Ирса Сигурдардоттир - Последние ритуалы

Тора улыбнулась в ответ.

— Обвинять юристов во всех страданиях человечества — это слишком. Тогда уж объясни, какая связь между судебными процедурами и пытками?

— К сожалению, — продолжал Маттиас, расхаживая перед Торой, — и в новом порядке был изъян. Чтобы установить чью-то вину, требовалось или два свидетеля, или признание. При некоторых преступлениях, например, при обвинении в богохульстве, свидетели оказывались почему-то не нужны, а вот личное признание — обязательно. Его-то и выбивали с помощью пыток. Считалось, что это вполне законная часть судебного расследования.

— Спасибо за лекцию, но откуда ты все это знаешь? — спросила Тора.

— Дед Гаральда был настоящим кладезем знаний об этом периоде истории. Он любил рассказывать, а мне нравилось слушать. Однако то, что я запомнил, весьма поверхностно.

— А ты видел эти картины раньше?

Маттиас обвел взглядом стены.

— Да. Вообще-то здесь только крупицы из коллекции. Гаральд привез не все. Его дед потратил на собирательство большую часть жизни, а уж сколько денег — никто не знает. Это, наверное, самая выдающаяся коллекция в мире, посвященная пыткам и казням на протяжении веков. Чего стоит почти полное собрание разных изданий «Молота ведьм»!

— А где остальная часть дедова наследства?

— Книги, письма и другие ценные документы находятся в банковском хранилище. Под картины в особняке Гунтлибов выделено два отдельных зала. Впрочем, пропажа нескольких работ вряд ли их расстроит. Большинство членов семьи ненавидят коллекцию, а мать Гаральда вообще не заставишь взглянуть на экспонаты. Гаральд был единственным отпрыском, унаследовавшим интерес своего деда. Именно поэтому дед ему коллекцию и оставил.

— То есть Гаральд мог возить ее из страны в страну, продавать, дарить и делать с ней все, что ему заблагорассудится?

Маттиас улыбнулся.

— Представляю, с каким облегчением вздохнули бы его родители, избавившись хоть от нескольких предметов, а уж как обрадовались, если бы Гаральд увез все и насовсем.

— Это кресло — из коллекции? — Она показала на старое деревянное кресло в углу.

— Да, — ответил Маттиас. — Это «позорный стул». Британское изобретение.

Тора обошла «позорный стул» и пробежалась пальцами по резьбе на спинке. Она не смогла прочесть надпись: буквы поблекли, да и шрифт ей незнакомый. В центре сиденья была большая дыра, а на подлокотниках — полоски покоробившихся кожаных ремней, которыми, вероятно, привязывали руки.

— На нем жертву медленно опускали в воду. Чтобы сиденье не мешало погружению, в нем проделывали отверстие. «Позорный стул» придуман скорее как средство устрашения, но иногда, если окунальщик был неосторожен или отвлекался, человек захлебывался и тонул.

— Хорошо, что я родилась позже и не в Англии, — резюмировала Тора, убирая со стула руку. Живи она в те времена, была бы первым претендентом на такого рода купание, так как совершенно не умела попридержать язык, особенно если ее что-то возмущало.

— Это еще довольно безобидное орудие, — сказал Маттиас. — В подлинность некоторых изобретений верится с трудом. Человеческая боль служила кому-то основой для импровизации и стимулировала воображение.

— Признаться, меня тянет бежать из этой уютненькой комнатки. Пойдем дальше?

Маттиас согласился.

— Другие комнаты не лучше, но на кухне всего этого нет. Оттуда и начнем.

Через прихожую они прошли в кухню. Сама по себе небольшая, она была оснащена наисовременнейшей техникой. Вдоль встроенных шкафов стояли подставки для винных бутылок. Тора засомневалась, а знает ли что-нибудь Маттиас о жизни простых людей? По сравнению с ее кухней это выглядело как инь и ян, причем ее кухня точно инь. Отметив большую газовую плиту со стальным вытяжным колпаком над ней, посудомоечную машину, гигантскую раковину и отдельный охладитель для вина, Тора подошла к огромному двухкамерному холодильнику.

— Вот где, наверно, классно замораживать кубики льда!

— Так почему бы тебе такой не купить?

Тора обернулась и посмотрела на него.

— По той же причине, по которой я вообще не покупаю дорогостоящие вещи, хоть они мне и нравятся. Я не могу себе этого позволить. Тебе, наверное, это трудно понять, но чтобы что-то купить, нужны деньги.

Маттиас пожал плечами:

— Холодильник не роскошь, а средство для хранения.

Тора не удосужилась ответить. Она заглядывала в шкафы для посуды. В одном из нижних стоял набор стальных кастрюль со стеклянными крышками, и все — словно только что из магазина.

— Кухня хоть и великолепная, но непохоже, чтобы Гаральд часто готовил. — Она закрыла дверцу и выпрямилась.

— Да. Зная его, скорее подумаешь, что он покупал готовую еду или вообще не ел дома.

— Вот и выписки по его кредитке говорят о том же.

Она огляделась, но не заметила ничего, что могло бы дать зацепку для ума. На двери холодильника — ни магнита, ни записки. У нее дома холодильник был своего рода информационным центром: весь в расписаниях, приглашениях, списках покупок и других напоминалках. Тора уже забыла его цвет.

— Посмотрим остальное? — спросила Тора. — Кажется, здесь мы ничего не найдем.

— Не иначе как его убили из-за холодильника, — сострил Маттиас. — Кстати, а ты где была в ночь убийства?

Тора отделалась кривой улыбкой.

— В выписке по кредитной карточке есть несколько транзакций в зоомагазине. Он держал животных?

Маттиас удивленно покачал головой:

— Здесь нет ни животных, ни их следов.

— Я сперва решила, что он покупал корм… — Тора снова заглянула в шкаф, нет ли там кошачьей еды. Или собачьей… Но ничего такого не было.

— Надо позвонить в магазин, — сказал Маттиас. — Может, они его запомнили.

Тора тут же нашла номер телефона, соединилась и поговорила с продавцом.

— Странно. Он несколько раз покупал у них хомячков. Точно здесь нет клетки для хомяка?

— Абсолютно, — ответил Маттиас.

— Странно, — повторила Тора. — Еще парень, с которым я говорила, утверждает, что Гаральд хотел купить ворона.

— Ворона? — переспросил Маттиас. — Зачем?

— Откуда он знает? Воронами они не торгуют, поэтому и спрашивать не стали. Продавец решил, что это эксцентрично, из-за этого Гаральда и запомнил.

— Ворон, кстати, весьма подходит для черной магии…

— Это да. Но ведь не хомяк же!

Они вышли из кухни в коридор. Маттиас открыл дверь в ванную, и Тора сунула туда голову. Вряд ли здесь хранятся какие-то секреты. Как и кухня, ванная комната была очень современная, но и только. Спальня Гаральда оказалась поинтересней.

— Кто-нибудь в квартире убирался или он сам? — Тора показала на аккуратно застеленную кровать, непривычно низкую, как и диваны в гостиной.

Маттиас сел на край кровати. Его колени почти коснулись подбородка, и он вытянул ноги.