Елена Руденко - Детективная Игра. Сборник детективов

— Секреты, секреты… Кругом меня одни секреты.

— Больше ничего не скажу… Ты вправду мне дорога… — Он посмотрел на нее с улыбкой.

— Вытри губы. Быстро!.. — она поцеловала долгим нежным поцелуем. — Я все понимаю, милый. Спасибо!

Милый… неуловимая интонация, взгляд, внутренний настрой, с каким прозвучало слово, — лишили затертости, дежурности. Лобков обостренно почувствовал, что в прямом смысле, взаправду — милый. Как ребенок впервые открывает для себя способность ходить, произносить осмысленные слова — так для Лобкова открылся новый, прекрасный мир чистых слов и понятий и отношений. Словно жизнь начиналась заново — или, правильней, только сейчас она начиналась, подлинная жизнь, просто жизнь, какою должен жить разумный и радостный человек.

Вечером этого дня Наташа и крепкий, поджарый человек с незапоминающимся лицом сидели в креслах против друг друга в пустой квартире, оборудованной под офис приемов разведки, — и тихо беседовали.

— Куда-нибудь звонил?

— Нет. Ночью приехали к нему — какие звонки?

— В казино? Из автомата?

— Кажется, нет.

— Что значит — кажется?.. Наташа, — укоризненно произнес человек.

— По-моему, он страстный игрок. Не отходил от рулетки. Там не принято…

— Я знаю…

— …чтобы дамы толклись возле своих кавалеров. Наша сестра сидит в ресторане и смотрит эротическое представление.

— Знаю, знаю — стриптиз мужской. О чем говорили дома?

— В постели — о чем говорят? Делом занимаются.

Человек опустил глаза:

— Не бессрочно же занимаются?..

— А потом, к твоему сведению, устают и дрыхнут.

— Но, наконец, пробуждаются!

— И возобновляют очередной сеанс игры на смычковых инструментах — туда-сюда, туда-сюда… Ты меня достал, дорогой начальник!.. Слушай, у тебя совсем никогда бабы не было? Такой праведный, такой великий полыхателъ на работе!.. Ты меня не сгноишь, если выскажу предположение? Ты, часом, не голубой?..

— Перестань дурачиться, Наташа. Говори по существу. Обычно ты приносишь больше в своей корзинке. Неужели… присушил красавчик? Про Головкина из тебя вылилось минут на сорок. Давай выкладывай по серьезному. Не было разговоров — твои наблюдения, соображения. Ума и наблюдательности тебе не занимать.

— Хорошо. По серьезному. Нормальный парень. Сдержанный, скрытный. Чего надо — молчит как утопленник. И все спрятано под завесой невероятного обаяния. Если бы не мой старческий опыт — во многом благодаря тебе, дорогой, — могла бы позволить окрутить себя как дурочку, принять весь его букет за чистую монету. Отсюда напрашивается вывод. Хороший человек. Полезный работник.

— Ну, хороший-то — он иногда бывает самый плохой…

— Разве бывает?

— Скажи, пожалуйста, он тебе в любви объяснялся?

— Ну, конечно. Как без объяснений?

— Нет, я имею в виду — серьезные намерения?.. Ну, чего замолкла? Неужели — склероз?..

— Да нет. Все в точности как все прочие кобели. Как ты, например, когда взыграет… Нет. Слушай, смешные вопросы ты мне задаешь. Или в твоем досье на него отмечено такое хобби?

— Скажи, пожалуйста, в его отношении к работе — ты ведь должна была спросить его о работе — какая-нибудь досада, какой- нибудь негатив… о сотрудниках… О шефе?.. Пускай даже в неявной форме хоть что-то сквозило?

— Нет. Ей-богу, не было. Мне показалось, напротив, в глубине он испытывает гордость за… то, чем занимается. Я точно не вспомню сейчас… Но что-то такое коснулись… я спросила… Да, пожалуй, гордость, основательность… Нет, нет, никакого негатива.

— То, что Головкин вас познакомил…

— Давно забыто и быльем поросло. Ни разу не вспомнили.

— Та-ак…

— Будут новые указания?

— Договорились о встрече?

— Да.

— Хорошо. Продолжай работу. Вижу, он произвел на тебя впечатление. Тем лучше. Больше искренности. Ну, тебя учить не надо… Попробуй копнуть глубже. Я очень надеюсь на тебя, Наташа. Я тебе доверяю.

— Спасибо, дорогой начальник.

— Проходите, — Валерий впустил Бориса Лагутина, закрыв за ним дверь. — Он ждет вас. Я займусь с другим пациентом.

— Спасибо, Валерий…

— Вечером я буду у Светозара и Кати. Вы придете?

— Сегодня навряд ли. Опубликована моя статья о мафии. Может быть, он не такой затворник, как вы, успел прочесть… Там названы конкретные люди, которые хорошо осведомлены, что моя жена Людмила — его родная сестра. Передайте ему, пожалуйста, пусть как следует задумается и вспомнит об осторожности…. Мне в какую комнату?..

— Здравствуйте, Борис Михайлович. — Трошин Семен Семенович поднялся ему навстречу.

— Я договорился о вашей работе, — сказал Борис. — Мне кажется — то, что вам надо, чтобы расстаться с чертовой бездной. И заработок приличный. Правда, не знаю, каков он у вас сейчас… Наверное… конечно, будет много меньше…

— Не в том суть, проблема другая, — сказал Трошин.

— Я понимаю…

— Прятаться придется… живьем не отпускают. Скажите, Борис Михайлович, — я вас видел с Режиссером в Козицком переулке… и поскольку он разговаривал именно с вами, я исключил этот факт из моего донесения…

— Режиссер… я и не знал, что его так зовут. Значит, тогда за нами следили вы? Я ведь стоял спиной… Вон оно что… понятно.

— Скажите, пожалуйста… я утром купил «Московскую газету», прочел статью. Появляется надежда… Позвольте пожать вашу руку! Спасибо!..

— Спасибо вам. Счастье, что оказались вы, Семен Семенович, мог бы быть кто-то еще. Мы не только выиграли время для подготовки материала, но смогли получить, собрать массу дополнительной информации…

— Борис Михайлович, сведения от него… он продал за деньги?

— Нет. Никаких денег. Все — бесплатно. Мне показалось, он или те, кто стоит за ним, сами готовы платить, чтобы подложить бомбу под ваше «хозяйство». Для журналистики наиболее опасный вариант — требуется тщательнейшая проверка, иначе можно напороться на фальшивку.

— Очень хорошо. Значит, бесплатно рубят сук, на котором сидят. Быстрее рассыплется — быстрее стану свободен.

— Не хочу вовлекать вас в конфликт с вашим служебным долгом…

— Спрашивайте обо всем, Борис Михайлович. По отношению к ним нет никакого долга. Я придумаю, как уйти. Вплоть до… устройства моих похорон, или пропал без вести, или… придумаю обязательно… Благодарение Валерию Анатольевичу — он, святой человек, вернул мне мою человеческую душу… Как надо думать, к чему стремиться… Хочу свободы и жить по совести. Верно — в чертовой нахожусь бездне. Я их не осуждаю… я теперь никого не осуждаю — но участвовать в их деятельности не хочу. Заработок — не главное. Можно нищему чувствовать себя богатым и молить Бога, чтобы позволил отдать — кому-нибудь что-нибудь… нет денег — кусок хлеба; нет ничего совсем — радость и доброту. И всех простить и никому не причинять огорчения… Спрашивайте.