Елена Руденко - Детективная Игра. Сборник детективов

Оба, независимо один от другого, закурили, достали из внутренностей своих курток некие предметы, превратившиеся после непродолжительной сборки в винтовки с выдвижным прикладом и оптическим прицелом.

Ясно, что чердачные терпеливые наблюдатели, внимательно осматривающие все подходы к зданию, были люди распространенной у нас профессии — киллеры, или, проще говоря, убийцы.

Они знали, кого надо ждать, в какое приблизительно время встречать, — устроились скромно, однако не без удобств, что должно было поспособствовать им в выполнении решающей части их работы, требующей хорошего глазомера, твердой руки и точности. Работы нелегкой, изматывающей, рассчитанной на человека крепких нервов, уравновешенного, усидчивого, даже пожалуй умиротворенного.

Казалось, все было готово.

Главный герой задерживался. Что, конечно же, с его стороны было невежливо. Начальство наших килеров четко вычислило паузу — когда покинул рабочее место, во сколько часов и минут возвратится: ведь он назначил время посетителю, и тот дожидался его. А он почему-то не спешил. И все с нетерпением глядели на часы, и посетитель и чердачные сидельцы.

И вдруг за какие-нибудь несколько минут до появления на сцене героя — прискакали нарочные с неожиданной вестью: задание отменяется, чердачных наблюдателей просят покинуть свой пост.

Приказ есть приказ — они разобрали оружие на составные предметы, спрятали под куртками и удалились.

После чего бесформенный ком тряпья, валяющийся в дальнем замызганном отсеке чердака, зашевелился, раздался — и из него высунулась тоже замызганная, плотной коркой грязи заросшая физиономия старого сморщенного бомжа, впоследствии оказавшегося тринадцатилетним вокзальным носильщиком Витей.

Витя подошел к окошку, пошарил в грязи под ногами и, нащупав свежий окурок, сунул в рот, не подумав стряхнуть с него мусор. Вынул из кармана прозрачную зажигалку, закурил с наслаждением. Потом глянул на площадь внизу. Прищурился налево-направо и, что-то для себя поняв, хмыкнул удовлетворенно.

— Миллион — меньше не соглашусь, — произнес он, поворачивая к чердачному люку.

Борис Лагутин, войдя на проходную, увидел странную фигуру подростка, одетого в лохмотья, и услышал не менее странный спор между ним и охранниками.

— Да куда ты лезешь? Проваливай, пока я в милицию тебя не сдал.

— Говорю — важное известие. Для газеты.

— Какие у тебя важные известия? Иди-иди… Важные известия у него. В метро побирайся.

— Я не побираться!.. Я тебе не скажу ничего. Скажу самому главному в газете.

— В какой газете? Здесь несколько…

— В той, где больше про преступления пишут.

— Все пишут про преступления. Умора с тобой… Уходи, не пущу тебя!

— Не имеешь права. У нас свобода слова.

Все, кто был рядом, засмеялись.

— Пропуск есть у тебя? Нет — нельзя пройти.

— А что? свобода по пропускам? Где выдают пропуска?

— Надо, чтобы из редакции на тебя заказали его в бюро пропусков…

— Ну, скажи редакции, чтобы она заказала.

— Какая редакция? Какой газеты?

— Ну… любая.

— Нельзя! Уходи, не мешайся…

— Ну, порядки! Пройти в газету — нужен пропуск. А чтобы его получить — газета должна мне заказать. А как же она узнает, что я тут, если я не могу пройти?

Борис спросил у подростка:

— Ты хочешь говорить с главным редактором? Ты что-то видел?

— Да. Только тебе не скажу, ты не главный.

— «Московская газета» тебя устроит?

— Она про что пишет?

— Про все пишет.

— Ты меня можешь впустить?

— Могу. Беру его с собой, — сказал Лагутин охране, — потом приведу его назад.

— Глядите в оба! — крикнул охранник вслед.

Борис ввел необычного посетителя в свой кабинет, где привычная ко многому Людмила едва не потеряла сознание.

— Людонька, напои Витю чаем и пообщайся с ним. Только, пожалуйста, пусть он никуда отсюда не уходит. Никуда, слышишь? — попросил Борис. — Я максимум на полчаса уйду, меня ждет человек давно.

Дима, друг Владимира, ожидал его в секретариате. Борис извинился за опоздание.

— Ничего, ничего… Главное — чтобы дело было.

— Дело есть. По-моему, крупное. Как ваше имя-отчество?

— Зовите просто Дима. Молод я еще.

— Выглядите вы солидно…

— Спасибо. — Дима улыбнулся приветливо. — Такая должность моя.

— Солидно… и не менее солидные ваши… достижения я успел увидеть по телевизору.

— А-а… Это наполовину мои. Спасли Вову. Он в надежном месте. Вторая половина на совести того проказника, о котором ваша великолепная статья. Так их — троглодитов, что и во власть лезут, и в бизнесе проглотить всех хотят, и… людей убивают.

— А вы?

— Я работаю. И обороняюсь от троглодитных монополистов. Что поделаешь? Такая жизнь у нас. Грех отдать им себя на поругание. Вы не согласны?

— Может быть, грех… — Борис прошелся по комнате, в которой они уединились. — Скажите, пожалуйста, что вы станете делать, если я укажу вам точные координаты двух человек, которые угнали машину Владимира и сшибли мальчишку? Собственно… если они бы дали бы показания — против себя и против заказчика, — и если бы удалось их живыми сохранить до суда — и то и то маловероятно… Владимир невиновен, обвинение рушится…

— Я могу их взять и в целости-сохранности доставить на суд.

— Но они не сознаются.

— Я их уговорю.

Борис посмотрел на него испытующе:

— Вы имеете в виду…

— Нет, будьте спокойны, никакого зверства.

— А как? — В журналисте пробудилось профессиональное любопытство новых и интересных открытий.

— Очень просто… Купим. Пообещаем. Уговорим.

— Да, так хорошо. Владимир помог мне много… И вы его друг?

— Он мне нужен. Крепкий мужик, настоящий.

— Ладно. Нынешняя молодежь за пределами моих восприятий. Пусть будет так… Скажите, пожалуйста, что вы сделаете с человеком, который находится рядом с вами и предает?

— Меня?

— Да, вас. Но — все-таки какая-то проверка требуется. Я не уверен на сто процентов. Человек мне передал, но слова — это слова…

Огонечек зажегся в глазах Димы, сделавшихся задумчивыми:

— Я… умею проверить.

— И что сделаете?

— Уволю его без выходного пособия.

— Без шуток?

— Назовите мне, Борис Михайлович. Вы должны понять, как это важно. За такую информацию я вам обязан по гроб жизни — я Дима, надежный как скала!

— Дайте слово, что никаких физических воздействий, увечий, избиений, смерти — не последует. Действительно, увольте его, отставьте от себя, и этим ограничьтесь. Даете слово?

— Хорошо. У меня нет выбора. А то бы я — на мой вкус, и по всеобщему правилу!..

— Я понимаю. Но это варварство?

— Нет, это не варварство, а необходимая мера безопасности и защиты многих людей. Включая семьи — очень многих. От продажной шкуры, которую купили…