Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и Дело о крысе

— Холмс? — переспросила Элис, поворачиваясь к моему другу, лежавшему без движения. — Да что он нам сейчас поведает? В нём жизнь едва теплится. Да, ты сказал, что эти люди промыли ему мозги. И он перешёл на их сторону…

— Вот только не добровольно. В этом я убеждён. Лишь нечто совершенно противоестественное может заставить Холмса так поступить.

— Противоестественное? Но что?

Я встал на колени рядом со своим другом и оттянул ему веки — на меня, а точнее, мимо меня глянули затуманенные, неподвижные серые глаза.

— Кажется, я знаю, в чём дело, и даже знаю, кто может нам помочь.

— Ты бы пояснил, что имеешь в виду, Джон.

Через два часа я двигался в сторону театра «Вудгрин эмпориум» в южной части Лондона. Я успел принять ванну и побриться, а Элис одолжила мне один из костюмов мужа — сидел он не идеально, и всё же выглядел я в нём презентабельнее, чем в матросской одежде, в которой явился к ней в Куртфилд-Гарденс. Поначалу мне не хотелось оставлять Элис с Холмсом наедине. А если он придёт в себя и надумает сбежать? Это будет настоящей катастрофой. Однако Элис заверила меня, что справится.

— У меня есть пузырёк с хлороформом, — сказала она. — Замечу, что мистер Холмс приходит в себя, — приложу ему смоченный тампон к лицу.

До Вудгрин я добрался подземкой. Рассудил, что, если за мной надумают следить, в людном месте делать это будет сложнее. При этом мне всё-таки представлялось, что противникам нашим вряд ли известно моё местонахождение, однако в свете того, что случилось за последние сутки, я относился с подозрением даже к собственной тени.

Театр «Эмпориум» находился совсем рядом с Вудгрин и выстроен был в стиле, обычном для провинциальных увеселительных заведений: экстравагантный фасад с тонкими палладианскими колоннами, увешанный афишами с рекламой номеров, которые дают на этой неделе. Мне показалась странной сама мысль, что всего несколько дней назад — в вечер встречи со Стэмфордом — мы с Шерлоком Холмсом сидели здесь в партере и наслаждались спектаклем, понятия не имея о том, какая страшная тень скоро омрачит наши жизни.

Я прошёл вдоль стены к артистическому входу. Шагнул внутрь, и путь мне тут же преградил серолицый, тощий как шест тип. Он пулей выскочил из крошечной будки слева от двери. Спутанные волосы торчали во все стороны, а водянистые голубые глазки сверкали от возмущения.

— Эй, приятель, чего надо?

— Мне нужно повидать Великого Сальвини.

— Да что вы говорите? А договорённость имеется?

— Собственно, нет…

— Тогда прошу прощения. Мистер Сальвини без договорённости не принимает. Он сейчас отдыхает в гримёрке. Днём у него спектакль, и он просил его не беспокоить. Вы небось газетчик?

— Нет.

— Ну, ежели вы наладились за автографом…

— Я из полиции, дело крайней важности, — рявкнул я, отпихивая напыщенного болвана и направляясь в тускло освещённый коридор, там, по моим понятиям, должны были находиться гримёрные.

К моему удивлению, страж за мной не последовал. Вместо этого он просипел гнусаво:

— Из полиции, да? Ну, сейчас разберёмся!

В дальнем конце коридора находилась зелёная дверь с надписью «Великий Сальвини», выведенной белым мелом. Я постучал.

— Кто там? — глухо спросили изнутри.

Я открыл дверь и вошёл.

Комнатка была тесной и неприбранной. Там стояли большое зеркало, туалетный стол, гардероб, вешалка для одежды, на которой болталось несколько крикливых нарядов, узкая кровать. Почти всё оставшееся пространство занимала корзина с реквизитом. Хозяин возлежал на кровати. Глаза его были прикрыты чёрной маской — при моём появлении он её сорвал.

— Как это понимать? Вы кто такой, сэр? — вскричал он. — Как вы смеете прерывать мои размышления?

— Я пришёл просить о великодушии, сэр. Меня зовут доктор Джон Уотсон, я друг Шерлока Холмса…

Продолжать мне не пришлось. При упоминании имени Холмса глаза Сальвини распахнулись от любопытства.

— Шерлок Холмс, сыщик. А вы… вы его биограф.

Я кивнул.

— Страшно интересно. С удовольствием познакомлюсь со столь необычайным человеком. Какой изумительный материал!

Он ухмыльнулся, отодвинул стул от туалетного столика и жестом предложил мне сесть. Был он гибок и подвижен, ростом куда меньше, чем казалось при взгляде из зала, с кукольными, женственными чертами лица и неестественно блестящими тёмными глазами. Опустившись обратно на кровать, он устроился на краешке и вытаращился на меня с нескрываемым любопытством.

— О великодушии?

— Как мне кажется, мой друг подвергся глубокому гипнотическому воздействию, изменившему его личность.

— Вот как? — Сальвини покачал головой. — Вряд ли. Такой человек, как Шерлок Холмс, сыщик, мыслитель, обладатель острейшего ума и сильной воли, легко одолеет попытки изменить его личность. Даже самый сильный гипнотизёр не в состоянии внушить пациенту то, что противоречит его внутреннему этическому и нравственному кодексу.

— Как мне представляется, перед сеансом гипноза ему дали наркотик.

— Наркотик! — Человечек залился краской от ярости. — Это же шарлатанство! Ни один уважающий себя гипнотизёр не станет пользоваться наркотиками. Гипноз — это искусство, основанное на силе разума и внушении. Это поединок двух умов. Пользоваться наркотиками — это подлость, это против всяких правил!

Пока он изливал свои чувства, лицо его делалось всё багровее.

— Человек, загипнотизировавший Холмса, лишён нравственных устоев и способен на всё для достижения своих целей.

— Это преступник?

— Хуже того. Я не могу сейчас вдаваться в подробности, и вам придётся поверить мне на слово. Положение слишком щекотливое, а время не терпит…

Сальвини замахал руками.

— Дорогой сэр, я вовсе не собираюсь вас компрометировать. И уж всяко не хочу ничего из вас вытягивать, однако, чтобы вернуть вашего друга к нормальному состоянию, мне потребуются некоторые сведения. А вы ведь именно этого от меня хотите, да?

— Так вы можете нам помочь? — спросил я, чувствуя прилив доброго расположения к человечку с удивительными глазами.

— Ну конечно. Для меня особая честь — помочь одному из величайших наших современников. — Сальвини посмотрел на серебряные часы, которые вытащил из жилетного кармана. — У меня сегодня дневной спектакль. Однако выступаю я во втором отделении. А это значит, что на ближайшие четыре часа я в вашем распоряжении.

— Тогда поехали, — сказал я, вскакивая и направляясь к дверям. — Я отвезу вас к Шерлоку Холмсу, а по дороге сообщу все необходимые сведения — которые, правда, весьма скудны.

Когда мы выходили из театра, страж высунулся из своей будки.

— Приветствую, мистер Сальвини! — воскликнул он фамильярно, потом заметил меня и добавил: — Так он и правда из полиции?