Майкл Коллинз - Потерянные души

— Видите, шеф? У Лоренса есть врожденное политическое чутье. Такого рода интуиции не научишься. Ты когда-нибудь думал выставить свою кандидатуру куда-нибудь, Лоренс? Тебе надо быть на виду…

— Быть на виду? Нет, нет… Мне привычней скрываться из виду. Я убегал от жены два года!

Именно та степень самоуничижения, какая требовалась.

Мэр улыбнулся, затем утратил улыбку и пристально посмотрел на меня. Голос его стал серьезным.

— Мне нужно твое нутряное чутье, Лоренс. Это ощущалось, как что-то… трагичное?

Я поглядел на него и сглотнул.

— Она просто лежала на листьях, будто прикорнула.

Мне было необходимо помолчать, и мэр словно бы интуитивно это почувствовал; он только покачал головой, и молчание затянулось куда дольше, чем обычно допускают трое людей в одной комнате.

Наконец мэр нарушил его:

— Мы получили сведения от так называемого очевидца. Тот заявил, будто видел пикап, который ехал зигзагами, сшибая мешки с листьями.

И вновь молчание. У меня хватало сил только смотреть на мэра. Теперь он вел меня туда, куда нацеливался с самого начала, и покачивал головой, как бы отметая то, что говорил, по ходу речи.

— Эти сведения, эта связь, они туманны… по меньшей мере, туманны. Но был звонок, и мы должны были отреагировать на него, так? Я тут не пренебрегаю моим политическим и гражданским долгом, но ведь это просто нарушение общественного порядка, какие-то распоясавшиеся ребятишки забавлялись, только и всего. Но поступил звонок, он зарегистрирован.

Я ждал, уже зная, что он скажет дальше.

— Не собираюсь подслащивать положение, Лоренс. Мы проверили номера, марку машины, и они соответствуют пикапу, зарегистрированному Кайлом Джонсоном.

Я переменил позу:

— Кайлом Джонсоном?

Мэр понизил голос:

— Послушай, Бог свидетель, мы не пытаемся замять это дело. Вовсе нет. Но беда в том, что одно только упоминание Кайла в этой связи может его погубить. Стоит предать его имя гласности, и он превратится в добычу для газет. Постоянные наскоки, репортеры с камерами и все такое прочее, хотя Кайл, возможно, тут вообще ни при чем. Ты улавливаешь, о чем я? О той мере такта, которую нам необходимо проявить. В первую очередь мы должны выявить и установить факты. Малышу в ближайшие дни предстоит важнейшая в его жизни игра, и наша обязанность по отношению к нему состоит в том, чтобы провести расследование втихую, прежде чем мы что-либо сообщим СМИ. Им же не правда нужна, а сенсация и ничего больше. Они-то с наслаждением устроили бы нам цирк! Вопрос стоит так: либо мы оказываемся во власти ненасытных СМИ, либо ведем собственное расследование и добираемся до сути.

Мне не пришлось отвечать — мэр продолжал говорить, посуровев лицом:

— Это наш город, наши жизни. Мы много чего натерпелись за годы и годы. Тут и закрытие заводов, и сокращение рабочих мест — но теперь наступают перемены. — Он сделал многообещающую паузу. — У меня хорошие предчувствия касательно будущего. Мы на подъеме. Я искренне верю в это. Дела выправляются сами собой, таково их свойство. — Мэр кивнул на шефа. — Шеф подумывал уйти на пенсию в этом году, и лучшими проводами для него станет возможность прокатиться в открытом лимузине на параде в честь победы на чемпионате штата, оставляя что-то светлое для будущих поколений. И это вполне возможно. — Мэр подошел и положил руку мне на плечо. — Это будущее включает и тебя, Лоренс. Думается, я вижу тут будущего шефа, у тебя есть политическое чутье для этой должности. В нашем городе все либо работает в гармонии, либо не работает вовсе.

Вот так, в закулисных сделках, политики заштатных городишек кроят и лепят наши жизни, судьбы, карьеры.

Я посмотрел на шефа. Я знал, что должность эта предназначалась Арнольду Фишеру, его зятю, который изучал криминологию в местном колледже, но на протяжении всей речи мэра шеф улыбался.

Мэр щелкнул пальцами:

— Лоренс? — Я сел прямее. — От тебя нам требуется одно: отправиться в дом Кайла, осмотреть его пикап и исключить его из перечня возможных машин, участвовавших в этом дорожном происшествии.

Я почувствовал, как у меня вспотели икры. Тут я точно понял, что девочку сбил Кайл, но сказал:

— Хорошо.

— Отлично. Отправляйся туда, ну, скажем, около… Ваше мнение, шеф?

Я снова поглядел на шефа, стараясь уловить его реакцию на то, что мэр практически предложил мне его должность, но он ответил, сохраняя полную невозмутимость:

— Около пяти будет в самый раз.

— Ну, так в пять. — Мэр прокашлялся и зевнул. — С этим, слава Богу, улажено.

По телевидению опять показывали меловой абрис маленького трупа.

Мэр сказал:

— Они собираются показывать это целые сутки, выжечь этот миг в наших сердцах, остановить время — и ради чего, ради рейтинга?

Он владел тонким искусством убеждать людей в том, что на самом деле было совсем другим. Я видел, как люди выезжали со стоянки его магазина подержанных автомобилей в машинах, которые им не были нужны, теперь уже опутанные долгами по выплатам в рассрочку на многие годы. И, прекрасно понимая, что я для них — только подручное средство, чтобы замять дело, я почему-то полагал, что поступаю благородно, словно это был единственный честный выход.

В тот момент я верил в это или заставил себя поверить — ведь пути назад не было.

Иногда мы сами себе становимся злейшими врагами.

Когда я доедал поджаренный сандвич с сыром, Макс снаружи залаял на что-то. Я встал и велел ему замолчать, затем вымыл тарелку и чашку — проделал послеразводные операции, которые только усугубляли пустоту дома. Я устал и ловил себя на том, что клюю носом.

Время от времени всплывал образ девочки. Мне вспомнилась ночь годы тому назад: с моей женой, когда между нами все было уже скверно, мы возвращались домой по темной дороге. Мы орали друг на друга и вдруг услышали глухой удар. Я вспомнил, как это оборвало наши крики, какую вызвало дрожь, как мы затаили дыхание. Я вылез из машины и в кровавом мареве задних фонарей увидел темную бесформенную массу — опоссума, извивающегося на дороге. Я вытащил пистолет и стрелял, пока всякое движение не прекратилось. Плафон внутри машины горел. Джанин высунулась из дверцы, ее рвало. Она была на седьмой неделе беременности, которую тогда оборвал выкидыш.

Я позвал Макса в дом, поднялся наверх и завел часы.

Усталость навалилась на меня, я залез под одеяло и проспал весь день тем мертвым сном, когда просыпаешься с затекшей шеей, потому что ни разу не пошевелился.

Когда зазвонил будильник, снаружи уже темнело. Я ударил по кнопке. Макс лежал рядом и пыхтел, ожидая, чтобы я открыл глаза, а когда я их открыл, завилял хвостом и облизал мне лицо.

У меня было ощущение, будто я выбираюсь из кошмара. Будильник зазвенел снова «Весь мир мне принадлежит» Карпентеров — странная песня, если вспомнить, что Карен Карпентер [3] Ричард и Карен Карпентер — популярный эстрадный дуэт брата и сестры. Карен умерла от анорексии. в конце концов умерла голодной смертью.