Анна Данилова - Пожиратели таланта

И вместо того чтобы поминать Вику, будут спорить, бросать на Катю косые взгляды, ворчать... В комнате запахнет едой, все примутся с аппетитом поглощать все, что приготовила Катя, и каждый непременно ужалит ее своим презрением, сочтет необходимым произнести какую-нибудь высокопарную мерзость: положила, мол, глаз на квартиру, а девчонку-то, племянницу свою, не взяла, в казенном доме она... Потом все уйдут, оставив после себя гору грязной посуды, и она испытает тяжелое чувство вины...

Она с каким-то ледяным ужасом вспоминала ту минуту, когда увидела на своем пороге незнакомого человека в штатском, который спросил ее, едва она открыла дверь:

– Вы Екатерина Желткова?

Ее адрес он нашел в записной книжке Вики. В сумке, которую обнаружили в разбитой машине.

– Кем вы приходитесь Виктории Желтковой?

Она ответила – двоюродной сестрой, и в эту минуту поняла, что с Викой что-то случилось. И хотя они в последнее время и виделись-то редко и почти не перезванивались, разве что по праздникам, она вдруг осознала, что с ней произошло что-то непоправимое, необратимое.

– Что с ней? – спросила она и замерла.

Мужчина сказал, не моргнув и глазом, спокойно и печально, что Вики больше нет.

Она впустила его, и он начал задавать дежурные вопросы: есть ли у нее еще близкие родственники? Дети? Муж? Родители?..

Она отвечала тихо, боясь звука собственного голоса.

– Чем занималась ваша сестра?

– Работала маникюршей в салоне на проспекте Ленина.

После ухода этого человека ей следовало взять такси и просто помчаться, полететь в детский сад, схватить и прижать к себе маленькую Ларочку, но она почему-то не сделала этого. Так хорошо представила себе, как этот человек приходит к заведующей детским садом, сообщает о смерти Ларочкиной мамы, и заведующая начинает обзванивать начальство, советуясь, как ей лучше поступить, куда определить на первое время девочку...

Потом к ней пришел мужчина, назвавшийся Виталием. Она рассматривала его в глазок и поначалу не собиралась открывать.

– Ты кто ей, сестра? – донимал он ее вопросами, и, разглядывая его через толщу глазка, она уже тогда поняла, что он пьян. Не так, чтобы совсем уж, но порядочно принял. – Открой. Разговор есть.

– Но я не могу открыть. Я же совсем не знаю вас.

– Она была моей девушкой, – лицо его, искажаясь и раздуваясь в призме стекла и становясь уродливым, с чрезмерно большим и расплывчатым носом, пугало ее. – Я – Виталий. Она не рассказывала тебе обо мне? Мы собирались пожениться... Я хотел бы узнать, что с ней случилось. Как она погибла... Выпили бы с тобой, помянули ее...

И она открыла. Поверила ему. Он вошел, такой высокий, крупный, покачиваясь на длинных ногах, сразу прошел в кухню, упал на стул, уставился в окно. Почему-то все, кто садился на этот стул, первым делом смотрели в окно. Словно там и была настоящая, интересная жизнь.

– Я был на ее работе, – сказал он, не поворачивая головы и продолжая смотреть в окно, – и там мне сказали, что ее больше нет. Принесли свои соболезнования. Я и не знал, куда ехать, к кому идти, чтобы хоть что-нибудь узнать... Там, в салоне, мне и назвали твой адрес.

Наконец он оторвался от окна и уставился на Катю:

– Вы не похожи. Совсем.

– Мы двоюродные сестры. Нехорошо, что вам дали мой адрес... Это неправильно. И странно, что я вам вообще открыла.

– А кто теперь будет жить в ее квартире? – спросил он, не обращая внимания на ее слова.

– У меня есть ключ. Я поеду туда. Приберусь. Приготовлю все для похорон, – сказала она, озвучив роившиеся в ее голове мысли. И, странное дело, оттого, что она это произнесла вслух, ей стало как-то сразу все ясно и понятно – что нужно делать, куда идти. Вот только Ларочка и ее будущее все еще оставалось каким-то призрачным, непонятным. Она даже разозлилась на покойницу-сестру, которая, вероятно, все это время разыгрывала перед этим парнем роль бездетной девушки. Потому и определила Ларочку на пятидневку.

– Вы знаете, что у нее осталась дочь? – спросила она, поскольку смысла скрывать существование Ларочки уже не было.

– Да. Знаю. И что теперь с ней будет?

Ну вот, ясно хотя бы, что на роль отца он не набивается. Глупо было бы предположить обратное. Зачем ему чужой ребенок?

– Выпить найдется? – спросил он, подняв на нее глаза. И что-то такое нехорошее прочла она в его взгляде, что даже испугалась, пожалела, что впустила в дом постороннего человека. И что только нашла в нем Вика? Урод уродом. Да еще и пьет, наверное. Они все пьют, куда ни кинь.

– Нет, я не держу в доме спиртное. Знаете...

– Меня зовут Виталий, – напомнил ей мужчина. – Виталий Юдин.

– Знаете, Виталий, вам лучше уйти. Помяните Вику сами.

– А вы злая! Ладно, я обойдусь и без выпивки. Да и не хочу я, чтобы вы подумали, будто я пришел только затем, чтобы выпить. Расскажите, как все было.

– Очень просто. Мне позвонили, сказали, что сестра погибла.

– Вам отдали какие-нибудь ее вещи?

– Да... Сначала-то пришлось ее опознавать, это просто ужас, кошмар...

– А что с машиной? Не подлежит восстановлению?

– Не знаю, может, и можно ее восстановить. Да только у меня денег таких нет.

– Ой ли?

– В смысле?

– Если вам нужна машина, вы могли бы продать что-нибудь из имущества сестры и отремонтировать ее. Если вам в принципе не нужна машина, вы могли бы ее продать.

– Да какая это машина?! Вы что, не знаете, что это всего лишь «Ока»? Какой смысл с ней возиться?

– Ну, может, в машине что-то осталось? Я не знаю... Сумка, деньги... Она же не бедствовала, работала маникюршей в дорогом салоне. Вы же не можете допустить, чтобы менты забрали все себе. И вообще, вы видели, что там осталось, в машине?

Она вдруг поняла, что он неспроста пришел. Хочет выяснить, что осталось в машине Вики. Зачем? Что там могло быть, чтобы он этим так заинтересовался?

И тут он, словно опережая ее вопрос, пояснил:

– Мы пожениться должны были, я вам говорил. Так вот. Она собиралась покупать кольца и все такое. У нее при себе должны были быть деньги. Приличная сумма, это я ей дал. Поэтому, если тебе скажут, что в ее сумке было пусто – не верь.

– Вообще-то, мне отдали ее кошелек. И там было что-то... Около десяти тысяч рублей. Вы эти деньги имеете в виду?

– Ну, вот, я так и знал. Конечно, у нее было... да около ста тысяч... Вот гады! Хотя... – Он задумался, и Катя про себя усмехнулась, настолько его поведение показалось ей наигранным, неестественным. – Хотя необязательно полиция могла прибрать к рукам ее денежки...

– В смысле? – Брови Кати взлетели вверх. – Вы что, меня подозреваете?!

– Да нет, что вы, что вы! Напротив, я подумал: это мог сделать тот, кто первым обнаружил машину Вики. Вы случайно не знаете, кто это был?