Чарлз Тодд - Свидетели Времени

Хэмиш заметил: «Она верит в то, что говорит, и она не удовлетворится никакими объяснениями, пока не найдут убийцу».

Он мысленно ответил: «Она по-своему сильно его любила. И разумеется, по ее понятиям, его действительно мог убить только монстр, чудовище в человеческом обличье, ничто другое ее не устроит».

А вслух спросил:

— Вы точно знаете, что деньги были здесь? Те, что собрали на ярмарке?

— Разумеется, я знала. В тот же вечер, когда закрылась ярмарка, отец Джеймс отдал их мне со словами: «Заприте их в моем столе, Рут. Я дам вам ключ, а сам пока пойду умоюсь». Он был одет клоуном, развлекал детей на ярмарке, и краска все еще была у него на лице.

— Он часто так поступал? Отдавал вам деньги, чтобы их убрать?

— Когда просил, я делала. Он мне доверял, — просто ответила миссис Уайнер.

— Ящик стола был взломан?

— Да, он был взломан варварски, хотя там был маленький замочек, совершенно бесполезная вещица, просто на всякий случай, если кто-то заглянет посторонний. Но ни разу еще не было случая, чтобы кто-нибудь что-нибудь украл, ни полпенни. В доме никогда не запирались двери, не было ни запоров, ни засовов. Говорю вам — он доверял людям. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то сюда может вломиться.

— Как ни печально, но так все и происходит. Грабители пользуются доверчивостью. Что же касается меня, то я здесь не имею властных полномочий, миссис Уайнер. За исключением того, чтобы взглянуть, как идут дела, и заверить епископа, что делается все возможное, чтобы отыскать убийцу отца Джеймса.

— И каким образом, ответьте мне, вы собирались убедить епископа, если и пальцем не пошевелили, чтобы поправить инспектора Блевинса и пустить по верному следу? — Старая женщина подняла брови, ее взгляд выразил презрительное недоумение.

— Но дело в том, что Ярд… — начал было Ратлидж и тут же замолчал.

Ее явно не интересовала политика, проводимая Скотленд-Ярдом, как и его роль за пределами Лондона. Подобно Бриони из Нориджа, ее горячо интересовало одно — найти причину такого неслыханного убийства, получить ответы на свои вопросы.

Он разочаровал миссис Уайнер, о чем ясно свидетельствовало выражение ее лица.

Пытаясь сгладить впечатление, Ратлидж сказал:

— Вот вы только что упомянули, что доброта всегда находит врагов. Не могли бы вы назвать кого-то, кто мог затаить обиду и имел причину, чтобы отомстить отцу Джеймсу?

— Не будьте глупцом, — отрезала миссис Уайнер, — если бы у меня был список таких людей, я давно бы передала его инспектору Блевинсу. Никогда не слышала, чтобы отец Джеймс отозвался о ком-то плохо. Он умел слушать, а выслушав, не осуждал, просто искал возможность помочь. Он был хорошим человеком и всегда всем помогал. Искал в людях только хорошее, но, к сожалению, не всегда находил. Вы же знаете, есть такие люди — двуликие, улыбаются и соглашаются с вами, а за спиной дурно о вас говорят. Он знал это, разбирался в людях не хуже любого хорошего полицейского.

Ее оценка человеческой натуры нашла одобрение у Хэмиша: «Точно сказано, вот помню, один занял у отца денег и не отдавал, говоря, что не может вернуть долг, потому что разорен. А это не было правдой. Он просто скрывал прибыль».

— Вы приходили в этот дом каждый день? Как он вел себя за последние недели? Как всегда? Или чем-то был обеспокоен? — спросил Ратлидж.

В глазах женщины промелькнул испуг. Это было неожиданно, как будто страх был запрятан глубоко, и она не хотела его показывать. Помолчав немного, она ответила:

— Иногда, по утрам, его постель оказывалась нетронутой. И он часто стоял в кухне у окна, которое выходит в сад позади дома. Чай остывал, но он не замечал. А в то последнее утро, когда я вошла, он обернулся так, как будто не ожидал меня увидеть. А я пришла, как всегда, в свой обычный час, но он как будто потерял счет времени.

— Как вы думаете, его беспокоили проблемы прихода?

— Если бы они были, я бы о них знала. Но он ходил несколько раз к доктору, и я начала думать, уж не болен ли он — рак или что-то еще серьезное. И, узнав, теперь он постоянно об этом думает.

— Доктор местный?

— Да, доктор Стивенсон. Я больше ничего не могла придумать. Вполне возможно, доктор сообщил ему плохую новость. Я ждала, что он мне сам расскажет, но он молчал. И вдруг его убили. Господи, прости и спаси мою душу, но, когда его опускали в землю, мне вдруг пришла в голову мысль, что теперь ему больше не надо беспокоиться о болезни.

— А были заметны какие-то симптомы? Кашель, жалобы на боль. Может быть, он принимал лекарства, которые раньше вы не видели?

— Нет. Если бы что-то подобное было, я прямо спросила бы его об этом. Нет, чувство было такое, что его что-то глубоко тревожит. Когда я первый раз увидела его у окна, как он стоит и смотрит в сад, я спросила, о чем он думает, не случилось ли с ним что-нибудь? И он ответил: «Нет, Рут, со мной все в порядке». Но было не в порядке. Он был сам не свой.

— Может быть, совесть?

Миссис Уайнер даже рассердилась, окинув Ратлиджа неодобрительным тяжелым взглядом.

— Такие, как отец Джеймс, не могут иметь нечистую совесть. Я скорее поверю, что мой собственный сын безнравственный и нечестный человек, а он работает клерком в уважаемом банке в Лондоне!

Сразу за поворотом на Уотер-стрит он увидел дом доктора Стивенсона с маленькой табличкой.

Затормозив, решил зайти. Оставил автомобиль на дороге около дома и позвонил в дверь. Не лишним будет проверить опасения Рут Уайнер.

Дверь открыла женщина в белом фартуке, с волосами аккуратно забранными в узел. Строгая прическа придавала ей суровый вид, который опровергали добрые глаза. Ратлидж представился и спросил, может ли он переговорить с доктором.

— Но доктор сегодня больше не принимает.

— Я не на прием. Это по поводу полицейского расследования. — И он показал ей удостоверение.

Она колебалась, не зная, как поступить. Ратлидж улыбнулся, и она сказала с тенью сомнения:

— Он у себя в кабинете, пишет медицинский отчет, чтобы отослать в Лондон. Если я вам разрешу войти, вы не задержите его больше чем на несколько минут? Почта ждать не станет.

Она провела его по коридору в кабинет доктора, где тот писал за столом, на котором были разложены бумаги. Доктор Стивенсон поднял голову и, увидев позади медсестры Ратлиджа, недовольно сказал:

— Я сегодня больше не принимаю. Конни, разве вы не предупредили?

— Я не на прием, — объяснил Ратлидж. — Я из полиции, меня прислал Скотленд-Ярд.

— Ярд, говорите? — Доктор внимательнее взглянул на посетителя. — Ладно. Могу вам уделить несколько минут. Но не больше. — Он отложил ручку и откинулся на спинку стула, вытянув перед собой руки.

Ратлидж сделал вывод, что хотя доктор резковат, но не бездушный сухарь. Он с интересом рассматривал инспектора.