Александр Ольбик - Бой на Мертвом поле

Они вбежали в дом и едва не напоролись на людей в камуфляже, поднимающихся из подвала. Коризно на мгновение растерялся и пришел в себя только тогда, когда в него почти уперся пламегаситель.

-- Товарищ подполковник, пригнитесь, -- услышал он позади себя срывающийся голос Афанасьева. И подчинился. Тот час же ощутил над собой горячую, сбивчивую дробь АК, из которого стрелял его сержант. Двое в камуфляжной форме упали на лестничную площадку и затихли.

В коридоре они нос с носом столкнулись с близнецами, и Коризно, направив на них автомат, выкрикнул:

-- Стоять, милиция! Предъявите документы!

Из одной из дверей вышел Арефьев и как он ни был изнурен, все же нашел в себе силы улыбнуться. Он подошел к подполковнику и обнял его.

-- Спасибо, Михаил Иванович, я этого никогда не забуду.

-- Этого я тоже не должен забывать по долгу службы. Что здесь произошло?

Однако Арефьеву не суждено было ответить: в дверях появился Буханец, его глаза говорили о многом.

-- Злата?! Что с ней? -- Арефьев сорвался с места и побежал наверх. Его шаги громыхали по всему дому и, казалось, заглушали продолжавшие раздаваться автоматные выстрелы. И все, кто следовал за ним, вдруг услышали душераздирающий крик.

Когда они вбежали в спальню, увидели картину, противопоказанную для слабонервных. Возле кровати, с неестественно вывернутой шеей, без кровинки в лице, лежала Злата. Одна рука ее находилась между ног, откуда натекла порядочная лужа крови, в которой лежало нечто мясисто-бесформенное, напоминающее крохотное человеческое существо. Арефьев, упав перед женой на колени, приложил к ее груди ухо. И когда не услышал отклика, вздрогнул плечами и, не стесняясь, навзрыд заплакал. Он понял: смерть унесла самые дорогие для него существа -- жену и рождавшегося прежде времени ребенка...

Афанасьев отвернулся. Коризно зачем-то вытащил из автомата рожок и начал выщелкивать из него патроны.

-- Герман Олегович, идемте, на это нельзя долго смотреть, -- Коризно положил руку на плечо Арефьева, но тот продолжал стоять на коленях, не реагируя на происходящее вокруг него.

Внезапно за выбитым окном они отчетливо услышали песню: "Врагу не сдается отважный "Варяг"..." Голос был звонкий, упивающийся бесстрашием. Буханец узнал его.

-- Черт возьми, это же козий пастух Петр Раздрыкин! -- изумленно проговорил Буханец. Он выключил ночник и подошел к тяжелой портьере. Слегка отодвинул угол. -- Если не ошибаюсь, у него в руках пулемет "дектярева" и, кажется, он собирается устроить расколовской шпане неплохую долбежку...Только жаль, что его сейчас самого убьют...

И действительно, тяжелая пулеметная очередь накрыла бодрую песню и утопила ее в сумасшедшей пальбе, которую возобновили обе стороны.

И Буханец, и Коризно, и все, кто находился в спальне, направились на выход. И лишь Арефьев, взяв в руки холодеющее лицо жены, начал покрывать его тихими, клюющими поцелуями...

Глава шестнадцатая

В связи с анонимным звонком об угрозе покушения на главу государства, по линии федеральных служб безопасности пошла команда: усилить охранные меры на всех уровнях, взять под контроль пути передвижения президентского каравана, а также дом на улице Весенней и все без исключения президентские резиденции.

За три часа до окончания работы президента, начальник его охраны полковник Трубин получил сводку от главного управления ГИБДД Москвы, в которой указывались наиболее напряженные участки дороги, улицы и бульвары, лежащие на пути президентских машин, а также полный перечень ремонтно-строительных работ, ведущихся в столице. Это делалось на тот случай, если потребуется внезапное изменение маршрута. Все поправки наносилось на маршрутную карту, ибо сопровождение должно было знать наверняка, куда не следует направлять кортеж.

Трубин созвонился с директором ФСБ, министром внутренних дел, с контрразведкой и попросил у них помощи в оперативно-профилактических мероприятиях. По инструкции, обо всех, даже незначительных, происшествиях, связанных с угрозой теракта против президента, Трубин обязан был докладывать главе президентской администрации. И только в исключительных случаях, когда опасность более чем вероятна, об этом необходимо ставить в известность самого суверена. Но кто может знать наверняка, что такое мнимая и что такое настоящая опасность? Допустим, какая опасность угрожала президенту Джону Кеннеди, когда он солнечным, мирным утром проезжал по улицам Далласа? Но такая опасность была и не одна -- тысячи. Тысячи окон-амбразур на всем протяжении его пути, из которых могли стрелять по кортежу из всех мыслимых видов оружия. Слишком велик был соблазн и доступность президентского тела, поскольку он передвигался в открытой машине. Практически он был обречен с первых метров своего трагического турне.

А что угрожало президенту Египта Анвару Саддату, когда он находился в казалось бы самом безопасном месте -- в президиуме на встрече глав арабских государств? Весь мир был свидетелем его убийства -- оно произошло на глазах миллионов телезрителей: Саддат, которому в голову попали две пули, заливаясь кровью, рухнул на руки, не успевшей прикрыть его охраны. Доступность в помещение, где проходил саммит и предательство охраны сыграли свою зловещую роль в судьбе этого человека. А пример с Шеварднадзе? Ошибка его телохранителей была вопиющей -- они позволили проехать президентскому кортежу вблизи необозначенного транспортного средства, начиненного до самых форточек взрывчаткой? И только простая случайность спасла грузинского президента и она же пришла на выручку президенту Таджикистана Рахмонову, когда бросавшие в него гранаты заговорщики, не учли дистанцию и траекторию разлета осколков...

...Трубин знал, к каким бы ухищрениям его охрана ни прибегала, но если в воздухе повиснет идея заговора с целью устранения главы государства, считай, он обречен. Как это и произошло с Ганди -- матерью и сыном...

...Посчитав сообщение анонима и обнаруженную "девятку", которая оказалась в зоне вероятного передвижения президента, достаточным основанием для тревоги, Трубин позвонил по внутреннему телефону в кабинет президента. Однако никто не ответил. Как потом выяснилось, глава государства разговаривал с губернатором Саратовской области Аяцковым. И этого отрезка времени вполне хватило на то, чтобы к уже имеющимся фактам готовящегося покушения прибавился еще один и более существенный: в районе Захарково, в тридцати метрах от федеральной трассы, обнаружили брошенный комбайн "Нива". Он там ржавел с советских времен и, наверное, еще ржавел бы до возвращения тех же советских времен, если бы... Случайность правит судьбами не только отдельных личностей, но и целых государств. На бесхозный комбайн обратил внимание возвращавшийся из министерства домой начальник угро Западного округа Москвы Крюков. Только что в кулуарах МВД шел разговор о готовящемся покушении на президента и потому старый сыскник Крюков, увидев у дороги полинявший колер комбайна, поймал себя на мысли, что стал слишком подозрительным. Однако приехав домой, тут же отдал по телефону команду старшему оперуполномоченному Недошивину и экспертам-баллистам "смотаться на место" и прощупать брошенную сельхозтехнику. Собака по имени Тротил, которую они взяли с собой, за десять метров от комбайна стала бесноваться и рыть лапами землю. И не напрасны были ее тревоги: эксперты под толстым слоем сухих листьев обнаружили три центнера взрывчатки, в одном из тротиловых брикетов был вставлен минный универсальный взрыватель.