Александр Ольбик - Бой на Мертвом поле

-- Что именно он сказал? -- спросил Арефьев.

-- Орлов произнес только одно слово -- не то "пура", не то "кура"...Что-то очень похожее. Мы сразу же выехали туда, и в Редькино прибыли раньше милиции. Дима почти уже не дышал. Я пощупал у него пульс -нитка. Ни одного отчетливого удара. На обочине дороги лежал еще один неизвестный человек со сквозным прострелом груди. Наш шофер Эдик Стрельченко и двое других охранников тоже погибли.

-- Это как-то не вяжется, -- вслух подумал Арефьев, -- киллеры на месте убийства стараются ничего не оставлять. Тем более трупы своих людей.

-- Возможно, им кто-то помешал, а может, не хотели обременять себя убитым, -- высказал здравую мысль один из акционеров, еще достаточно молодой, с широкими плечами блондин.

-- Просто, прихватив деньги, им надо было как можно быстрее уносить ноги, -- Воробьев потер висок. -- Мы успели забрать из машины своих людей...и Диму, конечно, и все оружие...Словом, все, что могло бы навести милицию на наш след. Труп нападавшего мы тоже привезли с собой...

-- Где он сейчас? -- встрепенулся Арефьев.

-- Здесь, в подвале, в большом морозильнике.

-- Кто его осматривал? -- Арефьев был нетерпелив.

-- Он мертв на двести процентов.

-- Я не об этом, -- Арефьев механическим движением потер рукой поясницу, где сильно тянуло и ныло. -- Я имею в виду его одежду. Возможно, при нем были какие-то документы, визитки, личные письма, записная книжка и так далее...

-- Только сигареты с газовой зажигалкой и две обоймы к пистолету ТТ. Самого оружия при нем не было, -- Воробьев сел на место.

-- Теперь о наших финансовых потерях, -- Голощеков всмотрелся в лица присутствовавших, кое-кто из них сидел, опустив глаза... -- К сожалению, мы понесли колоссальные убытки -- два миллиона долларов. По договору с заказчиком, в случае утраты передаваемых денег по нашей вине, мы обязаны компенсировать потери в течение десяти календарных дней. После этого каждый просроченный день нам будет стоить шести процентов от обозначенной суммы. Вот и считайте...

Заговорил Арефьев:

-- Какие это деньги, не мне вам объяснять. Но как бы там ни было, завтра вся сумма должна быть в Швейцарии, в руках получателя. Мы о нем ничего не знаем и всю ответственность несем перед лицом, передающим валюту. И, как уже сказал Голощеков, если в течение десяти дней не рассчитаемся с клиентом, можем потихоньку отправляться на ближайшее кладбище подыскивать себе вечное место жительства...Кстати, Гриша, -- обратился Арефьев к сидящему в торце стола рыхлому человеку, с большими на выкате глазами, -если понадобится, сколько мы можем собрать налички?

Финансист Григорий Коркин закрыл глаза и беззвучно зашевелил губами. Такая неприятная у него привычка, которая, между прочим, не мешает ему производить бухгалтерские расчеты с быстротой компьютера...

-- Поднатужившись, мы можем собрать от силы 500 тысяч долларов...Ну, может быть, семьсот, но это предел...

-- Все слышали? -- в глазах Арефьева шелохнулись льдинки. -- А кого это волнует -- предел это или не предел...По договору мы отвечаем своей недвижимостью, которая вплоть до пепельницы зафиксирована в этом договоре. Значит, через десять дней все это, -- Арефьев взглядом очертил пространство кабинета, -- может за милую душу пойти с молотка? Мы этого хотим? Думаю, что нет...

Блондин, с атлетическими плечами, по фамилии Смирнов, согласно кивнул. Другие акционеры не проявили никакой реакции.

Арефьев взглянул на Воробьева.

-- Как ты, Вадим, объяснишь, почему именно нас, в определенный час и в определенном месте, с бортом полным денег, так дешево фраернули?

Шеф безопасности, выдержав суровый взгляд своего президента, не стал тянуть с ответом. Он прекрасно понимал, что все, что связано с безопасностью в фирме, лежит на его совести.

-- О том, что касса отправляется в "Домодедово", знали вы, Георгий Иванович -- взгляд в сторону Голощекова -- я, Гриша Коркин и, пожалуй, все... Впрочем, в курсе еще был Дима Орлов, но у него теперь не спросишь.

-- А другие охранники? Водитель?

-- Это исключено на сто процентов! Мы никогда заранее не оповещаем ни о сути задания, ни о маршруте, ни тем более о времени. Ребята тысячу раз проверенные...

-- Но, согласитесь, чудес не бывает, -- у Арефьева на лбу вздулась вена.

Двое, угрюмо молчавших акционеров, встали со своих мест и направились к выходу. Арефьев бросил им в спину реплику: "Пока об инциденте прошу не распространяться".

-- Но об этом уже сообщили "Эхо Москвы" и "Маяк", -- сказал Голощеков. -- Правда, информацию подали без деталей, в общих чертах.

-- Это их дело, -- Арефьев вытащил из кейса упаковку "Севредола" и одну таблетку положил под язык. Когда наркотик начал подавлять боль, Арефьев заметно приободрился.

-- Пошли! -- он поднялся из-за стола и направился к двери.

Впятером: Арефьев, Голощеков, Воробьев, Коркин и примкнувший к ним Смирнов, вышли из кабинета и, пройдя два лестничных перехода, спустились в подвал. В квадратной без окон комнате стоял большой морозильник с откидной крышкой. Воробьев поднял ее и подошедшие увидели лежащего в скрюченной позе довольно еще молодого, но уже охваченного холодом смерти человека.

Он был в черных джинсах, кроссовках, в тонкой кожаной куртке, с отчетливыми пятнами крови. В одном месте, возле молнии, с трудом можно было рассмотреть два отверстия, по-видимому, оставленных пулями.

-- Щенок, -- сказал Арефьев, -- на вид больше двадцати пяти не дашь. Вы проверили его карманы?

-- Я вам уже говорил -- сигареты, зажигалка и две запасных обоймы, -негромко сказал Воробьев.

-- Осмотрите еще раз, может, найдете какую-нибудь зацепку.

-- Это лишнее, -- вдруг проговорил стоявший за спиной Арефьева Смирнов, -- вне всякого сомнения, это труп бандита Фуры, из великолукской бригады. Он на своей "хонде" часто бывал на наших бензозаправочных станциях и мои люди хорошо его знают.

Арефьев обернулся к Смирнову.

-- А если это ошибка? -- спросил он.

-- Не думаю... У Фуры на правой кисти наколка...Изображение обнаженной девицы в шляпе, сидящей верхом на пистолете...

Воробьев отвернул манжет куртки, которая была на Фуре. Татуировка, несмотря на то, что покрылась изморозью, хорошо считывалась.

-- Что теперь? -- неизвестно к кому обратился Коркин. Он явно нервничал, очевидно, вид мертвого человека в холодильнике вызвал в нем страх и подкатывающую к горлу дурноту.

В помещении наступила тишина, которую нарушил громкий хлопок -- это Арефьев резко захлопнул крышку холодильника.

-- Но если информация исходила не от нас, то от кого? -- Арефьев по очереди заглянул каждому в глаза.

-- Бортмеханик будет в Москве только послезавтра, -- сказал Воробьев и этим как бы указал направление, в котором надо двигаться в поисках продажного информатора. -- Это не наш человек, его назначили те, кому мы передаем за границей бабки.