Александр Ольбик - Доставить живым или мертвым

Путин на секунду задумался. Он понимал, что играть в незнайку глупо. И именно в эту минуту видеокамера с обозначением НТВ, взяла крупным планом его лицо, когда видны были мелкие бисеринки пота и остановившийся на мгновение взгляд.

-- Хорошо, все может быть именно так, как говорите вы и агентство Рейтер... Сейчас ведется расследование и только оно покажет -- было ли это преднамеренное покушение на президента или вывих какого-то лихача-одиночки...

-- Вы не боитесь приезжать в Сочи, это ведь рядом с Чечней?

-- Вы не совсем правы, посмотрите на карту...И второе...Если бы президент прятался, была бы у вас сейчас возможность задавать ему вопросы? -- Путин улыбнулся, но не было в этой улыбке полной открытости. -- Однако не буду в такой прекрасный день отнимать у вас время, -- он взглянул на одного из охранников.

-- Владимир Владимирович, последний вопрос, --- вперед вылез потный бородатый человек в кожаной безрукавке. Длинные, как будто сто лет немытые волосы полоскались по плечам.-- Правда ли, что вы в свою бытность разведчиком, выкрали у НАТО карту дислокации крылатых ракет в Западной Европе?

-- Без комментариев...-- Путин хотел было повернуться, чтобы уйти, но в последнее мгновение что-то переиначил и, повернувшись к человеку с длинными патлами, сказал: -- Не буду вас и тех, кто просил вас задать мне это вопрос, разубеждать, но...Для таких целей существует космическая разведка, поэтому нет необходимости красть карты...

Конечно, он лукавил, потому что имел самое прямое отношение к вербовке одного из гражданских сотрудников военной базы, дислоцировавшейся в южной части Германии Но речь шла не о дислокации крылатых ракет, а об авиации дальнего действия и ее оснащении.

После встречи с журналистами, Путин принял душ и позвонил в Москву жене. Своим звонком хотел убедить ее в своем присутствии именно в Бочаровом ручье, в противном случае, и она хорошо об этом знала, он не смог бы с ней связаться. Затем, уединившись, на третьем этаже резиденции, он прилег на диван с томиком "Сенеки" в руках. По своему обыкновению, он открыл книгу на случайной странице и прочел то, что начиналось с первого верхнего абзаца: "Нет стен, непобедимых для фортуны; так возведем укрепления внутри себя! Если здесь все надежно, человека можно осаждать, но нельзя взять приступом. -- Ты хочешь знать, каковы эти укрепления? -- Что бы с тобой ни случилось, не выходи из себя; знай, что все, направленное, на первый взгляд, к твоему ущербу, служит сохранению вселенной, что в нем-то как раз и осуществляется положенный миру кругооборот..."

Он отложил книгу, закрыл глаза. Вспомнил другие слова философа: "Люби разум -- и эта любовь даст тебе оружие против жесточайших испытаний".

Он протянул руку к мобильнику, оставленному на подоконнике, и снова позвонил в Москву. Когда ответили, сказал: "Люся, а ты случайно не забыла про второго президента России? Ты ничего не хочешь ему сказать..." Он слушал и, улыбаясь, кивал головой: "Вот это другое дело...Если не ошибаюсь, это Рильке, его "Сонеты к Орфею"...Отвечаю тем же...алмазной пылью в отдаленье на луг просыпалась роса. Покой на души пролился и вера без богослуженья творит тихонько чудеса...

Наступила долгая волнительная для обоих пауза, после чего Путин сказал: "Лю, если захочешь со мной посекретничать, встретимся в полночь на Полярной звезде. Время московское..."

Это их давняя привычка, во время разлук, "встречаться" взглядами на Полярной...

В половине седьмого он побрился, сменил белье и в спортивном костюме спустился вниз, в столовую. Шторм и Щербаков сидели за одним столом с бойцами. Им уже подали второе -- запеченную в винном соусе телятину, ромштекс и жареную лососину. Огромные тарелки с фруктами, словно на картинах итальянских художников, колоритно выделялись на фоне белоснежных скатертей, светлой посуды и искрящихся тонкими гранями хрустальных фужеров.

Путину вспомнился рассказ офицера, бравшего дворец Амина. Перед началом операции спецназовцы из групп "Зенит" и "Гром" (прародительницы спецподразделения "Альфа"), ожидая сигнала к атаке, перебивались сигаретой и мерзли в холодных афганских сумерках.. Почти целый день без крошки еды. Перед боем совместили обед с ужиным: самое элитное спецподразделение в стране накормили жиденьким супом и гречневой с мясом кашей... С таким же "комфортом" группа "А" работала и в Баку. Бойцов на три месяца поселили в казарме, где были одни только матрацы и при этом так же, как и в Афганистане, они питались всухомятку. И все это при небывалой материальной заинтересованности -- 3 рубля 50 копеек командировочных в сутки...

...Когда Путин вошел, Щербаков командно воскликнул: "Президент, все встали!".

Пожелав команде приятного аппетита, Путин уселся на свободный стул, рядом со Штормом. Все тоже опустились на свои места. Напротив него поглощали ужин молодой Шторм и Воропаев. Они чем-то были похожи: аккуратно зачесанные на пробор волосы, скуластые, обтянутые загорелой кожей лица. Бросилось в глаза: Виктор Шторм запросто орудовал ножом и вилкой в то время как Воропаев пользовался только одной вилкой. Чувствовалось, что управляться со столовыми приборами он не умеет.

Слева от Шторма сидел Изербеков, узкий в плечах, но с накаченной шеей. Кисти рук выдавали молодую, жилистую силу. Рядом с ним -- коротко стриженый блондин, с плотно прижатыми к черепу ушными раковинами, с небольшим рубцом, белеющим чуть ниже височной кости. Это капитан Службы контрразведки Айвар Гулбе. Родом из Москвы, отец -- бывший разведчик-нелегал, работавший долгие годы в одной из Европейских стран. Путин лично знал старшего Гулбе и ценил его, как профессионала экстра-класса.

Два морских пехотинца Бардин и Калинка, оба рослые, заматеревшие на бесконечных спецзаданиях, сидели с краю стола и вовсю наворачивали по второй порции жареной лососины.

"Все, как на подбор, -- думал Путин, глядя на людей, мирно сидящих за обеденным столом -- сильные, молодые, но..." За этим "но" крылось беспокойство, граничащее с паникой, ибо он понимал, что через несколько часов в судьбах этих людей могут произойти самые разительные перемены, без каких бы то ни было утешительных прогнозов...Но лучше об этом не думать, решил он, и попросил Шторма передать ему тарелку с ветчиной. В принципе ему есть не хотелось, но если бы он прекратил обед, то, следуя субординации, и все остальные наверняка закончили бы трапезу...

...После обеда Путин в сопровождении Щербакова ушел к себе, а бойцы спустились в спортзал, находящийся на одном из нижних этажей. Шторм предложил им отдохнуть. Чтобы не терять зря время, он провел инструктаж: к шведской стенке прикрепил плакат с обозначениями местности. Определил порядок высадки с вертолета на высоте 502, рассредоточение на местности, кто за кем и в какой точке должен занять позицию. Чтобы в темноте не перестреляли друг друга, на шапочках-масках будут обозначены фосфоресцирующие метки. Определил и сигнал голосом: имена "Виктор" и "Алик".