Александр Ольбик - Доставить живым или мертвым

Он миновал улицу и вступил в пределы сквера, прошел мимо буйно разросшегося розария, вошел в тень ивы и шагнул в сторону дракона...Одна нога его уже соприкоснулась с бетонной главой зверя, другая опиралась на гаревую дорожку и осталось только нагнуться и протянуть руку...И когда он это сделал, земля наполнилась каким-то дробным гулом, что мгновенно в его сознании отдалось опасностью. Пальцы уже сжимали контейнер, цилиндрик от фотопленки, он уже отнял ногу от головы дракона, когда понял, что оказался в капкане. Те люди, которых он только что видел у автобуса, окружили его плотным кольцом и один из них шел прямо на него. И, конечно же, с угрозой застрелить, если он тут же не ляжет на землю и не заложит руки за голову...Ему не дали на раздумье и секунды, грубо уложили рядом с клумбой, заломили руки за лопатки да так круто, что в плечах что-то хрустнуло и нестерпимо заныло. И тут только он осознал, что к нему обращаются по-немецки: "Эйхлер, ты взят с поличным и сопротивление только усугубит твое положение..."

Кто-то взял на излом кисть руки и вырвал зажатый в кулаке контейнер. И это обрадовало Путина, ибо изъятие улики без понятых, потом можно будет оспорить...

Его подняли понесли к подъехавшему "рафику" и, словно бревно, кинули в заднюю дверь. Там уже были люди, одетые в камуфляж, вооруженные автоматами. От них пахло тройным одеколоном и гуталином...

Когда его выволакивали из машины, он обвел взглядом пространство и понял, что привезли его в колодцеподобный, глухой двор. Его ввели в коридор, обитый синим линолеумом, провели длинными переходами со множеством поворотов и втолкнули в светлый, просторный кабинет. За огромным столом сидел крупный человек с большими залысинами и мясистым лицом. И Путин, взглянув на него, увидел приветливые, почти смеющиеся глаза, что его несказанно поразило.

-- Снимите с него наручники, -- приказал сидящий за столом человек и тот, кто усадил его на стул, быстро исполнил приказ. -- Оставьте нас одних...

Один из тех, кто его задерживал, подошел к столу и положил перед начальником изъятый у Путина контейнер.

-- За этим он шел, -- кивок в сторону задержанного.

И когда они остались одни, человек за столом, пригладив ладонью редкие волосы, глядя куда-то в переносицу Путину, произнес знакомую фразу: "Вы не подскажите, где тут можно купить рижский бальзам малой расфасовки?"

"Эх, черти, по дешевке купили!", однако вслух он ответил так, как и полагалось ответить на пароль:

-- В столе заказов, возле центрального универмага...Разрешите закурить..."

-- Давайте знакомиться, -- сказал человек и подвинул к краю стола пачку "Элиты", -- Борис Карлович Пуго, шеф этой конторы, -- он сделал рукой круговое движение и этой же рукой снял с контейнера крышку. Вытащил сложенную рулончиком бумагу. -- Это вам, Владимир Владимирович.

И когда он развернул клочок бумажной салфетки, а это была именно она, в глазах у него все заплясало, дыхание перекрылось, словно в бронхи ему забили клубок шерсти. Однако пальцы, держащие послание, не дрогнули и он прочитал: "Дорогой Володя, поздравляю тебя с выполнением задания и с днем рождения твоего славного города. Новиков..."

Он взглянул на висевший на стене календарь: 20 мая, день рождения Ленинграда...

В тот же день он вылетел в Москву.

31. Высадка на 502-й высоте.

За иллюминаторами уже господствовала темнота. Путин перевел взгляд на бойцов. Фантастическая картина: казалось, это были гранитные фигуры, навеки вечные застывшие в ограниченном, полном грохочущих звуков пространстве. Мелкие сетчатые тени лежали на их лицах, сливаясь с комуфляжем. Приборы ночного видения были приспущены к подбородкам, черные шапочки-маски у некоторых находились в руках, а кое-кто, подвернув края, сидел в них, хотя в салоне было жарко.

Свою маску Путин положил на ранец, стоящий у него между ног. И ту же, возле ног, прислоненный к ранцу, лежал автомат.

Примерно через полтора часа лета из кабины вышел Гюрза и подошел к Шторму. Тот сидел на краю скамейки, рядом с сыном. Переговорив с Гюрзой, Шторм поднялся и, перекрикивая шум мотора, объявил десятиминутную готовность. Он первым надел маску, застегнул на куртке молнию и ногой пододвинул к себе свой ранец.

Щербакову нестерпимо хотелось курить. Он испытывал дискомфорт. Но был один плюс: после слов Шторма, зубная боль, которая преследовала его от самого Бочарова ручья, вдруг куда-то исчезла, оставив во рту несказанное теплое облегчение. Он надел на голову маску, и сразу же ощутил ее шерстяное, щекочущее кожу прикосновение.

Воропаеву тоже хотелось курить, но еще больше ему хотелось на свежий воздух.. Он не стал сразу облачаться в маску, лишь взяв ее за края, растянул и снова сложил.

Над кабиной пилота зажглось табло. Гюрза подошел к двери...Он оглядел притихших бойцов и ощутил страшное одиночество, исходящее от каждого из них. Он знал по собственному опыту, что в деле, на которое идут эти люди, никто им не поможет. Никто. Возможно, уже там, где будет высадка, их ждет кровавая баня. Какая-нибудь непредвиденная нестыковка, дикая случайность, которая одним хищным ударом перечеркнет все, что задумано этими мужественными людьми.

Вертолет вдруг словно подбросило, его обшивка бешено завибрировала, винты вошли в диссонанс с мощной воздушной волной, обрушившейся на них. Рядом, в пределах своих эшелонов, появились СУ-25 и вертолеты Ми-24.

По договоренности с Корнуковым, в ход пошла авиация, поднявшаяся с военной базы под Астраханью и всей звуковой мощью обрушившаяся на квадрат Е-9 и граничащие с ним пределы. Боевые машины двигались бурлящим потоком, и росшие под ними столетние платаны, натужно накренились взъерошенными кронами, не в силах противостоять этому воздушному напору. Да и как иначе: скорость воздушной массы под винтами армейских геликоптеров равняется ураганной скорости, более 120 километров в час.

А самолеты уже пошли на следующий круг... Гюрза взялся за ручку двери и резко сдвинул ее в сторону. В салон ворвался поток воздуха и все, кто находился в салоне, ощутили его свежие приливы. Вертолет, снизив скорость, начал маневрировать. Пилот, пользуясь тепловизором, выбирал место приземления. А посадить, вернее на пять минут коснуться тверди, он должен был на каменном столе, размер которого не превышал двенадцати квадратных метров. Это и есть 502-я высота...И когда шасси коснулись скалы, Гюрза, стараясь преобороть шум мотора, крикнул: "Пошли! По одному вперед!"

Первым спрыгнул в непроглядную ночь Шторм- младший. За ним -- Воропаев с Изербековым. Калинка и его напарник Саша Бардин начали выгрузку гранатометов, сложенных в хвосте вертолета. Снаружи гранатометы принимали Воропаев с Изербековым. Путин вышел предпоследним. Замыкал десант Шторм. Перед тем, как спрыгнуть на землю, он задержался в дверях. Мгновение они с Гюрзой смотрели друг на другу, затем подались навстречу и обнялись.