Александр Ольбик - Почка для Президента

- Не исключено, что на месте событий могут оказаться телевизионщики, Одинец положил перед каждым по пейджеру. - Но, если и будут, то на заключительной стадии разборки...Так что прошу перед делом побриться, помыть шеи и вообще явиться в вечерних костюмах...Народ России должен увидеть не подонков, а гвардейцев, настоящую десантуру, которая не прогибается ни перед кем и ни перед чем...

От столь высокопарных слов Саня даже зарделся. Но калек больше интересовали практические вещи.

- Если у вас, действительно, имеются стволы, то я предпочитаю АК...И лучше старенький, пристрелянный, - сделал заявку Бурлаченко.

- А мне нужен гранатомет, - Каркашин поднял руки, показывая, как он будет стрелять. - Можно автомат с подствольным гранатометом, но это будет зависеть от того, на чем мы поедем и кто будет шоферить. Важна маневренность.

- Мне уже пора, - сказал Бурлаченко. - Если не трудно, давайте заедем в магазин и возьмем что-нибудь выпить и пожевать.

Еще минут пятнадцать они обсуждали отдельные детали предстоящей операции и только в четыре отправились в путь...

...По проспекту Мира несся неприметный автобусик, на бортах которого крупно, отпугивающе красовалась надпись: "Дезинфекция". Машина несколько раз останавливалась - возле универмага, у ВДНХ, а затем возле метро "Чкаловское" и у "трех вокзалов".

Татарина они ссадили у его точки. После того, как они оттащили его на место, Карташов подошел к продавщице книг и поинтересовался обстановкой. Однако никто Татарина не искал и не спрашивал.

Отъезжая со стоянки, Карташов бросил взгляд на усевшегося на подставку Татарина, и с удовлетворением отметил, что на его лице не было больше прежней печати угрюмости и безнадежности. Кажется, оно светилось изнутри ровным лучезарным светом...

Рекогносцировка на местности

Справку о смерти Галины оформили в клинике Блузмана. Причина смерти ураганный рак молочной железы. Ее кремировали и хоронили на Митинском кладбище. Среди памятников местной знати.

Погода стояла ясная, белоснежная. Снег под ногами скрипел и шуршал, когда чья-нибудь нога оступалась за край прочищенной дорожки.

Когда пришла пора закапывать могилу, Броду стало не по себе. Может, тому причиной была обильная выпивка накануне, а может, общий стрессовый букет, который свалился на него в последние недели. Он вытащил из кармана пиджака валидол и положил в рот две таблетки. Для верности принял также таблетку реланиума и четвертинку анапрелина.

Николай, заметив, что с его шефом творится что-то неладное, подошел к нему и посоветовал отойти к лавочке и там отдышаться. Брод поднял горсть земли и бросил на крышку гроба. Бум-бум-бум - трижды стукнула земля о дерево и этот звук, словно молот по наковальне, ударил по его нервам.

Никаких речей не было. Николай отошел от могилы и переговорил с парнем - одним из четырех серьезных молодых людей из охранной фирмы. Заснеженные деревья не позволяли просматривать все пространство и Брод велел охранникам рассредоточиться, чтобы они могли держать в поле зрения каждый уголок царствия мертвых. Впрочем, это скорее делалось для порядка, поскольку сам факт уничтожения банды Фикса был в какой-то степени гарантией безопасности.

Карташов не смотрел в могилу. Он вообще отошел в сторону и нещадно курил. Мысли его были всюду и вместе с тем нигде. Он старался не думать о ней, о тех коротких прекрасных мгновениях, которые они пережили в один из пасмурных дней.

Наверное, у всех, кто переносит смерть близких, возникает отвратительное ощущение тупика. Абсолютной неопределенности. И он знал, что в такие мгновения нет лучшего лекарства против тоски, чем стакан водки через каждые два часа...

Карташов с Одинцом помогли зарыть могилу и когда они стали обкладывать холмик сосновыми ветками, в кармане у Карташова запищал мобильник. Он отошел в сторону и включил телефон. Узнал голос Татаринова. Тот по-военному доложил о готовности группы к "проведению операции". Он так и сказал: "Группа готова к проведению операции". Все дело было только за транспортом. Карташов слышал как Татарин затягивался сигаретой. "Завтра, Кот, встретимся и переговорим", - сказал Карташов и хотел отключить телефон, однако Татарин был настойчив: "Все должно произойти третьего декабря, в международный День инвалидов". "Тоже мне символист, - подумал Карташов, но в трубку сказал другое: Извини, Кот, я сейчас при деле...Встретимся - переговорим..."

После похорон они поехали домой к Броду, где уже хозяйничала его сестра Раиса - мужеподобная женщина с только что завитыми волосами. Казалось, что в создании ее лица Всевышний ничего кроме зубила под рукой не имел - настолько ее черты были грубы и неподвижны. Однако стол она накрыла быстро и поставила на него довольно разнообразные блюда, среди которых возвышались три пирамиды бутылок со спиртным.

Видимо, Брод уже успел выпить - лицо его горело и он, оставшись в одной рубашке, сидел в кресле и курил.

Пили молча и много. Постепенно водка с коньяком сломали поминальную чопорность и начались разговоры - сначала спорадические, а затем, как всегда, раскованно, с перебивкой друг друга и даже с шутками.

В какой-то момент, когда Брод отошел от стола покурить, к нему присоединился Карташов. Попросил пару дней отгула.

- Хочешь еще раз напороться на неприятности? - спросил Брод.

И Карташов, видимо, поддавшись общей атмосфере сближения, вкратце поведал ему о Татарине и его друзьях.

- Надо пообщаться с корешком, отвезти ему что-нибудь поесть, сигареты...

Брод не возражал, но при этом заметил: "Ты, Серго, теряешь бдительность...Если не ошибаюсь, это ты находишься в розыске. А не я..." На это Карташов отреагировал по-своему: он положил руку на плечо Брода и дружески пожал.

- Мы все, Веня, потеряли бдительность, - сказал он, - оттого сегодня похороны, а не свадьба.

- Ладно, умник, я не возражаю, только поставь об этом в известность Николая. И держи с ним постоянную связь.

- Понял, спасибо...

- И постарайся не попадаться на глаза ментам! А если все же нарвешься, уводи их куда хочешь, но чтобы сюда ни ногой, - Брод сделал отметающий жест.

Когда Карташов с Одинцом остались одни в комнате, Карташов рассказал напарнику о разговоре с Бродом.

- Ты один собираешься ехать к Татарину? - спросил Саня.

- Завтра - один. Разузнаю, что калеки придумали и насколько это реально.

- А когда мы съездим в Измайлово на разведку?

- Можем даже завтра туда махнуть. Включи, Саня, приемник, послушаем, что делается в нашем бардачном мире.

- Все то же - взрывают, воруют, занимаются коррупцией. Ты лучше подай мне гитару...

И казалось, что утрату переживает не Карташов, а он, Саня - столько в его голосе было щемящей тоски и отчаянной бесшабашности.