Рут Ренделл - Птичка тари

— Не понимаю, что это значит. — Эту фразу ей приходилось часто повторять с тех пор, как она встретилась с ним.

— Она стреляла по птицам и подстрелила кого-то случайно, верно? Но ты говорила мне, что она никогда не поднимет руку ни на птицу, ни на кролика, ты сказала мне это, когда мы познакомились.

Только последние несколько слов дошли до ее сознания. Воспоминание об их первой встрече вызвало у нее улыбку. Она соскользнула с кровати и порывисто обхватила его руками.

— Разве это не замечательно, что я встретила тебя, а ты встретил меня? Это самое лучшее, что было у меня в жизни.

На этот раз он освободился из ее объятий.

— Да, любимая, все верно, это было великолепно. Но ты должна все рассказать мне. Об этом убийстве. Ведь это серьезная вещь, не так ли? Что случилось? Может быть, кто-то вторгся в чужие владения?

— Нет, — ответила она, — нет, ты не понимаешь.

— Черт возьми, ты права: я не понимаю и не пойму, если ты мне не расскажешь.

— Попробую. — Лиза села, и Шон сел, и она взяла его за руку. — Она убила его, Шон. Иногда это случается. — Слова эти ей самой показались дикими. — Она убила его, потому что хотела от него избавиться. Она хотела, чтобы он убрался с ее дороги, не важно почему, сейчас это не важно.

На этот раз Шон не сказал, что не верит ей, сказал лишь:

— Не могу этого постичь.

Что в таких случаях говорила Ив?

— Тогда ты должен просто это принять.

— А кого она убила? — По его тону Лиза поняла, что Шон все еще считает ее врушкой.

— Не важно, — нетерпеливо сказала она. — Мужчину. Ты его не знаешь. Шон, это правда, ты должен поверить мне. — Лиза пыталась сформулировать свои жизненные принципы. — Я не смогу жить с человеком, который во мне сомневается. — Его одобрительный смешок чуть не заставил ее расплакаться. Лиза не знала, как быть. — Я не могу этого доказать. Что мне сделать, чтобы ты поверил?

Шон ответил упавшим голосом:

— Да я вроде уже верю…

— Я расскажу тебе все по порядку. — Лихорадочно затараторила Лиза, обняв Шона за плечи и приблизив к нему лицо. — Я расскажу тебе все, если хочешь, с самого начала, когда я была маленькой, с самых первых моих воспоминаний.

Он поцеловал ее. Когда Лизино лицо оказывалось так близко, он не мог ее не поцеловать. Его язык имел привкус карамельной сладости кока-колы, как, должно быть, и ее. Они сидели на постели, больше в прицепе негде было сидеть, и ее тело сделалось податливым и выгнулось, когда она откинулась назад, на мягкий матрас, желая его так же сильно, как утром. Шон заставил ее подняться, потянув за руки.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне, Лиза. Я хочу знать о тебе все. Но не сейчас. Сейчас расскажи мне о том, что сделала мама.

Обескураженная, она нахмурилась:

— Что толку? Ты не поверишь мне.

— Поверю, говорю тебе.

— Я думаю, что нам пора, надо отправляться в путь, а не сидеть здесь и разговаривать.

— Не волнуйся об этом, я обо всем позабочусь. Ты расскажешь мне о своей маме и том мужчине. — Лиза поняла по его глазам, какая мысль пришла ему в голову. — Он попытался изнасиловать ее, так?

— Он учил ее стрелять по голубям из ружья. Он вышел пострелять, и она сказала: «Покажи мне, как это делается».

— Ты, должно быть, шутишь.

— Это правда. Если ты будешь говорить так, я не стану рассказывать.

— Тогда верю. Продолжай.

— Я ненавижу, когда стреляют по птицам. Ненавижу людей, которые убивают кого-то, кроликов, белок, кого угодно, это плохо. И я думала, что Ив… моя мать, я думала, что и она так считает. Она так говорила, она научила меня думать так. Но Ив сказала ему, что голуби клюют овощи на ее огороде, и попросила его показать, как стрелять из ружья, и он сказал, что покажет. Понимаешь, мне кажется, он сделал бы все, о чем бы она его ни попросила, Шон.

— Она привлекательная женщина.

— Привлекательнее меня?

— Не болтай глупостей. И все это было на твоих глазах?

— Я была с тобой в лесу, — ответила Лиза. — Они не видели меня. Я прошла через сад, а они находились на лужайке, среди молодых посадок. Знаешь, звуки там разносятся ужасно далеко. Слышно, даже если люди тихо разговаривают. У них было только одно ружье на двоих, и я подумала, что она, должно быть, уговаривает его не стрелять голубей. Это ведь не запрещено, понимаешь, охота на фазанов начинается только в октябре, а по голубям стрелять можно, когда захочешь.

Бедняжки! Зачем ему это понадобилось, ведь он не был фермером и они не клевали его капусту, а если бы и клевали, голубям тоже надо жить, верно? Я подумала: вот молодец — она хочет остановить его, но она не сделала этого. Она вышла с ним, чтоб научиться стрелять. Я услышала их разговор, но не подумала, что она говорит серьезно. Когда я увидела их, я не могла понять, что происходит. Он начал показывать ей, как обращаться с ружьем, и она смотрела, а потом он протянул ружье ей. Я не хотела смотреть, как убивают птиц. Я отвернулась и пошла к сторожке. Потом раздался выстрел и сразу вслед за этим вопль, заглушивший хлопок выстрела. Тогда я обернулась и со всех ног пустилась обратно через лужайку, и там стояла Ив, глядя туда, где он лежал. Она не держала ружья, она выронила его, она смотрела вниз на тело и залившую его кровь.

Шон испуганно прикрыл рот рукой. Его глаза стали огромными. Он оторвал руку ото рта и провел ею по щеке, как бы вытирая ее.

— Что ты сделала? — спросил он тихо.

— Я ничего не сделала. Пошла домой. Она не сообщила полиции, и я не сообщала, так что, должно быть, это сделал Мэтт. Ты знаешь Мэтта?

— Конечно, знаю.

— Он был там, около дома. Только я не думаю, что он видел больше, чем я. Он догадался.

— Но ты сказала, что полиция только что приехала, они подъезжали, когда ты ушла — когда? Часа два назад?

— Они приехали вчера вечером. Они не видели меня. Понимаешь, они не заходили в сторожку, в тот раз не заходили. Сначала появились машины и черный грузовик, чтобы забрать тело. Я наблюдала за всем из окна спальни. Ив велела мне оставаться там и не выходить, чтобы меня никто не видел. Я и сама не хотела, чтобы меня видели. Она пошла в Шроув, и, по-моему, полицейские допрашивали ее там. Они допрашивали Ив, и они допрашивали Мэтта и жену Мэтта. Ив знала, что они вернутся, поэтому сказала, что я должна уехать. Ради моей безопасности, сказала она. Я убежала к тебе. Вот и все.

— Все?

— Не все, Шон. Мне понадобится много времени, чтобы рассказать тебе все.

— Я прикреплю к машине буксирный трос, — сказал он.

Лиза вышла из прицепа вместе с ним. День был теплым и душным, уже перевалило за полдень, и солнце расплескалось лужей света по белому небу. Не спуская глаз с Шона, Лиза обрывала ежевику с живой изгороди и пригоршнями ела ягоды. Она страшно проголодалась.

Потрепанный «доломит», как старая ломовая лошадь, медленно, с большим трудом сдвинул с места автоприцеп. Он слегка подвывал и выпускал клубы удушливого черного дыма. Лиза взобралась на место рядом с водителем и захлопнула дверцу. Машина и прицеп накренились, съезжая с травы на более плотное полотно дороги.