Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс идёт по кровавым следам

— Не слишком много.

— Такое число отвечает элитарному характеру академии. Однако, когда стало известно, что, живя при академии, Виолетта Маркэм заразилась какой-то неизлечимой болезнью, некоторые родители забрали своих дочерей, опасаясь, видимо, что их тоже может ожидать подобная участь.

Холмс погрузился в задумчивость. Я ждал продолжения рассказа, но вместо этого он поднялся, потирая руки.

— Послушайте, Уотсон, — произнёс он, — давайте-ка пообедаем. — От девонширского воздуха у меня разыгрался аппетит. После обеда мы нанесём визит мистеру Сайласу Гарднеру, а пока отложим в сторону мысли об этом тёмном деле и уделим должное внимание нашим желудкам.

Итак, до окончания обеда наш разговор обратился к более лёгким темам. Закусив холодной ветчиной, картофельным пюре и пирогом с заварным кремом, мы выпили по стаканчику местного сидра и отправились в академию Гарднера для молодых леди.

Через десять минут мы были на месте. На краю деревни дорога превращалась в разбитый грязный просёлок, исчезающий за поворотом, словно в болотной утробе. В стороне от дороги, на краю торфяника возвышался большой георгианский особняк с маленьким садом, состоящим преимущественно из сильно разросшегося кустарника. Здание отличалось изящной чёткостью и симметрией линий, однако обветшалая, потрескавшаяся каменная кладка красноречиво говорила о суровости местного климата — постоянных ветрах и сильных бурях, проносящихся над с торфяниками.

К одной из массивных квадратных стоек ворот была прикреплена латунная дощечка с надписью:

Мы с Холмсом прошли по устланной листьями дорожке и позвонили в колокольчик. Было слышно, как эхо звонка разносится по дому, и только через несколько минут дверь нам открыла невысокая робкая горничная.

Холмс нацарапал на своей визитной карточке единственное слово и вручил её прислуге.

— Передайте это вашему господину и скажите, что его желают видеть Шерлок Холмс и доктор Уотсон.

Девушка смущённо кивнула и провела нас в холл, где попросила подождать. Неуклюже присев в реверансе, она со всех ног помчалась вверх по лестнице с нашим посланием.

— Вероятно, местная девушка, имеющая слабое представление о своих обязанностях, — прокомментировал Холмс.

Я кивнул. На её местное происхождение ясно указывали румяное лицо и девонский акцент.

— И всё же, по ней можно определить, что в этом доме случилась беда, — продолжал мой друг.

— Каким образом? — спросил я.

— Следы слёз на глазах, робость. Она так крепко ухватилась за мою визитку, что едва не смяла её. Видимо, она не знала, как отнесётся её хозяин к тому, что она впустила в дом двух посторонних. Даже самая неопытная прислуга не помчится по лестнице так прытко, если только что-то не случилось. В ней сидит страх, Уотсон, страх неопределённости, которая является следствием нерешительного поведения её хозяина, находящегося в сильной тревоге.

Я улыбнулся.

— Ваши умозаключения в большой степени основаны на женском поведении, которое вы всегда считали заведомо непостоянным.

Холмс рассмеялся.

— Возможно, вы правы, Уотсон. Посмотрим. — С минуту он постоял, прислушиваясь. — Как здесь тихо, — произнёс он почти про себя.

В ожидании возвращения прислуги Холмс принялся расхаживать по холлу, пристально разглядывая стены, пол и мебель.

Наконец девушка появилась вновь.

— Хозяин примет вас, джентльмены. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Она снова присела и затем повела нас по широкой лестнице, через площадку, а затем по тускло освещённому длинному коридору, который, если мои наблюдения были верны, шёл параллельно задней части здания. Когда мы прошли его примерно до половины, Холмс резко остановился и, как настоящая ищейка, начал принюхиваться.

Бедная горничная, совершенно сбитая с толку странным поведением моего друга, кашлянула, побуждая его продолжить путь.

— Сюда, пожалуйста, сэр.

— Да, да, — рассеянно ответил Холмс.

Мы дошли до конца коридора, и девушка робко постучала в дверь.

— Вас хотят видеть эти два джентльмена, — смущённо произнесла она.

Дверь открыл крупный мужчина неопрятного вида. Он уставился на нас красными, мутными от недосыпания глазами.

— Хорошо, девочка, займись делом! — хрипло выкрикнул он.

Тихо всхлипывая, она удалилась. Гарднер чопорно помахал рукой, приглашая нас в комнату.

Со стуком захлопнув за нами дверь, он, словно в поисках опоры, привалился к ней спиной. Наружность его говорила о полном пренебрежении к себе. Редкая серая щетина на подбородке указывала на то, что он не брился несколько дней. Одежда была нечищеной и измятой.

В лице Гарднера всё было каким-то преувеличенным, начиная с больших ушей, оттопыренных под прямым углом, до носа «картошкой», нависавшего над широким мясистым ртом. Если бы не выражение мучительного оцепенения, я посчитал бы его наружность комической.

Несколько мгновений он смотрел на нас безумным взглядом, после чего заговорил странным хриплым голосом.

— Что вам надо? И что означает это?

Он поднял визитку Холмса, на которой я чётко различил нацарапанное рукой моего друга слово «кровь».

— На вашем месте, Гарднер, я бы сел. — Холмс был абсолютно спокоен. — После переливания крови вам не следует перевозбуждаться.

Бледное искажённое лицо владельца академии побледнело ещё больше.

— Какого дьявола…? Кто вам сказал?

— Никто мне не говорил. Вы давали кровь для переливания — это мне подсказывают наблюдения.

— Но откуда вы узнали? — повторил озадаченный Гарднер, плюхнувшись в кресло.

— Вас посещает доктор Коллинз из Гримпена. Не пытайтесь это отрицать. Несмотря на то что вы старались держать его визиты в тайне и он ездил к вам по объездной дороге, выходящей к задворкам академии, его визиты не укрылись от зорких глаз любознательных сельчан. В подтверждение их слов, я лично видел, как он приехал сюда ровно в одиннадцать часов. А теперь скажите, Гарднер, к чему такая таинственность? Наверное, вы не хотите, чтобы стало известно ещё об одном загадочном и, вероятно, неизлечимом заболевании, ответственность за которое лежит на вас?

— Не понимаю, о чём вы говорите.

— О, вне всякого сомнения, вы понимаете. Другая девушка страдает так же, как прежде страдала Виолетта Маркэм.

От одного упоминания имени девушки Гарднеру стало нечем дышать.

— Она заболела здесь же, — продолжал Холмс. — Мне известны все факты относительно её смерти.

— Это был единичный случай, — с трудом прохрипел Гарднер.