Элизабет Джордж - Верь в мою ложь

В конце второго дня поиска Линли стоял у окна своей библиотеки на Итон-террас и смотрел на улицу; темнело, и уже ярко загорелись фонари. Томасу не слишком нравилось положение, в котором он очутился, но он не представлял, что тут можно было бы сделать. Явно необходимо собрать доказательства чьей-то вины, а не искать доказательства чьей бы то ни было невиновности. Но если коронёр заявил, что смерть произошла в результате несчастного случая, то вряд ли имело смысл дальше копаться в этом деле. Потому что коронёры знают, что делают, и у них всегда есть свидетельства и доказательства для того, чтобы подкрепить свои утверждения. И если местный коронёр счёл смерть Яна Крессуэлла случайностью — печальной и несвоевременной, как все случайности такого рода, но всё равно случайностью, — то такой вывод вроде бы должен был всех удовлетворить, как бы ни велико было горе семьи от этой внезапной потери.

И казалось очень любопытным то, что Бернард Файрклог удовлетворённым не выглядел, думал Линли. Сомнения Файрклога, возникшие, несмотря на результаты расследования, заставляли заподозрить, что он может знать куда больше, чем сказал при их встрече в «Твинсе». А это рождало мысль, что за смертью Яна Крессуэлла крылось нечто большее, чем мог заметить поверхностный взгляд.

Линли гадал, не мог ли кто-нибудь осторожно сообщить Файрклогу что-нибудь о местном расследовании случая. Он также гадал, не мог ли сам Файрклог переговорить с кем-нибудь из участников расследования.

Отвернувшись от окна, Линли уставился на свой письменный стол, заваленный заметками, вышедшими из принтера, на сам ноутбук… Линли рассудил, что есть ещё несколько способов раздобыть дополнительные сведения относительно смерти Яна Крессуэлла, — если, конечно, такие сведения вообще существовали, — и уже направился к телефону, чтобы кое-куда позвонить, когда телефон зазвонил сам. Линли подумал было предоставить дело автоответчику — в последние месяцы он почти всегда так и делал, — но потом решил всё же снять трубку и тут же услышал голос Изабеллы:

— Каким чёртом ты занят, Томми? Почему тебя нет на работе?

А ведь Линли думал, что Хильер уже уладил это. Однако он явно ошибался.

— Хильер попросил меня разобраться с одним дельцем. Я думал, он тебе сказал.

— Хильер? Что ещё за дело? — Изабелла произнесла это с немалым удивлением.

Линли с Хильером не были слишком близкими друзьями, и если бы речь пошла о каком-то особом случае, Томас наверняка оказался бы последним человеком в Ярде, к кому тот обратился бы.

— Это конфиденциально, — пояснил он. — Я не вправе…

— Что происходит?

Линли ответил не сразу. Он пытался придумать способ объяснить ей, чем именно занимается, не говоря при этом напрямую, что именно делает, но она, похоже, приняла его молчание за уклончивость, потому что произнесла весьма едким тоном:

— А! Понятно. Это имеет отношение к случившемуся?

— К чему? Что случилось?

— Ох, умоляю, только не надо… Ты знаешь, о чём я говорю. О Бобе. О том вечере. Тот факт, что с тех пор мы ни разу…

— Боже, нет! При чём тут это? — перебил её Линли, хотя, по правде говоря, насчёт этой темы у него не было полной уверенности…

— Тогда почему ты меня избегаешь?

— Я что-то не замечал, чтобы я избегал тебя.

Ответом на эти слова было долгое молчание. Линли поймал себя на том, что пытался угадать, где могла находиться в этот момент Изабелла. В такой час она могла быть ещё и в Ярде, может быть, в своём кабинете, и он как будто увидел её сидящей за письменным столом, со слегка опущенной головой, прижатой к уху телефонной трубкой, и её гладкие волосы, напоминавшие цветом янтарь, заправлены за ухо, чтобы не мешать разговору, а в ухе — консервативная, но модная серёжка. Может быть, она сбросила одну туфлю и, раздумывая над тем, что сказать ему дальше, наклонилась, чтобы потереть лодыжку…

То, что она сказала, удивило Линли.

— Томми, я вчера всё сказала Бобу. То есть я не назвала твоего имени, потому что, как я уже объясняла, он использует это против меня в любой момент, когда будет уверен, что я не в порядке. Но я ему сказала. Об этом.

— О чём «об этом»?

— Что я кое с кем встречаюсь. Что это ты приходил, когда они с Сандрой были у меня, но я тебя отослала, потому что не была уверена, что мальчики готовы… ну… в конце концов, они в первый раз приехали в Лондон повидаться со мной, и им нужно привыкнуть к тому, что я живу в Лондоне, и к моей квартире, и вообще ко всему, что из этого следует. Так что если бы я сразу сообщила, что у меня есть мужчина… Я ему объяснила, что мне это показалось слишком поспешным, и потому я попросила тебя уйти. Но я хотела, чтобы он знал о твоём существовании.

— А… Изабелла…

Линли прекрасно понимал, чего ей это стоило: объясниться с бывшим мужем, притом что он имел такую власть над её жизнью, и теперь рассказать обо всём ему, Линли, при её-то гордости…

— Я скучаю по тебе, Томми. Я не хочу, чтобы мы встречались вот так, урывками.

— А мы и не встречаемся урывками.

— Разве?

— Конечно.

Снова последовала пауза. «Может, она уже и дома вообще-то», — подумал Линли. Сидит на краю кровати в своей вызывающей клаустрофобию спальне, с единственным окном, постоянно закрытым, и с кроватью слишком узкой, чтобы они вместе могли устроиться на ней достаточно удобно на всю ночь. Линли вдруг осознал, что это могло иметь значение, а могло и не иметь… А если бы Изабелла открыто признала их отношения, что бы это значило для него?..

— Всё так запутано, — сказал он. — Но ведь и всегда так бывает, разве нет?

— В определённом возрасте — да. Чёртов багаж прошлого. — И она довольно громко вздохнула. — Мне хочется увидеть тебя сегодня, Томми. Приедешь? — И добавила довольно многозначительно: — У тебя будет время?

Ему хотелось сказать, что дело совсем не во времени. Дело было в том, что он чувствовал и кем хотел быть. Но это тоже выглядело слишком запутанным. Поэтому он ответил:

— Пока точно не знаю.

— Из-за этого дела Хильера? Надеюсь, ты заметил, я не стала настаивать на том, чтобы узнать, что там у вас происходит. И не стану. Могу обещать. Даже потом не буду искать ответа. В смысле, после того. Ты понимаешь, что это значит, потому что я знаю, какой ты после того. Знаешь, мне иногда кажется, что в такие моменты ты ничего не способен скрыть.

— И почему же ты не допытываешься?

— Ну, это было бы не слишком честно, так? Кроме того мне нравится думать, что я женщина не того сорта. Я не строю интриг. Ну, по крайней мере, не часто.

— А сейчас ты интригуешь?

— Только чуть-чуть, чтобы заманить тебя, но это даже интригой не назовёшь — я ведь уже призналась во всём.

Линли улыбнулся при этих её словах. Он почувствовал, что уже смягчается, и ощутил, что продолжает испытывать желание, несмотря на то что их отношения всё это время были безотрадными; да и в любом случае они плохо подходили друг другу, и так будет всегда. Но он всё равно желал эту женщину.