Надежда Зорина - Непойманный дождь

Еще при первой их встрече, на приеме в поликлинике, Мельник пытался его убедить, что Долинин — совершенно нормальный в психическом отношении человек. Андрей ему тогда не поверил, потому что психиатр свое утверждение ничем не аргументировал. И он, Андрей, был в этом виноват. Вот если бы тогда он ему доверился и все рассказал! А так время упущено, и теперь совершенно бессмысленно стучать в эту дверь…

Прежде всего выяснились причины нервного срыва Долинина. Первой и главной причиной являлось длительное, глубинное чувство вины перед младшей сестрой Антониной, причем, по утверждению доктора, чувство ложное: Ефим не только не был виноват перед ней, но и в принципе не мог быть виноват. Суть его терзаний заключалась в том, что тогда, шесть лет назад, он не поехал вместе с отцом и сестрой. Но дело в том, что он и не собирался ехать — не была им запланирована эта поездка, в тот день он ушел на свидание, которое как раз запланировано было. И вот столько лет он терзался оттого, что жив и здоров, а отец погиб, а сестра на всю жизнь осталась калекой, — ненавидел себя за это и мучился. Чувство вины усугубилось, после того как Долинин разработал программу «Нострадамус»: мог предотвратить несчастье, если бы эта идея пришла ему в голову раньше. Но подобная идея не пришла бы ему в голову, если бы не произошло несчастья и это несчастье не породило такое невыносимое чувство вины. Он боролся: со своей виной, с несчастьем. Он старался сделать жизнь Тони счастливой, насколько это было возможно, пытался дать ей то, на что она могла бы опереться. С раннего возраста занимался с ней — мечтал сделать из Тони крутую программистку. Она оказалась очень способной, это его радовало, но однажды… В общем, Долинин понял, что все это не заменит ей счастья настоящей жизни, она все равно всегда будет чувствовать себя ущербной, потребуется дружба, любовь, общение — все то, чем наполнена любая жизнь. Потому что Тоня — такая, какая она есть, какой родилась и была до этой аварии: живая по натуре, подвижная Антошка, принужденная стать неживой, неподвижной. Если бы она родилась другой — можно было бы направить ее чувства и мысли только в одну сторону, например на программирование. Если бы она не знала о возможности другой жизни, можно было бы создать иллюзию счастья. Слепой, если не знает о том, что он один такой, все остальные видят, не может мучиться своим недостатком, он о нем даже не догадается. Как в «Иоланте». Но то — сюжет сказочный, а как сделать подобное в жизни? Ефим долго думал об этом и в конце концов решил разработать еще одну программу. Она так и называлась — «Иоланта». Суть ее сводилась к тому, чтобы, во-первых, повернуть время вспять — «отменить» аварию, во-вторых, перестроить с рождения жизнь Тони, создать модель другого человека и возможность перестройки сознания. Эта идея им овладела настолько, что сначала Ефим ушел из семьи, купил себе отдельную квартиру, а потом вообще все забросил: работу, себя — занимался только этой программой. И не справился — задача оказалась ему не по силам, потому что создание подобной программы ни одному программисту не по силам — задача эта попросту не программистская. Скорее — психиатрическая. Все это и привело к нервному срыву. Теперь, как считает доктор, Долинину еще долго нельзя будет возвращаться к своей прежней работе, до полного и окончательного выздоровления, а когда это произойдет, неизвестно. Но зато ему совершенно понятно, что сейчас любое «компьютерное действие» может привести к непреодолимому желанию вернуться к своей незавершенной программе и, как следствие, новому срыву. И потому он и самому Долинину, и его родственникам внушил мысль, что подверг его сильнейшему гипнозу, стер из памяти все негативные компьютерные моменты и дал установку на стремление к «простой», реальной жизни. На самом деле, как признался Мельник, ничего подобного он не делал, так как уверен, что Ефим и без этого справится. Но когда к нему явился «тот наглец» (Андрей позже пробил все возможные кандидатуры и понял, что этим наглецом мог быть только бывший друг Ефима Александр Силин) и просил «расколдовать» Долинина, хотя бы на время, доктор не только решительно отказал, но и намеренно сгустил краски насчет «заколдованности» его пациента. Сказал, что сделать этого не может, так как тогда Ефим окончательно сойдет с ума.

Таким образом, получалось, что Долинин не терял памяти, а Александр думал, что как раз это с ним и произошло. Никакого прошлого в том, преступном, понимании у него не было. Долинин не причастен к несчастному случаю с Валуевым, не виноват в гибели Головановой, но Силин почему-то уверен, что причастен и виноват. Или хочет Долинина в этом уверить, а заодно и его, Андрея. Но для чего? Все это как-то связано с похищением Антоши Гриценко. Как связано?

Александр Силин работает в системе Гриценко. Не виноват ли он сам в похищении мальчика? Не виноват. Не стал бы он тогда так настойчиво требовать у Мельника, чтобы тот «расколдовал» Долинина. Психиатру Силин объяснил, что Ефим может «вычислить» местонахождение Антоши при помощи какой-то своей программы, следовательно, действительно не знает, где сейчас мальчик. Но к чему все эти инсценированные преступления из прошлого, они-то какое отношение имеют к Долинину? Он их не совершал, теперь это абсолютно ясно, зачем же сваливать их на Ефима? И как они могут быть связаны с похищением Антоши?

Преступления, не совершенные Долининым, как ни крути, в своей постановке необычные, похожие… ну да, похожие на компьютерную игру. Ефим их не совершал, но мог смоделировать. Но если бы он их «смоделировал», должен был понять, что к чему, когда происходили с ним все эти ситуации, ведь потери памяти не было. Значит, и не моделировал он их. Или даже не так: смоделировал их не он. Кто же тогда?

Если бы Андрей смог ответить на этот вопрос в воскресенье, не произошло бы всего этого, не стоял бы он сегодня, как дурак, не колотил бы отчаянно в железную дверь, но он был слишком измотан, голова отказывалась работать. Также были измотаны и все остальные члены его команды. Прозрение пришло в понедельник, да и то не с самого утра. Денис следовал за Долининым по его курьерскому маршруту. Вениамин сидел за компьютером, уныло уставившись в экран. Оля разговаривала с кем-то по телефону. Сам Андрей в другом конце офиса курил в открытую форточку, и тут вдруг его осенило. Одна фраза Оли, сама по себе ничего не значащая, натолкнула его на мысль, явилась настоящей подсказкой. «Чудная страна — Испания!» — сказала Оля своему собеседнику. Чудная страна! Мельник говорил, что Ефим рассказывал Тоне сказки о чудесной компьютерной стране. С раннего детства рассказывал, с раннего детства обучал компьютерным премудростям. Тоня оказалась способной ученицей. Ну конечно!