Дина Константинова - Авантюристка

– О! – удивленно пропел он, глядя на фотоаппарат в моих руках. – Так вы снимаете на пленку ваши грязные похождения? Для порножурнала?

Не успела я открыть рот, чтобы ответить на это приставале, как из-за двери возникла Клер.

– Все, – скомандовала она. – Идите спать! Вы пьяны!

– Я пьян! Да! А вы, наверное, тут главная звезда, – усмехнулся Марк, подперев стену. – Можно я буду зрителем?

– Так, – прошипела Клер и действительно стала похожа на кобру. – Если вы не исчезнете отсюда сейчас же, я найду вашу жену…

Марк изменился в лице. Потом выпрямился, несколько протрезвев. Клер смотрела на него, он на нее, а я на них обоих. Потом Марк повернулся, и, ничего больше не сказав, зашагал прочь.

– Ну, что я тебе говорила, – сказала Клер. – Женат, сволочь. Давай, быстро в шкаф!

Шкаф был тесноват, но зато из него открывался шикарный вид на кровать. Прямо-таки картинный. Я прикрылась платьем Клер, висевшим на вешалке, и таким образом хорошо замаскировалась. Клер лично проверила – с кровати меня не было видно. Выбрав нужный угол, я приготовила аппарат и стала ждать. Сидеть спокойно было трудно. Мне, от злости на Марка, очень хотелось раздолбать кулаком весь шкаф. Женат, гад! А я повелась! Спокойно, спокойно…

Яков Давыдович вернулся быстро. В руках он держал бутылку шампанского, правда, уже не французского, а какого-то местного. Самой бутылки я, конечно, не видела. Но узнала об этом из комментариев Клер.

– Это еще что? – разочарованно спросила она, разглядывая бутылку.

Либерман что-то ответил, но даже я не поняла, что именно он сказал.

– Ах ты жмот, – ласково пожурила его Клер. – Зажал на французское!

– Иди к папочке, – прошептал Либерман, не поняв, как именно его назвали.

Клер оттолкнула Либермана на кровать, и он послушно упал. Как мешок с картошкой. Она встала, стала медленно и соблазнительно снимать с себя платье. Делала она это так профессионально, что даже я зазевалась. Скинув платье, Клер подошла к кровати, наклонилась над Либерманом, щелкнула его по носу. Я начала съемку…

Скажу честно – смотреть, как она раздевала Якова Давыдовича, было несколько противно. Во-первых, он оказался в невозможных семейных трусах в полосочку. Никогда не понимала, как можно носить эту ошибку производителя! Хотя когда-то давно был у меня приятель – любитель семеек. Он убеждал меня, что в них очень свежо. Спорить с ним я не стала по простой причине – я не могла оценить их «свежесть» на себе. Во-вторых, оказалось, что Яша до ужаса волосат. В голом виде он напоминал скорее шимпанзе, чем гомо сапиенса. В-третьих, его шаловливые ручки тряслись мелкой дрожью, хватая Клер за плечи. Так и хотелось стукнуть его по рукам. Борясь с отвращением, я щелкала. Раз, два, пять, семь… Молодец, Клер! Но тут случилось нечто непредвиденное: на палубе начался переполох. Кто-то бегал, кричал, потом послышались выстрелы…

Клер вскочила с кровати, вытаращила глаза и бросилась за платьем. Либерман, приподнявшись на локтях и плохо соображая, схватил ее за руку и потянул обратно. В этот момент окно разлетелось вдребезги и в каюту влетел человек в черной самке с автоматом наперевес.

– Руки вверх! – закричал он, направляя дуло автомата на парочку. – Руки!

Клер выпустила платье и поняла руки вверх. Либерман съехал с кровати на пол и уселся, раскрыв рот. Я замерла и перестала дышать…

Ну да, не было печали. Только пиратов нам не хватало! Мне хотелось кричать от злости! Я ведь сделала всего несколько снимков! В том, что меня рано или поздно обнаружат, я не сомневалась. И отберут фотоаппарат. Прижавшись к стенке шкафа, а начала поспешно вынимать из камеры карту памяти. Одно было хорошо с этой картой – она вынималась беззвучно. Была бы пленка – нужно было бы ее сматывать. А она жужжит… Но как обычно, когда нервничаешь и спешишь, все валится из рук. Камера уже летела на пол, но каким-то чудом я успела ее подхватить. Ух! Потом, наконец, выудила из нее самое ценное и аккуратно сунула карту в бюстик. Другого «умного» места я не придумала. Теперь, при сложившейся ситуации, эти кадры были на вес золота.

События за пределами шкафа развивались довольно стремительно. Насколько я могла слышать, бегали и кричали везде. На борту стоял полный переполох. Слышались звон стекол, выстрелы, визг женщин. Прильнув к щели, я проверила обстановку в каюте. Ни Клер, ни Либермана там уже не было. Человек в маске яростно открывал все ящики трюмо и высыпал их содержимое на кровать. Не знаю, что он искал, – ящики были полны белья… Ругаясь, бандит швырял в стороны бесконечные трусики и бюстгальтеры Клер, а я подумала, что для четырехдневного круиза она набрала многовато тряпок…

Засмотревшись на сцену с бельем, я случайно нажала на что-то пальцем. Это что-то, к моему несчастью, оказалось вспышкой…

Так я была обнаружена. Человек в маске тут же повернулся, подскочил к шкафу. Я не стала дожидаться, пока меня извлекут оттуда за волосы, и добровольно вышла сама.

– Ну, здравствуйте, – сказала я, представ перед ним. – А вот и я.

Возможно, это было неуместно, но ничего другого мне на ум не пришло.

Незнакомец встал как вкопанный, уставился на меня узкими черными глазами. Возможно, он был китайцем. А может быть, и корейцем.

– Вы – пират? – поинтересовалась я, но меня тут же схватили за руку, причем грубо. Первым делом грабитель выхватил у меня фотоаппарат. Я несказанно обрадовалась, что додумалась спрятать пленку. Он вышвырнул мою аппаратуру в окно, схватил меня за шиворот и выволок из каюты.

Куда он меня тащил, я не знала, но выяснять это или упираться смысла не было. Если это действительно пираты, они шутить не будут. Я читала об их зверствах. Поэтому я спокойно шла, а вернее, припрыгивала за неизвестным в черной маске.

Мы спустились вниз и оказались в том самом баре, где еще недавно было так шумно и весело. Теперь же там стоял гул. Веселье закончилось.

Несчастные пассажиры сидели на полу, таращили глаза и жались друг к другу. Кто-то из женщин всхлипывал. Вокруг стояли такие же люди в черных масках и целили автоматы на толпу беспомощных людей. Затащив меня в бар, мой пират грубо швырнул меня в толпу. Я упала в чьи-то объятия. Повернувшись, увидела полупьяную физиономию Либермана. Он был в одних трусах. Рядом с ним сидела Клер в нижнем белье. Одеться ей не дали.

– Вот и свиделись, – сказала я обоим, а потом обратилась к Яше: – Вы бы хоть у кого пиджак позаимствовали.

– Да, – промямлил он, глядя на свои трусы. – Вы правы… Надо бы… А то в одних трусах… Хи-хи…

– Да не для вас, а для Клер! – вздохнула я. – Вот же дурак, прости душу грешную!

Клер, сидя в одном белье, особого неудобства не испытывала. Она, в отличие от многих перепуганных женщин, с интересом наблюдала за происходящим.