Оксана Обухова - Смерть – плохая примета

Но эту девушку, ушедшую так далеко, – не получалось. Эта девушка не скажет ничего. Если сама не захочет.

Роман молча вставил карту в прорезь автомата, отошел на шаг и отвернулся.

Но едва Марье ответил какой-то Михаил, вернулся. Встал рядом и приложил ухо с другой стороны трубки.

В конце концов, Мария сама так делала…

– Алло, Миш, это Марья. Привет. Не разбудила?

– Машка?!.. Подожди, я сейчас в другую комнату перейду, Танюха Антона спать укладывает…

В глазах Марья появилось неуловимо виноватое выражение, Роман сурово сдвинул брови и ясно дал понять, что уха от трубки убирать не собирается. Он из своих телефонных разговоров тайн не делал…

И вообще – если тонут, то не до этикетов. Один спасательный круг на двоих искать надо.

– Маш!! Алло! Ты где? Ты как?

– Я у друзей.

– К нам милиция чуть ли не каждый день ходит! О тебе расспрашивают, сегодня вообще весь офис перетрясли!

– Миш…

– Ты что там натворила?!

– Миш, ты можешь со мной встретиться?

– Могу.

– Сейчас.

– Черт… А ты где?

– Буду ждать тебя в сквере с фонтаном возле твоего дома.

– О’кей. Танька все равно хлеба на завтрак купить просила.

– Тогда выходи. Я буду через пятнадцать минут.

– О’кей. Лечу.

Маша повесила трубку, еще более виновато посмотрела на Савельева:

– Рома, прости… но к Мише я пойду одна.

– Почему? Какие-то тайны?

– Прости. Так будет лучше.

– Чем?! Мария медленно скользила глазами по лицу друга, как будто изучая каждый шрам, каждую складку между нахмуренных бровей, ответила и, кажется, обманула:

– Нельзя, чтобы нас видели вместе. Если что – ты на свободе, ты меня вытащишь…

– Не доверяешь этому Мише?

– Доверяю, – просто ответила Маша. – Но… На работе была милиция. Там знают – если я к кому-то обращусь за помощью, то в первую очередь к нему.

– Я буду рядом, – после недолгого раздумья кивнул боксер, так как пришлось признать – определенная логика в словах Марии присутствовала.

Логика, но не правда.

Проходя мимо ночного супермаркета, Роман затормозил, придержал Машу за рукав:

– Подожди здесь. Я быстро.

– Мы опоздаем!

– Ничего, – жестко обрезал Савельев, – подождет. Скажет жене – очередь за хлебом была.

Он быстро заскочил в магазин – Марья топталась возле широкого окна и видела все, что делается внутри, – но в торговый зал не пошел. Остановился у отдела, торгующего всякой электронной мелочовкой, и, выйдя через пять минут, протянул Маше какой-то небольшой прямоугольный предмет:

– Это диктофон. Перед разговором нажмешь на зеленую кнопку.

– Роман! – отпрянула Марья. – Зачем?!

– Хочу услышать каждое ваше слово.

– Ты мне не доверяешь?!

– Маш. Ты собиралась потом рассказывать о вашем разговоре? Или…

– Собиралась. – На секунду зрачки Маши ушли в сторону.

– Вот и ладушки. Запишешь, получится ловчее.

Мария как-то печально, потерянно-беспомощно улыбнулась и положила плоскую коробочку в карман курточки.

И Савельев отчего-то почувствовал себя немного скотиной.

Роман стоял у крайней лавочки округлого, с фонтаном в центре сквера и, засунув руки в карманы заботливо выстиранных и высушенных тетушками джинсов, смотрел, как быстро подходит Маша к субтильному узкоплечему субъекту – типичной жертве «Пентиума». Увидев подругу еще издалека, субъект возбужденно заприплясывал, загарцевал на тощих прямых ножках с приплюснутыми лаптями размера сорок пятого… «Ну надо же. Сам тощий, дунь – развалится, а лапти на хорошего дядю, – почему-то огорчился Савельев. Увидел, как Маша сунула руку в карман, и удовлетворенно хмыкнул: – А диктофон включила…» Сел на лавочку и, нервно перебрасывая ноги с одного колена на другое, поглаживая пальцами высокую деревянную спинку, нахмурился: жертва «Пентиума» нежно лобызала Марию в щеку.

«Вот гад! На заднице одни кости, а туда же!»

Разговаривали коллеги непростительно долго. Хотя, наверное, не долее десяти минут: Савельев весь извелся. Ему уже хотелось, чтобы из всех кустов сквера повыползали тихоновские бойцы, ОМОН нагрянул…

Ух! Он бы им навешал.

Ух! Раскидал. В фонтан и по газонам. А жертву мордой в воду, мордой в воду…

Наконец-то – через сто! через тысячу секунд, часов и лет! – Мария встала с лавочки, попрощалась с приятелем и медленно побрела к Роману.

Савельев незаметно огляделся – никто ниоткуда не заспешил за Марьей вслед, – поднялся и, не дожидаясь Маши, потопал к примеченному – за тысячу секунд, часов и лет! – ресторанчику в глубине улицы.

Шел не оглядываясь. Знал – Мария идет за ним. Вошел в небольшой затемненный, задымленный зал и сел за столик возле выхода на кухню. Подобные точки всегда имеют второй выход на улицу, через который подвозят провиант.

Буквально через секунду в ресторан зашла Марья, сразу увидела Романа и, не глядя по сторонам, а в общем-то и на друга тоже, устало опустилась на диванчик-подкову.

Савельев немного выждал: никто не зашел в ресторан вслед за Машей, и только тогда сказал:

– Как все прошло?

Мария неловко, скованно достала из кармана диктофон и молча положила его на столик.

– Что будете заказывать? – удивительно быстро возник возле «подковы» вертлявый официант.

– Ты что закажешь?

Между приятелями как будто пробежала большая, толстая, совершенно черная кошка и унесла в острых зубах недавнюю близость.

– Без разницы.

– Два по сто коньяку, лимон.

– Какой коньяк? – любезно изогнулся официант.

– Хороший! – прорычал Савельев, и любознательного гарсона как черта в трубу утянуло.

Роман смотрел на хромированную коробочку диктофона и, странно робея – или боясь чего-то? – никак не мог нажать на кнопочку воспроизводства записи.

И это – он. Тот, кто без всякого стеснения допрашивал своих парней: «Ты, недоумок, сколько палок вчера кинул?! Я, мать твою, тебе все палки оборву! Сколько раз говорил – никаких девок перед боем!!» (Пардон, из песни слов не выкинешь.)

И вот сидел теперь как зюзя – ботаник-пестики-тычинки – и не решался прослушать то, что сам – мужик! – велел исполнить.

Стиснул зубы. Стал суровым. Нажал.

И приложил диктофон к уху.

Марья безразлично сидела чуть в стороне.

Диктофон пел гадким голосом компьютерной жертвы:

«Господи, Машка, что с тобой?! Ты – подстриглась?!»

«Да, Миша, я в бегах».

«От кого?! Ах, да… менты…»

«Не только. Мне нужна твоя помощь».

«Чем смогу… А что случилось-то?!»

«Меня обвиняют в том, чего я не совершала».

«А что ты…»

«Миш, не перебивай. Давай сегодня – спрашиваю только я».

«Давай», – пораженно пробормотал компьютерщик, и Савельев словно воочию увидел, как вытянулось узкое скуластое личико.

«Как дела на работе?»

«Нормально. Как всегда, если не считать, что все на ушах стоят после визитов милиции…»