Оксана Обухова - Садовник для дьявола

Софочка смущенно постаралась свести все к шутке, но кое-кто, по всей видимости, принял заявление подвыпившего профессора всерьез.

– Не совсем так… – промямлила некогда скромная библиотечная мышка.

– Софья Тихоновна, – с напором произнесла Кузнецова, – ответьте прямо: вы уже расследовали убийства?

– Да, но это…

– Мне нужна ваша помощь. Совет, – перебила неловкое блеяние Вера Анатольевна. Еще при первом знакомстве Софья Тихоновна отметила, что дама-бизнесмен не любит экивоков, четко строит фразы, вопросы лепит в лоб, на взгляд тишайшей Софочки, немного по-мужски. По сути. – Три дня назад был убит мой младший сын Геннадий. В убийстве обвинили садовника. Он арестован. Но я не верю, что этот мальчик виновен.

– Но право, я…

– Софья Тихоновна, вы не могли бы ко мне приехать? Мне просто необходим совет сведущего человека.

Софья Тихоновна прижалась спиной к стене коридора, поймала свое отражение в зеркальной дверце огромного шкафа-купе: растерянная, даже обескураженная, глаза блестят серебристыми никелированными пятачками и мысли в них не видно…

– Вера Анатольевна, говоря о том, что я умею распутывать преступления, Вадим Арнольдович несколько преувеличил. Навесил мне чужие доблести. Преступления раскрывает моя ближайшая подруга Надежда Прохоровна, я только оказываю ей посильную помощь…

– Надежда Прохоровна сейчас свободна? – сразу вцепилась в рога бизнес-дама, и Софья Тихоновна невесело усмехнулась. Пожалуй, Вера Анатольевна приняла пенсионерку бабу Надю за славного сыщика из детективного агентства, заваленного предложениями, слезными мольбами клиентов…

– Вера Анатольевна, моя подруга и соседка Надежда Прохоровна Губкина совсем свободна. Она пенсионерка. Работала крановщицей мостового крана на заводе…

Как бы ни любила свою Наденьку Софья Тихоновна, но трезво оценивать обстановку умела всегда: вдова архитектора Кузнецова и вдова работяги Васи – несовместимы вовсе. Представить невозможно больших антиподов! Надежда Прохоровна – очень пожилая любительница криминальных сериалов и книжек в обложках, всю жизнь прожившая бок о бок с Софочкой в коммунальной квартире, – никак не монтировалась со стальной, лощеной Верой Кузнецовой. Тут надо отдавать отчет: умозрительные заключения, высказанные корявеньким языком дражайшей Наденьки, Вера Анатольевна вряд ли воспримет всерьез. От Кузнецовой за версту несет породой, она умна, надменна…

Хотя… о какой надменности может идти речь, когда твой сын убит?

– Хорошо, Вера Анатольевна, я поговорю с Надеждой Прохоровной. Надеюсь, она не откажет.

– Спасибо. Буду ждать вашего звонка.

…Уговаривать Надежду Прохоровну не пришлось совершенно.

Окрыленная недавними сыщицкими успехами, баба Надя выслушала Софу, прямо скажем, с суровым удовольствием на лице. Просьбу восприняла всерьез. И кажется, в отличие от Софьи Тихоновны, нисколечко не сомневалась, что может быть полезной.

Какие сомнения, когда сам – сам! – майор Дулин, глава районного убойного отдела, воспринимает бабу Надю в абсолютнейший серьез!

Надежда Прохоровна надела парадно-выходное платье в желтых лилиях по зеленому полю, мазнула по губам помадой и сменила тапки на удобные матерчатые туфли.

– Готова, поехали, – сказала, оглаживая перед зеркалом платье на крепких пенсионерских боках, и у Софьи Тихоновны тихонько сжалось сердце.

За последнее время Надежда Прохоровна, слов нет, привыкла к обществу ученых гостей Вадима Арнольдовича. Многие из них находили ее трезвой и рассудительной, кое-то – занятной; Надежда Прохоровна, абсолютно чуждая всяческих реверансов, лупила в лоб не хуже Веры Анатольевны.

Как они сойдутся?!

Знаменитый дачный поселок неподалеку от Москвы практически полностью захватила новая бизнес-элита. С хорошо охраняемой территории почти исчезли дощатые заборы – сплошь высоченные да каменные пошли, с виднеющимися из-за них могучими домами под черепичными крышами. Между заборами пролегли отлично ремонтированные дорожки, возле ворот стоят всяческие «мерседесы», дети на великах гоняют такие нарядные…

Надежда Прохоровна крутила головой и сравнивала жилища местных богатеев с коттеджным поселком профессорского племянника Ромки. Еще года полтора назад каменный двухэтажный дом Романа сразил Надежду Прохоровну наповал. Во времена ее молодости самый приличный дачный домик был у завхоза стоматологической клиники Бориса Моисеевича. Тогда его шитый тесом – не фанерой! – домик на фоне остальных «курятников» смотрелся Ливадийским дворцом… Приличный, свежеокрашенный, с флюгером на крыше… Лужайки (!). Два выгоревших шезлонга возле утопленной в землю чугунной ванны. На глади ванны-пруда пластмассовый лебедь с обкусанным собакой алым носом.

Помнится, привезли тогда Надя и Вася Губкины презент завхозу – грампластинку с записью голоса итальянского мальчика Робертино Лоретти. И вечером, когда все шашлыки были съедены, а вино еще не выпито, тек над флюгерной крышей сладкий мальчишеский голосок, и плакал Борис Моисеевич над «соля миа», роняя слезы в миску с огуречным салатом… Говорил о теплом южном море и пылких загорелых красавицах, что ждут не его, не его, не его…

А через год свалил на жаркую историческую родину.

Шикарную дачу с флюгером купил у него директор овощного магазина.

Надю и Васю Губкиных на новоселье, разумеется, не пригласили – не по чину было, господа. Но навсегда тот дачный домик остался в памяти Надежды Прохоровны неким эквивалентом соизмерения богатства…

А тут, а нынче, оно покруче выходило. Тут, в научно-писательском поселке, еще в стародавние времена (когда на Ромкином участке только болотистое поле размещалось да пни произрастали, а Борис Моисеевич только-только успел чугунную ванну в торф участка вкопать) вокруг домов росли березы и елки. Эти елки помнили еще патефоны и папиросы «Герцеговина Флор», керогазы, примусы и дружеские соседские застолья под комариный звон до первых петухов… «Оттепельные» разговоры тоже помнили, еще не забитое «шумелками» заграничное радио…

Нынешние внушительные строения за каменными заборами на примусы и «оттепельные» застолья никак не намекали – внушали робость. А этого чувства Надежда Прохоровна категорически не выносила. Воспитанная в духе строителей коммунизма, Надежда Прохоровна до седых волос верила в гегемонию пролетариата и до сих пор считала, что на подобные дома можно заработать только воровством да ловкостью, а никак не умом и деловой хваткой.

Софья Тихоновна, с трепетом ожидающая знакомства бабы Нади с надменной архитекторской вдовой, торопливо вносила корректировки в бабы-Надино мировоззрение: