Оксана Обухова - Фальшивая убийца

Он руководит группой, работающей по этому делу…

Но на моих глазах связывался с подчиненными только по телефону…

У меня ни разу не взяли письменных показаний …

С чего я взяла, что группа вообще существует ?!

Дыхание сбилось от ужаса. Страх, который нагнал меня на центральной, плавно изгибающейся лестнице, окатил волной тело, руки стали ватными, ноги подкосились…

Кажется, у меня снова резко упало давление. Как тогда, в день смерти Люды…

Но теперь рядом не было Клементины с таблеткой наготове. И я, как раненое животное, могла только доползти до бело-голубой комнаты, поскольку та была ближе. Закрыться изнутри и попросить кого-то из горничных принести крепчайший кофе…

Заботы о собственном теле немного отвели страхи на второй план. (Никогда в жизни со мной не приключалось ничего подобного! Я до ужаса боялась уколов, много раз чувствовала, как перед процедурным кабинетом леденеют руки и делаются непослушными ноги, но ни разу не падала в обморок. Я могла бы жизнь прожить, так и не узнав об этой особенности своего организма! Но этот дом, этот проклятый чертов дом, второй раз в месяц заставляет испытывать омерзительное чувство телесной беспомощности!)

С трудом передвигая ноги, я дотащилась до бесплатного бело-голубого купе и, как подкошенная, рухнула на кровать.

Дурнота не проходила. Кровать тошнотворно раскачивалась, желудок разросся до невероятных размеров и грозил извергнуть завтрак на покрывало…

Но заставить себя дернуть за шнурок я так и не смогла. Не смогла отдать приказ девчонкам в первый же день водворения на третьем этаже…

Я легла на бок, подтянула колени к животу и, прикрывшись уголком покрывала, постаралась согреться, унять противную, какую-то чесучую дрожь…

Шок, который я испытала на лестнице, как видно, был все же не так силен, как в тот день. Точнее, ночь . Тошнота понемногу уходила, дурнота сменялась вялостью, я лежала, свернувшись калачиком на огромной постели, и уговаривала себя стать рассудительной. Прогоняла страх.

«С чего ты взяла, Алиса, что Муслим Рахимович тебя обманывает? Что ты понимаешь в оперативных мероприятиях? Кто дал тебе право подозревать порядочного, доброго человека в каких-то кознях?..»

Успокоительные мысли лениво трепыхались в голове. Страх отступал, подозрения казались почти смешными.

Муслим Рахимович – преступник. Да это предположение – курам на смех! Он смотрит на Ирину Владимировну как верный пес! Дрожит над ней, с готовностью несет таблетки! Ухаживает, бережет…

А что, если она нужна ему живой ?

До свадьбы, до подписания бумажек…

Я ничего не знаю о проведении оперативных мероприятий – берут ли у свидетелей письменные показания, не берут ли, – но я так же мало знаю о методах рейдерских захватов таких огромных бизнес-предприятий, как холдинг Вяземских.

Что, если вся интрига задумана единственно ради захвата?! Что, если полковник – член рейдерской команды?!

Ох, какого ужаса я наворотила. И бреда, по сути говоря…

Но что мне было делать? С кем поделиться подозрениями? Как вообще понять – верны мои догадки или нет?!

Откинув угол покрывала, я села на кровати. Головокружение почти исчезло, но лежа я чувствовала себя лучше.

Прогнав трусливые, пораженческие мысли – нельзя, Алиса, лежать и киснуть! – я доплелась до холодильника с мини-баром и очень обрадовалась, найдя его почти заполненным. Разнообразные винные бутылки меня интересовали мало. Изгонять тревоги при помощи спиртного вредно. Я взяла литровую бутылку кока-колы – там кофеин, он взбодрит, – наполнила стакан и залпом выпила, давясь пузырьками газа.

Холодная вода сняла последние позывы тошноты. Углекислота рванула из желудка до носа и мощным выхлопом прочистила сознание.

Мне полегчало.

Подтащив к подоконнику кресло, я села в него, подобрала на сиденье зябнущие ноги и уперлась взглядом в пейзаж за стеклом. Смотрела на занесенный снегом парк, на чужие дома за забором, на голубое небо без единого облачка…

Итак, мне стоит разобраться, почему вдруг Муслим Рахимович угодил в основные подозреваемые. Что случилось со мной на лестнице – приступ озарения или безумия? На чем основывалась догадка?

А вот на чем. Я достаточно много знаю, я была свидетелем и участником многих событий, но у меня ни разу не взяли письменных показаний. Меня изолировали, заперли в доме, запретили выходить не то что в город, даже за забор. Это – взаимоисключающие факторы. Если полковник так боится потерять важного свидетеля, оберегает, приглядывает, почему он не торопится зафиксировать мои показания в официальном порядке? Почему он так беспечен и непредусмотрителен?! Уверен, что я обязательно выживу и никуда не денусь?! Приду на суд и, если потребуется, дам показания в пользу обвинения?!

Нет, это странно. Как ни крути, но это странно.

Почему Муслим Рахимович спрятал меня от группы, которая занимается расследованием? Почему?! В чем смысл происходящего?!

В перестраховке? Он не доверяет собственным подчиненным? Почему он не повез меня к следователю или не привез следователя сюда для дачи официальных показаний?!

Ответов было несколько. Но самым страшным стало предположение, что никакой группы вовсе не существует .

А горничная Света – новая «торпеда». Нацеленная неизвестно на кого, возможно даже, на Сергея…

Нет, я совсем запуталась. Если происходит рейдерский захват, жертва не Сережа, а Артем.

Но почему тогда полковник его спрятал?!

А вот не спрятал он его. Оставил. В доме, рядом с собой и новой «торпедой». Ирина Владимировна могла увезти сына за рубеж, могла отправить куда-то далеко и даже адреса не оставить. Или поместить за границей в такое охраняемое место, в которое ни одной «торпеде» не пробраться!

Но она оставила Артема в этом доме. Пожалуй, добровольно, но не исключено, что хитрый полковник, предупреждая ее возможные действия, разыграл хитрую комбинацию с больницей и комой и как бы невзначай вынудил – спрятать сына здесь. Муслим Рахимович – ловкий парень, профессионал, все действия наперед привык рассчитывать…

Да-а-а, ну и ситуация. И что тут делать? Куда идти?!

В милицию? «Спасайте, дяденьки, нас, кажется, убивают?»

Нет, это нонсенс. Меня поднимут на смех. «Пуганая ворона куста испугалась…»

Сходить к Ирине Владимировне и поделиться подозрениями? Спросить хотя бы – существует ли в природе группа, занимающаяся расследованием?!

Но как спросить?

Да и поверит ли она…

Муслим Рахимович ей друг, я – никто. Случайная девица, знакомая без году неделя. И если я поведу себя неправильно, она, разумеется, тут же расскажет о моих домыслах полковнику.

Расскажет. Не утерпит.