Оксана Обухова - Боже мой, какая прелесть!

– Да ты и в Гамлета не врубишься! – огрызнулась Вика.

– Что?! – подавилась Ритка. – Я – не врублюсь?! Да ты… да ты – сама его прослушаешь! Не вникнешь! Эгоистка самовлюбленная!

Короче – разругались. И даже пришедший на выкрики Рубпольский не помог. Поскольку в чем-то с Риткой оказался согласен. Наш тандем – меня и Вику – Сережа давно обзывал «Дана Борисова с Тиной Канделаки». Жену припечатывал «Канделаки» за скорострельность речи, меня «Борисовой» за редкостное умение притворяться исключительной дурой.

Хотя дурой, надо сказать, не считал. Через три месяца после гибели Димы даже попытался личную судьбу устроить: познакомил с приятелем.

Викуся тогда мне шепнула: «Прости, что ничего лучшего не подобрали. Все деловые партнеры заняты, а ты вторым номером не играешь. Так что присмотрись к Игнату, он хоть и из братков вышел, но парень в целом неплохой. Свой бизнес, денег куча…»

Игнат, по совести сказать, вначале мне понравился. Немногословный, с хорошей фактурой, на вид надежный, как британский флот. Только бровью дерни – Игнатик, обижают – вмиг расчехлит орудия и вдарит изо всех стволов.

Я обнадежилась. Начала ходить на свидания и привыкать – что после очаровашки Димы было трудно – к своеобразной манере изъясняться: без мата, но с многоточиями в ключевых местах.

Ухаживал Игнат богато. Без выкрутасов и изысков, с бронебойной последовательностью: ужин при свечах в проверенном ресторане – цветы, поход в кино на проверенный боевик – цветы, прогулка по заснеженной Москве – огромные перчатки на моих озябших в лайке пальцах. В конце романа – тусовка в спортивном баре на показе решающего матча мужской сборной по волейболу. (Тоже хотел, надо думать, приятное сделать.)

Нас усадили на центральную подкову перед огромным монитором. Снабдили пивом, орешками и чипсами – какая трансляция без пива-орешков-чипсов?! – и оставили наслаждаться матчем в окружении охрипших фанатов.

Игнат жевал орехи и исподлобья смотрел на монитор. За нашими спинами какой-то пустобрех обсуждал ход матча и делал нелицеприятные замечания в сторону известнейшего тренера.

– Какой болван, – тихонько вздохнула я. —

Здесь замена совершенно необходима. Видишь, по дающий…

Договорить я не успела. Игнат, протягивая руку за горстью орехов, не поворачивая ко мне лица, бросил:

– Форточку захлопни.

Лениво обронил, привычно.

А я окаменела. И сразу представила, как предложение «захлопнуть форточку» услышит моя мама. И папа. И добродушные толстухи-тетки.

А я к тому времени уже привыкну «захлопываться». Как быстро привыкла к лукавому ловеласу Диме, к приказаниям фотографов, ко всему в жизни.

Я приспособлюсь.

Но только не к этому!

Сначала он «захлопнет» меня, потом детей, потом прихлопнет всю совместную жизнь. Лениво жуя орехи, походя.

Ритусик выслушала рассказ о причинах разрыва с Игнатом. Долго фыркала и выражала поддержку словами «А чего ты хотела от Рубпольских?. Неужели профессора экономики?!» Из ее намеков следовало, что путного жениха в той среде ни в жизнь не найти.

Кипятилась Ритуся не просто так. За пару недель до моего разрыва с Игнатом одна из общих подруг донесла: Виктория кастрировала кота. У самой Кулеминой жили целых два кота-производителя, гуляющие на свободе, и природных потребностей хозяйка лишать их не собиралась.

Вот так и получилось, что две подруги, две страстные кошатницы и такие же спортсменки-волейболистки, вдруг стали едва ли не врагами. Случись все по-другому, пара и нынче была бы неразлейвода. Они через своих котов даже породнились. Вику-ся подарила Рите британца от своей кошки.

Ритуся же начала и породистого кота выпускать на улицу, дабы не лишать животное прелестей свободы. Викуся на это обиделась и через общих знакомых объявила: зачем дарить поросенку апельсины, если он в них ни черта не смыслит?

Вот так, слово за слово, кот за кота, обида за обидой и разошлись подруги «неразлейвода». Я каталась между ними, как бильярдный шар между битком и бортом. Сердце со всех сторон отбито. Я понимаю и Викусю – кота было необходимо кастрировать, он начал прицельно метить детскую кроватку… Но и Риткину всепоглощающую любовь к животным одобряю.

К дому Кулеминой мы подъехали только в половине шестого. По дороге Антон рассказал мне, как едва-едва успел сбежать из моего дома. Как чудом не столкнулся со здоровенным типом в пиджаке, что пошел обходить участок с тыла. Как вовремя спрятался вначале за угол, а потом за сараем и через его крышу вскарабкался на забор и дальше через поле к автобусной остановке.

Как умолял контролера не выгонять его без билета, как ловко просочился в метро…

Мальчишка старался, догадываясь, что натворил много глупостей, и ждал одобрения.

Я ожиданий не обманула. Одобрила и похвалила:

– Молодец. И ловкий парень. Хоккеист и будущая звезда.

В последнем определении Антон совершенно не нуждался, так как и без моих восхвалений был уверен – он уже звезда. Пусть и детского хоккея.

Ритусик открыла дверь в майчонке и трусах. Увидела меня с кавалером и извинилась так:

– Ой! Я думала, ты с шампанским, а ты… В общем, извиняйте, братцы, я мигом. – Накинула ха латик, вопя из спальни: – Такая жара, просто задохнуться можно! – И вернулась в прихожую:

– Маргарита, – протянула гостю раскрытую ладонь.

Мой кавалер ладонь с достоинством пожал:

– Антон Сиротин.

На светлой футболке моего центрфорварда чернели полосы, оставленные моим забором. Колени на черных спортивных штанах, наоборот, были белесо-пегими; как ни старались мы их оттереть, следы все равно остались.

– Рит, у тебя здесь какая-то Андрюшина одежда есть?

– Есть, – кивнула Кулемина и критически осмотрела центрфорварда. Ритусин племянник Андрей был на целую голову выше Антона.

– Переодеться дай. Мы у тебя пару дней поживем.

– Да ради бога, – обалдело сказала Ритка. – Мама на даче. Андрюшу пасет…

В десять лет племянник Андрюша был пойман с сигаретой. В одиннадцать с клеем «Момент» и измазанным пакетом. В двенадцать с бутылкой портвейна «Три семерки».

Родители Андрюши пропадали на работе, и тетя Света, Ритина мама, пасла внука денно и нощно с переменным успехом. В следующем году его собирались по блату запихнуть в Суворовское училище, а пока – бдели.

Оболтус тот еще. Пить, курить и нюхать клей он в принципе не затянулся, но попытки устроить какую-то каверзу изобретал постоянно. С Ритусей его мирило одно – Андрюша обожал котов и прочую живность. (Хотя поил эту живность валерьянкой и строил закрытые со всех сторон «домики», откуда звери истошно вопили.)

Мы отправили Антона в ванную, мыться и переодеваться. Бедный ребенок наверняка решил, что Саша ненормальная чистюля, все его помыть старается! Сами пошли на кухню и плотно прикрыли дверь. Хотя, по большому счету, закрывать ее было абсолютно бессмысленно. Квартирка у Риты с мамой небольшая, с крохотной кухней и тремя малюсенькими комнатами, из ванной в кухню выходило небольшое прямоугольное окошко под потолком. А слух у нашего мальчика, как я успела убедиться, был отменно чутким.