Алексей Самойлов - Циркач срывается с каната

Следующий звонок пришёлся на одиннадцать тридцать.

— Для абонента 47898. «Рина! Позвони срочно! Андрей».

Толя пропустил это мимо ушей, а Шеф быстро вышел из машины. Отключив звуковой сигнал, он дождался, когда придёт сообщение, выкурил сигарету и только тогда залез обратно. Толя понятия не имел, что Рина — это Варвара, а Шеф поражался выдержке Ушанова. Неужели Толя не имеет никакого отношения к этой Рине-Марине?

Кислицын продолжал сидеть дома. В квартире работал телевизор. Вскоре Толя заметил выходящую из подъезда Ингу и указал на неё Шефу:

— Это жена Журналиста. Наверно, пошла в супермаркет.

— Выводы.

— Журналист поссорился с женой. Они ведь живут вместе и даже не говорят друг с другом. Это очевидно.

— А может, они не хотят быть услышанными?

— Вы считаете, они знают о прослушивании? — Толя вылупил глаза на Шефа.

— Нет, я так не считаю. Но когда тебе что-то кажется очевидным, всегда ставь это под сомнение.

Толя намотал на ус и заметил:

— Интересно, почему Журналист не едет в своё Останкино?

— Ещё вчера вечером он отменил все деловые встречи на сегодня. Значит, он чего-то ждёт, и следовательно, дождёмся и мы. А ты пока сгоняй за нашим обедом, — Шеф протянул ему деньги.

В ближайшем кафе Толя взял курицу-гриль с картофельным пюре и апельсинового сока. Всё это он в одноразовой посуде принёс в машину.

К шести часам вечера Толя опять проголодался и спросил Шефа:

— Что будем делать? Журналист безвылазно сидит дома и смотрит телевизор. По-моему, вы не угадали. Сегодня скучный день и ничего не произойдёт.

— Ещё не вечер. А если ты считаешь, что я зря приехал, ты ошибаешься.

— Но пока поставленная задача не выполнена.

— Ещё не вечер, — повторил Шеф и как всегда оказался прав.

Через час Журналист вышел из подъезда и направился к гаражу, находящемуся в ста метрах от дома. Выкатив свою «БМВ», Журналист запер гараж, сел в машину и уехал. Толя держался на небольшом расстоянии позади, как его и учили. В запруженном машинами городе, если слежка ведётся одним автомобилем без помощи радиомаяка, лучше прилипнуть хвостом к объекту, нежели пытаться оставаться незамеченным с риском упустить объект.

Шёл уже пятый день наблюдения, а Журналист ни разу не обратил внимания на белую «девятку», везде следующую за его «БМВ». Шеф знал: подавляющее большинство людей уверены, что следить за ними незачем, и даже не допускают об этом мысли. Поэтому трудно следить только за теми, кто ожидает слежки. Журналист к таким не относился, и пока Шеф не давал добро на использование маяков.

«БМВ» остановилась неподалёку от ресторана «Арабелла», что находился на одной из улиц, примыкающих к Ленинградскому проспекту. В наушниках у Шефа звучала одна только музыка, передаваемая радиостанцией «Хит на хите», которую постоянно слушал Кислицын. Когда Журналист вышел из машины, пикнул брелком и быстро забежал в ресторан, Шеф приказал Толе припарковаться рядом с «БМВ» и ждать его возвращения.

Наконец, Толя остался один и сразу же позвонил Альбине.

— Альки нету, что ей передать? — затараторила Маша.

— А кто это говорит?

— Её подружка.

— Скажи, что звонил Толя-аспирант. Куда Альбина ушла, не знаешь?

— Она на практике. А я сижу в инете за её компом, — ответила проинструктированная Маша.

Толя выключил телефон и снова зевнул. Шеф явно его подозревает, только вот виду не подаёт. Одно непонятно — зачем попёрся следить за Журналистом? Или его клиент действительно хочет кассету, которая лежит у Толи в кармане?..

Ресторанчик был совсем маленьким — всего десять столов. Три из них были упрятаны за перегородки, а за остальными уже сидела неприветливая публика. Шеф заметил Журналиста, который о чём-то говорил с метрдотелем, а затем скрылся за одной из перегородок. Шеф оглядел посетителей и присоседился к двум дамам бальзаковского возраста, поскольку больше садиться было некуда. Дамы умоляюще посмотрели на него: «Дескать, сбрызни». Шеф развёл руками и сказал:

— Я ненадолго.

Небольшая сценка с микрофонами пустовала, а через колонки шло всё то же радио. Официантка предложила Шефу меню в кожаном переплёте. Не раскрывая его, Шеф произнёс:

— Сто грамм «Баккарди» и двести грамм апельсинового сока.

С его места была видна ровно половина зала и входная дверь. Перегородка скрывала Журналиста, но если бы он вышел, Шеф бы сразу это заметил. Закурив, он начал присматриваться к публике и с удивлением заметил, что это были в основном молодые мужчины в возрасте от двадцати до тридцати лет. Они сидели компаниями по два-четыре человека, при этом их столы не были перегружены тарелками и бутылками. Две дамы, чей интим нарушил Шеф, оказались единственными представительницами прекрасного пола в «Арабелле». Может, скоро появится и третья? Почему-то Шеф подумал о Марине, хотя все факты говорили против её появления здесь.

Оставалось уронить что-нибудь рядом с объектом и сделать своё дело. Шеф приготовил зажигалку, но завидев несущего ему заказ официанта, обернулся в его сторону.

В этот момент охранник ресторана посторонился, пропуская очень важную персону. Этой персоной был Ионов, зажатый двумя новыми телохранителями.

Шеф пропустил самое интересное, и поэтому не понял причину начавшейся заварухи. Трое текстильщиков Хана шустро выскочили из-за ближайшего ко входу стола, сжимая в руках газовые баллончики. Пять братков Ионова, которые сидели за разными столами в разных углах, тоже повскакали с мест, и их руки потянулись за оружием. Ещё трое текстильщиков, задачей которых было прикрыть троих первых, упали на пол и лёжа принялись вынимать пистолеты. Один браток, который сообщил боссу о прибытии Кислицына, запрыгнул на стол, чтобы всё видеть.

Телохранители и сам Ионов получили газом в физиономии, и одновременно с этим началась страшная пальба. Шеф сгрёб в охапку дам, и сам уткнулся лицом в пол. Братки уложили напавших на босса и растерявшегося охранника ресторана. Шальная пуля сразила официанта, и он вместе с подносом рухнул рядом с Шефом. Текстильщики, прячась за столы и стулья, старались вести прицельный огонь по браткам, засевшим за барной стойкой. То один, то другой браток вскрикивали, утыкались лицом в пол или падали на спину, примыкая к вышедшим из боя на время или из жизни навсегда. За грохотом выстрелов не было слышно ни воплей орущих от ужаса невинных людей, ни звона разлетавшихся вдребезги бутылок, ни стонов раненых.

Шеф начал потихоньку ползком продвигаться к столу, за которым сидел Журналист. Вдруг какая-то тень обрушилась на него — это упал изрешечённый браток, который, стоя на столе, положил аж двоих текстильщиков. Бой шёл с переменным успехом, но Шеф не решался достать свой пистолет и вступить в сражение на чьей-либо стороне. Ведь он понятия не имел, кто с кем воюет и по какой причине это делает.