Михаил Серегин - Несчастный случай по расписанию

Чистяков и Мостовой вопросительно закрутили головами, ожидая пояснений с той или другой стороны по поводу этого дикумарина. Синицкая поймала эти взгляды и взялась пояснять.

– Дикумарин – это так называемый антикоагулянт непрямого действия. Его действие связано с нарушением биосинтеза протромбина и других факторов свертывания крови. Так ведь, Галина Михайловна?

– Правильно, Оленька, – согласилась врач. – Его действительно иногда применяют при систематическом контроле протромбина в крови для профилактики и лечения тромбозов, тромбофлебита при инфаркте миокарда и коронарной недостаточности. Если ребятам наш диалог не совсем понятен, то я объясню, что это лекарство назначается в небольших дозах, а затем дозу уменьшают так, чтобы индекс протромбина не опускался ниже 50–40 процентов.

– Боюсь, что мы этих пояснений не очень поняли, – усмехнулся Чистяков. – Мы поняли, что вы к чему-то клоните.

– А к тому, мальчики, – вместо Галины Михайловны объяснила Ольга, – что дикумарин прописывался для того, чтобы предотвратить кровоизлияние в мозг и повторный инфаркт. А вот если дозу не снижать, то это приведет как раз к обратному эффекту. Что мы и имеем.

– Оленька, это все на уровне домыслов, – остановила девушку врач. – Установлено только то, что в крови есть следы дикумарина и других лекарств, но о передозировке говорить мы не можем. Достоверно установлено, что Сухинин не очень обращал внимание на свое здоровье и запустил болезнь. В клинику он повторно не обращался.

– Ну, что же, – огорченно хлопнул себя рукой по коленке Мостовой, – за ответами на вопросы последовала новая партия вопросов.

– Если оперировать вашими подозрениями и косвенными их подтверждениями, – неожиданно заявила Галина Михайловна, – то исключить отравление полностью нельзя. Если прокуратура возобновит дело и примет решение об эксгумации тела, то я знаю, что и как искать. Вопрос в том, примет ли прокуратура такое решение?

– А если примет? – серьезно спросил Чистяков.

Галина Михайловна с удивлением посмотрела на молодого человека, некоторое время задумчиво помолчала, как будто формулировала какую-то мысль.

– Есть подозрения, что некий токсический фактор присутствовал, – наконец сказала она. – Хотя подобные изменения могут быть связаны и с тяжелой гипоксией. А это, в свою очередь, связано с отказом нормальной работы сердца, которое спровоцировано мозговыми нарушениями. Причиной как раз и могут быть яды не разъедающего воздействия, а вызывающие поражение дыхательной, сосудодвигательной функции. Это могло бы быть отравление ядом, который приводит к функциональным расстройствам – поражает, например, дыхание. Такие яды не приводят к морфологическим изменениям в организме, а вызывают определенную клиническую картину нарушения кровообращения. Вот в чем сложность их распознавания, особенно если они выводятся из организма – как, например, дикумарин – с мочой. Можно сказать, что в пользу отравления свидетельствует кровоизлияние в полость желудочно-кишечного тракта из-за нарушения проницаемости стенок сосудов, которое мне удалось определить. Когда поступают яды, стенки сосудов начинают пропускать кровь. Хотя причины могут быть и иными.

– А печень? – тут же спросила Синицкая, которая поняла, куда клонит врач.

– Действительно, печень была несколько увеличена. Увеличенная печень может быть при гипертрофическом циррозе, когда функционально активная ткань замещается нерабочей соединительной и т. д. Он может быть действительно связан с токсическими воздействиями. Заставляет задуматься и лимфоцитоз. Токсическая зернистость свидетельствует о том, что в организме есть какие-то очаги токсического воздействия – яды, может быть, что-то еще. Если в организм попадают бактериальные или токсические элементы, то лейкоциты, лимфоциты и нейтрофилы начинают размножаться и «съедают» их. Они как бы «нафаршированы» этими бактериями и увеличиваются в размерах. И в этом случае действительно наблюдается такое явление, как токсическая зернистость. Вот ведь в чем коварство дикумарина: он способен незаметно для человека накапливаться в организме и при достижении определенной концентрации вести к отравлению. Эффект такого воздействия проявляется не сразу, медленно, но продолжительно; оно начинается через 2–3 часа и достигает максимума через 12–30 часов. При передозировке и длительном применении этот препарат приводит к обширным кровотечениям, связанным не только с изменением свертываемости крови, но и с повышением проницаемости капилляров. Могут наблюдаться выделения крови с мочой, кровотечения из полости рта и носоглотки, желудочные, кишечные, кровоизлияния в мышцы и т. д. Он особо опасен для пожилых людей, а сосуды и сердце у Сухинина были, как у пожилого…

Чистяков держал девушку за локоточек и ворковал, как голубок на весенней крыше. Ему все время мешали люди, которые то входили, то выходили. Небольшая стеклянная вывеска «паспортистки» при каждом хлопке дверью угрожающе подпрыгивала на плохо затянутых шурупах, грозя грохнуться на пол и разбиться.

– Нинусик! – Игорь изобразил такую нежность в глазах, которая, по его мнению, способна растопить самое ледяное сердце. – Ну, правда, я был в командировке, а там телефон не берет. Ты же знаешь, какая у нас служба. Приказ, трубит труба, и ты мчишься, не успев толком надеть штаны.

– Знаю я все про твои плохо надетые штаны! – нахмурилась девушка.

– А я все время там думал о тебе, – продолжал клеиться Чистяков. – Видишь, пять минут в городе, а первым делом к тебе прибежал.

– Все равно можно было позвонить, что уезжаешь, – капризничала девушка, но видно было, что она готова простить ветреного кавалера.

Чистяков сделал страшное лицо и воровато оглянулся по сторонам.

– Нина, дело настолько секретное, – прошептал Игорь, что у нас первым делом отобрали все телефоны, а только потом зачитали приказ. Помнишь, я тебе рассказывал легенду о нацистском кладе? Только ты ни-ни, а то подведешь меня под расстрел. У нас с этим делом поставлено четко. Чуть проболтался – а утром на рассвете уже стоишь в одних кальсонах на бруствере перед комендантским взводом. Звучит команда «пли», и простреленное в тридцати местах тело несчастного падает в крепостной ров.

– Болтун! – прыснула от смеха девушка. – Какой ров?

– Крепостной, – напомнил Чистяков. – А в нем грязная болотная жижа и лягушки. По ночам в казарме, когда свет выключают, ходят рассказы, что в этом рву лягушки уже мутировали. Они питаются человеческим мясом. Несколько раз расстрелянных доставали, а они местами надкусанные.

– Ой, ну ты и трепло! – захохотала уже в голос девушка. – Выдумал тоже – надкусанные!