Андрей Троицкий - Дневник покойника

– Да, да. – Крафт повторил свою любимую фразу: – Не волнуйтесь, у меня есть деньги.

– Ну, без денег такие дела никто не делает. – Продавец, понизив голос, заговорил хриплым шепотом: – Сейчас решим вопрос.

Сели в машину и через полчаса оказались на городской окраине возле вросшего в землю крошечного дома. Продавец отвел Крафта на задний двор, обнесенный забором, что-то прошептал и пропал. Вернулся через полчаса с патронташем и ружьем двенадцатого калибра, выпущенным Тульским оружейным заводом пятьдесят лет назад.

– Лучше нового, – сказал он, протер тряпкой деревянный приклад и ложе и поднял кверху большой палец.

Крафт внимательно осмотрел ружье, спросил цену и отсчитал деньги. Продавец, хорошо заработавший сегодня, решил, что можно заработать еще больше, и предложил иностранному гостю охотничий нож.

Через четыре с половиной часа Крафт съехал с основной трассы на проселок и пересек границу Казахстана в пустынном месте. Уже опустились сумерки, а в серо-голубом небе повис прозрачный полукруг луны, когда он выбрался на дорогу местного значения и, сверившись с GPS, погнал машину вперед.

Когда совсем стемнело, показалось селение, посередине которого светились огоньки магазина. Но это еще не поселок Верхний; до цели, если брать по прямой, километров сто с лишним, а по извилистым дорогам – вдвое больше. Крафт сказал себе, что сегодня удачный день. Все, что он задумал, сделано. Остается не так уж много – доделать все дела. И обратно он поедет не один, а с Дорис.

Капитан полиции Плющ ни на минуту не забывал, что сегодня день особенный. Не потому, что в поселке играют свадьбу, а потому, что выпал случай зашибить большие деньги. Его новые знакомые, которые разъезжали по степи на американской машине, – люди не только богатые, но и щедрые. Во время первого знакомства Плющ получил приличный аванс. А сегодня, когда он передаст Чибису тетрадку, состоится окончательный расчет.

Утром в отделении полиции начальник решал вопрос: кому дежурить во время свадьбы. Обычно в праздничные дни работают младшие по званию: сержант Соколик или ефрейтор Ахметов. Но Плющ сказал, что всех отпустит. У него болит желудок и тошнота не отпускает. Если он пойдет на свадьбу, поест и выпьет – а без этого нельзя, – только себе хуже сделает. Его вывернет наизнанку прямо за столом. И, кроме того, в такой день нужно, чтобы в поселке оставался хотя бы один трезвый полицейский.

Сослуживцы сделали вид, что сочувствуют Плющу. Начальник, майор Косов, даже принес из дома банку с настоем травы, которая мертвого на ноги поставит. Плющ вылил эту дрянь на землю, а начальнику сказал, что выпил все до капли и теперь ему лучше.

В полдень в отделении не осталось никого, кроме Плюща. Он хорошенько поел, позволил себе пару стопок самогонки, чистой, как материнская слеза. Самогонку конфисковали на той неделе у местного жителя. Теперь две десятилитровые бутыли хмельного напитка хранили в кладовке, и к ним, по поводу или просто с устатку, прикладывались все сотрудники отделения. Плющ запер входную дверь и до вечера дремал на диване. Разбудили его звуки духового оркестра, игравшего то ли музыку Мендельсона, то ли похоронный марш.

Плющ проверил пистолет, взял фонарь и молоток. Вышел во двор, запер за собой дверь, обитую листами железа, сел в полицейский «уазик» и покружил по улицам. Весь поселок гулял на свадьбе. Навстречу попалась только женщина с ребенком и пьяный пастух.

Он оставил машину метров за двести от дома Нурбековых, прошел вдоль темной улицы, и, убедившись, что света в окнах нет, вздохнул с облегчением. Поднялся на крыльцо и осмотрелся – никого не видно. Навалился плечом на дверь, но она не поддалась; тогда он достал из-под ремня молоток и двумя ударами сбил навесной замок, после чего зашел в дом, светя фонариком, и поднялся по лестнице на второй этаж. Плющ бывал в этом богатом доме и хорошо помнил расположение комнат.

Он толкнул дверь и оказался в спальне. Кровать была не застелена, на полу валялся женский лифчик и прозрачные трусики, рядом – скомканная мужская рубашка и пара галстуков. Видно, Фазиль Нурбеков, собираясь на свадьбу племянника, очень спешил. Плющ выдвинул ящики комода, затем обшарил шкаф и письменный стол, стоявший у окна. Тетради не было.

Тогда он опустился на колени и заглянул под кровать. Свет фонарика выхватил из темноты портфель с блестящими замками. Плющ лег на живот, дотянулся до портфеля рукой, вытащил его и присел в кресло. Запустил руку в портфель и нащупал на дне что-то вроде книги в твердом переплете. Он положил находку на стол, снял фуражку, вытер выступившие на лбу мелкие капли пота и прошептал:

– Есть! Есть, мать вашу… Господи, ты услышал мои молитвы!

Придвинув фонарь ближе, он внимательно осмотрел переплет и перевернул несколько страниц, исписанных неразборчивым подчерком. Сомнений нет – это та самая тетрадь. Серо-зеленый переплет, кожа вытертая, блестит, как вощеная бумага; на обратной стороне, в правом нижнем углу, переплет испорчен, будто кто-то ткнул в него горящей сигаретой. Тетрадь точно соответствует описанию. И рисунки, и поврежденный сигаретой переплет – все тут…

Плющ захлопнул тетрадь, засунул ее под мундир, застегнул пуговицы. Он не увидел, как фонарь, лежавший на столе, покатился к краю и с шумом грохнулся на пол. Стекло раскололось, лампочка погасла. Очутившись в темноте, он чертыхнулся, но так и не нашел фонарь, который наверняка закатился далеко под кровать. И черт с ним! Плющ кое-как выбрался из комнаты. Касаясь пальцами стены, прошел вдоль коридора и, держась за перила, стал медленно спускаться с лестницы. Когда он очутился внизу, в прихожей возле входной двери вдруг вспыхнула стосвечовая лампочка. Плющ прикрыл глаза ладонью.

Посередине прихожей стояла Айзия, его бывшая любовница. В голове Плюща пронесся ураган беспорядочных мыслей. Он подумал, что там, наверху, наверняка валялись трусы Айзии и ее лифчик. Еще он спросил себя, как она попала в дом, если дверь была закрыта на навесной замок. И ответил: Айзия вошла через заднюю дверь или, уставшая после работы, спала в своей комнатенке под лестницей.

– Ты теперь тут все время живешь? – спросил Плющ и снова вспомнил женские трусы и лифчик на полу спальни. – Теперь с Фазилем трахаешься?

– Какая тебе разница? – На женских щеках выступил румянец, который раньше так нравился Плющу. – А ты что тут делаешь? Что искал наверху?

– Ничего не искал. – Плющ отступил к стене. – Не ори, дура… Чего разоралась?

– Скажу хозяевам, что ты в дом залез, – пообещала Айзия, – что рылся наверху, что замок сломал.

Плющ расстегнул две нижние пуговицы кителя, завел руку за спину, где из-под ремня торчала рукоятка молотка. Секунда – и его рука, вырвавшись из-за спины, описала в воздухе полукруг. Айзия схватилась руками за голову, села на пол и застонала.