Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

– Все, что они собираются вам предложить, – они взяли в магазине Ювелирторга. Убили сторожа и постороннего гражданина. Так что есть разница, Иван Карлович.

Магницкий погасил папиросу.

– Хорошо. Что я должен делать?

– Скажете им так: «Сам я не располагаю достаточной суммой, но есть крупный человек, Николай Федорович Кондратьев, ручаюсь за него, как за себя. Он возьмет все и заплатит наличными».

– Может быть, изменим имя? – предложил Магницкий.

– А зачем? У них не будет времени проверять. А главное – вы не собьетесь. И я не собьюсь. Так как?

– Замётано. Можем двигаться, Николай Федорович?

– Можем, Иван Карлович, – улыбнулся Коля. – Еще минуту. А вы пока посидите в коридоре.

– Без конвоя? – удивился Магницкий.

– Мы же с вами порядочные люди, – сказал Коля с едва заметной усмешкой. – Я иду вслед за вами.

Магницкий вышел из кабинета. Коля снял трубку телефона, набрал номер:

– Кондратьев говорит. Как мой ботинок?

– Через пару часов все будет ясно, – ответил эксперт.

– Жаль, – Коля вздохнул. – Но у меня нет этой пары часов. Позвоните, если что, Кондакову. – Коля нажал рычаг и снова набрал номер. В трубке послышался голос Маши. Несколько секунд Коля вслушивался, улыбаясь каким-то своим мыслям, потом осторожно положил трубку на рычаг. Открыл сейф, проверил «ТТ» и сунул его в боковой карман. Маленький браунинг – подарок Никифорова укрепил на резинке в рукаве. Поднял руки, проверяя, как поведет себя пистолет. Браунинг спрятался где-то у локтя. Коля резко опустил руку, и пистолет послушно лег в ладонь.

Вошел Виктор и молча положил на стол десять плотно заделанных в банковскую упаковку денежных пачек.

– Сверху – сторублевки, а под ними – бумага. Настоящая, с Гознака. Слушай. А если они раскроют хотя бы одну пачку?

– Не раскроют. – Коля подмигнул. – Все будет ком иль фо. Ты мне вот что скажи. Вещи практически можно вынести за один час шестнадцать минут и четыре секунды. Их вынесли за тридцать пять минут. Вывод?

– Кто-то из своих с вечера остался в магазине и все подготовил, – сказал Виктор. – Банда затратила время только на то, чтобы войти, инсценировать взлом сейфа и наружных замков и вынести упакованные чемоданы.

– Значит, кто-то из работников магазина – участник банды, – предположил Коля. – Выходит, он и убил сторожа. Тот его знал и подпустил. Потом этот тип взял ружье и пристрелил Агеева – испачкал белые ботинки в крови сторожа или Агеева и выбросил их.

– Смирнов? – не очень уверенно произнес Виктор. – Сам директор?

– Попробуем доказать, что Хасанов принес именно его ботинок, – сказал Коля. – Главное, чья кровь на этом ботинке. У меня был однажды похожий случай. Провели экспертизу, а кровь оказалась самого подозреваемого. Порезался.

– Ты веришь Магницкому? – вдруг спросил Виктор.

– Должен верить, скажем так, – спокойно ответил Коля. – Иначе зачем идти? На верную гибель?

– Риск все равно девяносто девять и девять, – сказал Виктор.

– У меня преимущество, – улыбнулся Коля. – Я готов к встрече со Смирновым, если это Смирнов. А он – не готов.

– А как ты объяснишь свое появление?

– Никак, – Коля снова улыбнулся. – Предложу добровольно сдаться и вернуть вещи.

– А он в тебя из маузера. Риск почти сто.

– Маше не проболтайся, – сказал Коля сурово. – И не читай, пожалуйста, отходную. Будь начеку – в случае чего выручишь.

…Коля и Магницкий подошли к мастерской Хвылина ровно без одной минуты два. На потертой двери с треснувшим стеклом была пришпилена кнопками рукописная вывеска: «Срочный ремонт часов всех систем». Вошли. Магницкий увидел за стойкой красивую девушку лет двадцати и расплылся в улыбке.

– Откуда в этом, так сказать, захолустье такой ангел?

– Что у вас? – хмуро спросила девушка. – Я уже закрываю.

– Нам нужен Хвылин, – вмешался Коля.

– Нам? – удивилась девушка. – Вы что-то путаете, гражданин, извините, я ухожу…

– Ну, мне, мне, – влез в разговор Магницкий. – Я не мог предупредить – этот человек со мной. Я Магницкий, из Питера.

– Дайте записку, – сказала она, подозрительно взглядывая в лицо Коли.

«Боже мой, – думал Коля почти с отчаянием. – Как же это несправедливо получается: такая девчонка славная – и матерая хищница. Вот тебе и Ломброзо!» – Коля даже улыбнулся.

Девушка прочитала записку и хотела ее сжечь, но в тот момент, когда она подняла листок к вспыхнувшей спичке, Коля выхватил записку и спрятал в карман.

– У вас, может, инфаркт через десять секунд будет, – сказал он зло и безжалостно. – А кто же примет нас и кто нам поверит без этой бумажки?

Девушка вздрогнула, словно от удара, и Колю вдруг резанула острая жалость. «Не надо бы ей этого говорить, – подумал он. – А с другой стороны, – как иначе сохранить записку-улику? А-а. Сама, в конце концов, виновата».

Они вышли на улицу. На другой стороне Коля сразу же заметил нескольких оперативников из группы прикрытия. «Не очень-то незаметны, – с неудовольствием подумал он. – Не отработано у нас это дело».

Двинулись в сторону Петровских линий.

– Как вас зовут? – спросил Коля. – Или секрет?

– Нет, не секрет. Меня зовут Ниной, – невесело усмехнулась девушка. – А вы, судя по возрасту, битый-перебитый? Сидели? Или как это… чалились?

Коля перехватил насмешливый взгляд Магницкого и покраснел:

– Плохо вас папа учил. Сами за себя слов не говорим. За нас, кто надо, скажет. Студентка небось?

– Я помогаю отцу. Работаю с ним.

– В смысле – тружусь или в смысле дела делаю? – улыбнулся Коля. Хотелось понять девчонку до конца, и Коля решил, что такие вот, лобовые, грубые вопросы сейчас как нельзя более к месту.

– Во всех смыслах, – ответила она жестко. – Страшно мне чего-то. Боюсь я вас.

– Зря, – добродушно сказал Коля. Он оглянулся: по другой стороне улицы шагал Воронцов, за ним – Виктор. Невольно Коля заразился тревогой девушки – впереди была неизвестность, да и Магницкий, как заметил Коля, давно уже праздновал труса. – Ну-ка, милый, улыбнись, – Коля взял старика под руку. – Ты чего скис, родной?

– Имейте в виду, – обернулась Нина, – с папочкой шутки плохи. Чуть что – и в заоблачный плес.

– Хороший стих, я читал, – подхватил Магницкий. – «Не надо, не надо, не надо, друзья…» – с чувством продекламировал он. – Как нельзя кстати эти слова, не правда ли, Николай Федорович? Вы, я думаю, особенно должны любить поэта Светлова. В конце концов это же ваш, так сказать, пролетарский поэт.

Коля изо всех сил наступил Магницкому на ногу. Тот вскрикнул, девушка удивленно оглянулась:

– Что с вами?

– Какой-то негодяй отдавил мне мозоль! – Магницкий чуть не плакал. – Я не могу идти!

– Нашли время рассуждать о поэзии, – сказал Нина. – Лирик. Мы уже пришли.