Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

– У тебя такая физиономия, что даже противно! – сказала Маша. В последние несколько дней они говорили другу то «ты», то «вы».

– Люди на фронт уходят, – сказал Коля с болью. – А я…

– А ты сойди с тротуара и встань в их ряды, – насмешливо посоветовала Маша.

– Нельзя мне… – Коля не понял иронии. – Работа у меня.

– Какая работа? – спросила она с вызовом. – Со мной по улицам шляться, как у вас в деревне говорят?

– У нас в деревне так не говорят! – обиделся Коля. – Это тебя в Смольном таким словам научили.

– Замолчи лучше! – тихо и зло сказала она.

– Неужели Петроград сдадут, – Коля понял, что спорить с нею сейчас опасно, и перевел разговор на другое. Но Маша еще не остыла. Она с такой яростью посмотрела на Колю, что ему стало страшно.

– Сдадут – не сдадут, тебе-то какая разница? Для тебя что изменится? Был Коля-Миколай, есть ты Коля-Миколай, таким тебя на погост снесут! Какое время страшное – каждый за целый мир решает, все в душу лезут…

– Хватит… – Он повернулся и зашагал прочь.

Маша испугалась.

– Коля! – крикнула она ему вслед. – Не сердись! Я больше не буду.

Коля остановился и подождал, пока она приблизилась.

– Я тебе вот что скажу, – Коля отвернулся. – Надоело мне все это, и я только потому сейчас с тобой разговариваю, что у меня приказ: узнать, где деньги Жичигина, за которыми приходил Кутьков. Если знаешь, – говори, и я пошел.

– Значит, только приказ… – сказала она с горечью. – Приказ, работа и все. Уходи! Я ненавижу тебя! Всех вас ненавижу! Красные, белые, бандиты, милиция ваша… – все одним миром мазаны… Всем вам одно только и надо: золото! А на живого человека наплевать!

– Маша… – пытался он ее остановить. – Перестань!

Она заплакала. Коля привлек ее к себе и погладил по голове, словно маленького ребенка.

– Ты же знаешь, как я… В общем, к тебе отношусь. Прости меня, я сказал, не подумав.

Маша вытерла слезы.

– Я тоже… Забудем это, хорошо? – Она помолчала и добавила: – Слушай. В тот вечер Кутьков пришел к Жичигину требовать свои деньги, а Жичигин не отдал. Они… убили его. Перерыли всю квартиру, ничего не нашли. Они мне сказали: и тебя убьем, если не отдашь деньги.

– А ты… на самом деле знала, где они? – напряженным голосом спросил Коля.

– У тебя даже голос сел, – сказала Маша грустно. – Не надо, Коля, а то я снова начну о тебе плохо думать. Пойми: я не знаю, как мне поступить.

– Ты все-таки скажи мне: эти деньги существуют?

Коля как ни старался, волнения скрыть не сумел.

– Идем, – Маша взяла его за руку.

…В гостиной Жичигиных она подошла к аквариуму:

– Под песком – второе дно. В нем тайник, – Маша вздохнула и села на диван. – Чего же ты ждешь?

Коля недоверчиво посмотрел на нее и пошел за ведром.

Когда выносил тридцатое по счету, вытер потный лоб, спросил:

– А ты, часом, не подшутила надо мной?

– Аквариум пятидесятиведерный. Носи, не сомневайся, Фома неверующий.

Обнажилось дно. Коля вынул нож, расковырял замазку. В тайнике лежал тщательно упакованный в клеенку пакет, а в нем – тугие пачки долларовых и фунтовых купюр.

– Из автомобиля Госбанка… Теперь все понятно… Кутьков часть денег отдал на хранение Жичигину. Они, понимаешь, были сообщниками еще с дореволюционного времени… – Коля внимательно посмотрел на Машу, с недоумением спросил: – А ты-то откуда знаешь… про это?

– Мне сказал Жичигин, – Машу бил озноб.

– Интересно, – протянул Коля. – За что это он тебе такое доверие оказал?

– Он объяснился мне в любви и показал этот тайник, – сказала она равнодушно.

– За любовь – такую кучу денег?! – искренне изумился Коля. – Должно быть, твой Жичигин изрядный дурак!

– Любопытна я знать, а что такой человек, как ты, способен отдать за любовь? – насмешливо спросила Маша.

– Я? – Коля смутился, понял, что сморозил глупость. – Я в том смысле говорил, что любовь за деньги не купишь.

– Ошибаешься, дорогой… – холодно сказала Маша. – Купить можно все. В том числе и любовь продажных женщин. У тебя больше нет вопросов?

– Есть, – Коля нахмурился. – Ты думала, кому отдать деньги: нам или им?

Маша надменно улыбнулась:

– Ошибаешься. Как раз об этом я совсем не думала. Это для меня было решено. Ни вам, ни им.

– А кому же? – спросил он удивленно.

– Себе, – сказала Маша. – Что же ты молчишь?

– По-моему, тебе все равно, что я скажу. Тебе на мое мнение наплевать, – с досадой произнес Коля.

– Угадал, – сказала она холодно. – Деньги, наконец, у тебя. Ты блестяще добился своего. Теперь ты герой и можешь возвращаться в свой МУР. Наверное, там теперь все будут мурлыкать от восторга, – неловко скаламбурила Маша.

Коля положил пакет на стол, направился к дверям.

– Не понимаю, – вслед ему сказала Маша. – Что с тобой, Коля?

Коля остановился на пороге:

– Может, я до чего и не дошел – у меня образование против вашего – что у вас силы против моей. Но одно я понял: вы без этой дряни, – он кивнул в сторону пакета, – сроду не жили и впредь без нее жизни вам нет. – Коля хлопнул дверью и ушел.

Несколько мгновений Маша ошеломленно разглядывала пакет, а потом бросилась догонять Колю. «Что же я наделала! Что же я наделала», – тупо повторяла она, прыгая по лестнице через две ступеньки. Выскочила на улицу. Коля уже был далеко, у поворота к бульвару.

– Коля! – закричала Маша. – Коля!!

Он повернулся, пошел ей навстречу.

– Прости меня, Коля! Прости!

– Ладно. Чего там, – улыбнулся он. – А я уж думал – все. Разошлись мы с тобой, как в море корабли.

– Не знаю, как ты, а я после этого никогда тебя не оставлю. Идем домой.

…Утром она согрела чай, принесла кусок хлеба. Долго смотрела, как он ест, потом сказала:

– Когда моя старшая сестра вышла замуж, муж увез ее в свадебное путешествие, в Италию. Они венчались в Исаакиевском соборе, а на свадьбе было полтысячи гостей. А я – как уличная девка.

– Глупая ты, – Коля притянул Машу к себе и стиснул так, что она вскрикнула. – Ты моя жена. А насчет путешествия и свадьбы не шибко огорчайся. Белых разобьем, кончится голод, холод. Устроим и мы себе свадьбу, друзей позовем. И в путешествие поедем.

– А венчаться ты, конечно, не пойдешь? – с упреком спросила она.

– А венчаться – нет, – твердо сказал Коля. – Это отрыжка старого быта, и нам с тобой не к лицу.

– Начальству своему все, конечно, доложишь?

– А как же? – удивился Коля. – Трепанов мне старший товарищ и брат, как я могу от него скрыть? Да и зачем?

– А он возьмет и запретит тебе на дворянке жениться.

– Запретит? – Коля почесал в затылке. – Не-е. Если бы он был дурак, дубина стоеросовая, – он запретил бы. А Трепанов – умней умного. Да если я тебя люблю, кто мне может запретить?

– Ну, наконец-то, – счастливо рассмеялась Маша. – А я уж думала: во веки веков не дождаться от тебя этих слов.