Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

– Фуражку забыл, – Бушмакин, придирчиво осматривал Колю. – Ничего. Годится. Пошли.

– Откуда это у вас? – спросил Коля, спускаясь вслед за Бушмакиным по лестнице.

Бушмакин промолчал, а когда вышли на Сергиевскую и зашагали в сторону Артиллерийского собора, вдруг остановился:

– Церковь видишь? Наискосок от нее… шел мой Витька… Налетела казачья сотня… Все.

– Что все? – не понял Коля.

– Лозунг Витька нес… – с трудом сказал Бушмакин. – «Долой самодержавие!». Казак его шашкой и потянул…

– Так это, значит… – Коля тронул рукав своего пальто и окончательно все понял.

Напротив «Старого Арсенала» чернели обгорелые стены Санкт-Петербургского окружного суда. Зацепившись за карниз, покачивался золоченый двуглавый орел – головами вниз. Бушмакин перехватил изумленный Колин взгляд:

– Отсюда нашего брата-рабочего, ну и вообще – всех, кто за революцию, на каторгу гнали. Суд это. Накипело у людей, вот и сожгли.

– И власть дозволила? – искренне удивился Коля? – Допустила?

– Революция, брат, позволения не спрашивает. Хлестнет у народа через край – он любую власть наизнанку вывернет. Особливо, если во главе народа умные люди. Такие, как товарищ Ленин. У него в этом суде, между прочим, старшего брата к смерти приговорили.

– А потом? – спросил Коля.

– Повесили потом, – коротко бросил Бушмакин. – Вот проходная, не зевай.

У дверей стояли рабочие. Один из них, парень лет восемнадцати, худой, чернявый, остроносый, махнул рукой, приветствуя Бушмакина, хмуро сказал:

– Стоим, брат. Угля нет, электричество отключили… А это кто с тобой?

– Пополнение.

Вошли в цех. Сквозь грязные, тусклые, во многих местах забитые фанерой оконца слабо проникал дневной свет. От махового колеса через все помещение тянулся набор шкивов, соединенных приводными ремнями со станками.

– Старое все, – сказал Бушмакин. – Однако дай срок. Переделаем. Любой цех чище больницы станет. А пока – гляди: это вот мой станок. Чем он знаменит? А на нем сам Михаил Иванович Калинин работал. Кто он такой? Он теперь член ЦК нашей партии и комиссар городского хозяйства Петрограда. Руки! – вдруг крикнул Бушмакин.

Коля, млея от любопытства и восторга, гладил зубчатую передачу.

– Оторвет – мигнуть не успеешь.

У конторки мастера толпились рабочие. Сам мастер, сдвинув очки на лоб, старательно читал газету.

– А товарищ Ленин царя приказал убить? – вдруг спросил Коля.

– Ты… с чего взял? – Бушмакин даже поперхнулся от удивления.

– А как же? – солидно возразил Коля. – Царь его старшего брата повесил, а в писании сказано: око за око, зуб за зуб.

– Царь не только старшего Ульянова повесил. Девятого января пятого года сколько народа расстрелял! А в Москве, во время коронации, еще больше людей погибло. Только смысл нашей работы не в том, чтобы мстить, а в том, чтобы мир переделать до основания, понял?

– Не понял, – упрямо сказал Коля. – Я бы за своего брательника кого хошь повесил.

– Ну и дурак! – в сердцах отрезал Бушмакин. – Иди лучше послушай, что умные люди говорят.

Коля подошел вплотную к конторке. Мастер перевернул страницу и прочитал:

– «Переговоры о перемирии на всех фронтах. Представители немецкого командования согласились встретиться с представителями русского командования».

– Согласились? – восторженно выкрикнул кто-то рядом с Колей. Коля повернулся и узнал чернявого парня.

– Давайте, братцы, немчуре в ноги за это упадем! Он испокон веку русскому человеку учитель, благодетель и образец для подражания! А когда ест, тут же шептунов пускает, – сам слыхал! Я с немцами раз обедал.

– Нюхал, а не слыхал, – бросил Бушмакин. – Остер ты, Василий, на язык, гляди, укоротят.

– А по мне – хоть сейчас! – весело улыбнулся чернявый. – Я, товарищ Бушмакин, сам страдаю! Я вынужден язык пополам складывать, когда рот закрываю. Как собака!

Все засмеялись, а мастер продолжал:

– Самое интересное, товарищи, слушайте! Начиная с четверга, на каждый талон будут нам отпускать по полфунта мяса. Это вам не рубец или там кишки бараньи. Верно я говорю?

– Верно! – снова выкрикнул Вася. – Мясо, конечно, завезут, в магазины… – он сделал ударение на втором слоге. – А вот дадут ли нам, – это еще вопрос!

– А куда же оно, по-твоему, денется? – улыбнулся Бушмакин.

– А его приказчики по карманам рассуют! – зло сказал Вася. – В первый раз, что ли?

– Не в первый! – загудели рабочие. – Воруют в магазинах! Известное дело!

– Нужен рабочий контроль! – крикнул Бушмакин.

– Спекулянтов нужно ловить и к стенке ставить! – поддержал его Вася. – Предлагаю резолюцию нашего цеха! Которые уличены в воровстве или спекуляции, тех безоговорочно в расход!

– Согласны! – дружно ухнул цех.

– Бушмакин, давай лист, подписи собирать начну! – потребовал Вася.

– Вот тебе ключ, – сказал Бушмакин Коле. – Вали домой, отдыхай. Все равно сегодня работы не будет. А я через час-другой приду. И еще вот что. Соседка есть у меня, Маруськой звать, девка бойкая, но ты и думать не смей о ней, понял? Она сегодня из деревни приехать должна.

Коля вышел на Литейный. Короткий северный день угасал, заходящее солнце выкрасило стены сгоревшего суда в грязный серо-бурый цвет. Коля поежился от пронизывающего ветра с Невы и, подняв воротник пальто, зашагал по Шпалерной. Прохожих почти не было, только один раз навстречу попался патруль: солдаты подозрительно оглядели Колю, но не остановили. На углу Гагаринской, на другой стороне улицы, Коля увидел пожилую пару: чиновника в форменной фуражке с кокардой и седую даму в шляпке с вуалеткой и длиннополом салопе. В руках дама несла замысловатую сумочку. Коля засмотрелся и вдруг его обогнали двое: мордастый тип в котелке, с кокетливо переброшенным через правое плечо шарфом и низкорослый, похожий на обезьяну человек неопределенного возраста в солдатской шинели без хлястика.

– Ну и ну! – услышал Коля голос мордастого. – Какая встреча! Судя по вашей одежде, мил-сдарь, вы изволите служить в сыскной полиции?

– Нет больше сыскной полиции, – отозвался мужчина в форменной фуражке. – С кем имею честь?

– С объектом бывшей деятельности, – витиевато объяснил мордастый. – Клоп, возьми у дамы сумочку, ей тяжело ее держать.

– Что вы, – удивилась женщина. – Совсем напротив.

– Лиза, отдай сумку, – приказал мужчина. – Они все равно отберут. Это же бандиты… – он поперхнулся от неожиданного удара в лицо.

Коля подошел ближе. Он еще не решил, как поступить, что-то мешало. «Где я видел этого мордастого, где?» – думал Коля. – «Тряпки этой у него на шее быть не должно, а шапка…» – и сразу вспомнил: Сеня Милый!

– Не смейте оскорблять интеллигентного человека… – назидательно говорил между тем мордастый. – А еще дворянин, чиновник. Пфуй.