Анна Бабяшкина - Пусто: пусто

У Галины Сергеевны в буквальном смысле слова отвисла челюсть, так что она даже прикрыла рот рукой.

— Люся, как же ты теперь?

— Да уж как-нибудь. Бог не выдаст, свинья не съест, где наша не пропадала, с потерей Москвы не потеряна Россия, и все такое, — игриво затараторила Люся, старательно пытаясь изобразить беспечность. — Галина Сергеевна, давайте мы с вами попозже поговорим.

Больше ничто не нарушало делового ритма. Все с теми же непроницаемыми лицами был съеден доставленный в офис фирмой «Транс-фуд» обед, и менеджеры снова сосредоточенно зашуршали бумагами, застучали по клавишам, заговорили по телефонам и зашелестели рекламными проспектами перед клиентами.

Впрочем, клиентов и звонков сегодня было непристойно мало. Люсе за весь день удалось отправить всего лишь одну парочку в Хургаду, в отель «Жасмин». Они как раз поженились в субботу и теперь были просто невероятно счастливы, отправляясь в свадебное путешествие с одинаковыми обручальными кольцами на безымянных пальцах, с одной фамилией (это ничего, что в загранпаспорте невесты пока еще значилась ее девичья фамилия) и с одинаковыми (!) знаками на запястьях, которые они и не думали скрывать. Голубки беспрерывно держались за руки, чмокали друг друга в щечки — в общем, были невероятно довольны собой и жизнью. Люсеньке, как она ни старалась, удалось впарить им всего лишь одну экскурсию — в Луксор. Но и это было неплохо (80 у.е. с человека). У остальных менеджеров дела шли не лучше: еще бы, сентябрь — конец туристического сезона и периода отпусков. К тому же все эти невероятные события, людям сейчас и здесь интересно, им не до заморских красот. Если и дальше так пойдет, дело может закончиться сокращением штатов. С такими вот грустными мыслями Люся раскладывала пасьянс на компьютере и слушала шум машин, доносившийся даже в ее укромный уголок.

В конце концов атмосферы конспирации и деланной отрешенности не выдержал… Митя. Он неожиданно для всех, в том числе, кажется, и для собственной матери, проявил инициативу и самостоятельность.

— Господа! Ну что же мы все шифруемся здесь, как дети! — громко заявил он на весь офис.

— Смотри-ка, какой решительный молодой человек! — с одобрением в голосе проговорил Овсиенко. — Правда, девчонки, чего шифроваться-то? Давайте, закатывайте рукава! — рассмеялся он.

Прозвучало это почему-то, как строка из похабной частушки: «Задирайте, девки, юбки, будет репетиция».

Митя покраснел, но продолжил гнуть свою линию.

— Предлагаю устроить сегодня небольшую вечеринку «открытых рук»! — срывающимся голосом заявил парень. — Мама, вы не против? — Митя почему-то считал нужным обращаться к матери на работе на «вы».

Надежда Петровна оторвала взгляд от бумаг, обвела комнату глазами и улыбнулась:

— Ну если судить по лицам присутствующих, то у тебя, Митя, много сторонников. Я примкну к большинству. Давайте посидим после работы.

Люсенька затруднилась представить, что в этот момент отражалось на ее лице, но к большинству она явно не относилась. О чем она и поспешила заявить. Леночка также категорично сообщила, что у нее сегодня вечером важная встреча и остаться она никак не может, потому что ей еще надо успеть переодеться. С этими словами она начала собираться. Галя, неуверенно поозиравшись по сторонам, тоже выдавила из себя признание в том смысле, что ее, пожалуй, будет сильно не хватать сегодня вечером мужу и сыну. Так что вечеринка не складывалась. Митя заметно огорчился и выскользнул в коридор, прихватив пачку сигарет. Леночка накинула бордовое пончо, натянула на ручки нежные кроличьи перчаточки и, попрощавшись, отправилась вслед за ним. Люся тоже решила не задерживаться. Когда г-жа Можаева уже стучала каблучками по коридору, она уловила, что на лестничной площадке разговаривают на повышенных тонах. Голоса принадлежали Мите и Леночке. Люся перестала стучать каблуками и аккуратно на цыпочках посеменила в сторону выхода, прислушиваясь к доносившимся звукам.

— Точно другой? Ты абсолютно уверена? На мой совсем не похож? — громоподобно вопрошал Митя.

— Я сказала: ничего общего! У нас с тобой — ничего общего! — с нажимом отвечала Леночка. — Пусти! Мне пора!

— Просто покажи! — уговаривал Митя.

— Дай пройти, — глухо, но грозно отвечала Зайцева. — Моя жизнь тебя совершенно не касается.

— Какой смысл скрывать что-то? Теперь? — не отставал Безбородов.

Люся бесшумно застыла у дверей, ведущих на лестничную площадку, делая вид, что перешнуровывает ботинок, — на случай если здесь появится кто-то еще, а на самом деле старательно прислушиваясь к разговору на лестнице. И тут у г-жи Можаевой внезапно затрезвонил мобильник. Голоса на лестнице стихли. Слышалась только какая-то невразумительная возня. С перекошенной от разочарования мордочкой Люся перетряхнула всю сумку и наконец нащупала мобильник.

— Алло! — весьма резко бросила она в трубку и тут же пожалела.

— Люсенька! Что с тобой? Почему такой голос? — запричитала в трубке Люсина мама. — Мы приехали к тебе в гости, а ты как будто не рада?

— Ну что ты, мам, очень рада, — как можно более весело пробурчала г-жа Можаева и высунула голову на лестничную клетку. Там уже никого не было, и Люся направилась к выходу.

— Ты скоро будешь дома? — продолжала мамуля. — А то я уже ужин приготовила, и мы не хотим без тебя начинать.

— Постараюсь поскорей. Но вы там не захлебывайтесь слюной, кушайте, вы ж небось голодные с дороги?

— Нет, доченька. Мы уж тебя дождемся. Сама понимаешь, надо бы посидеть по-семейному, поболтать.

— Хорошо. Скоро буду.

Вот это сюрприз! Предки заявились без предупреждения — обычно они звонят дня за два до своего появления в столице! Теперь придется им объяснять, как и почему их единственная дочь оказалась без отметины на руке! Озадаченная вечным вопросом «врать иль не врать», Люся толкнула тяжелую уличную дверь и нос к носу столкнулась с раскрасневшимся Митей, который направлялся назад в контору. Правый рукав его рубашки был закатан, и пока он придерживал дверь г-же Можаевой, та сумела во всех подробностях рассмотреть знак на его запястье. Оказалось — ничего особенного. Так, «птичка» или «галочка», как еще называют подобные V-образные загогулины.

— До свидания, — пробормотала смущенная Люся и направилась на другую сторону улицы.

Тревожные мысли о предстоящем объяснении с родителями отвлекали Люсю от дороги, так что пару раз она лишь в последний момент обращала внимание на запрещающие сигналы светофоров и бешено тормозила, рискуя алым задиком своей «девятки». Впрочем, что-то подсказывало ей, что если папа с мамой вначале и расшумятся чрезвычайно, забеспокоятся, то потом все равно смиренно вздохнут: «Что ни делается, все к лучшему». Они всегда так говорят, что бы ни случалось. И еще Люся была практически уверена, что у ее-то мамульки и папульки знаки на руках похожи, как типографские оттиски.