Сергей Яковлев - Петля на зайца

Операции, проводившиеся «восьмеркой», были и совсем простенькими, и многоходовыми, однако все они тщательно планировались и проводились безупречно. Естественно, этот вид деятельности не афишировался, не декларировался и налогообложению не подлежал.

На пенсию, вернее — в отставку, Василий Иванович вышел пять лет назад. По возрасту и по званию мог бы еще лет шесть-семь работать, но решил, что бесперспективно. Уходить надо вовремя. Как спортсмены уходят, и не на тренерскую работу, а в настоящие профи. Тем более, что в «комитете» к тому времени уже такое началось… Да и не было его, «комитета»-то. КГБ приказал долго жить. Как, впрочем, и многое другое…

Стартовый капитал у Василия Ивановича, слава Богу, кое-какой имелся — удалось накопить за сорок лет беспорочной службы в «органах». Да и друзья, вернее «товарищи по партии», помогли на первых порах. Дали беспроцентную ссуду. В общем, при открытии своего дела проблем у Бонча не возникло.

Свое детище — фирму «Броня» — он создал по образу и подобию того отдела, которым руководил последние девять лет до выхода в отставку. Правда, несколько расширив спектр деятельности, но сузив диапазон целей.

Цель теперь была одна-единственная, как прежний коммунизм, но в отличие от него вполне реальная и досягаемая — деньги, деньги и еще раз деньги. Чтобы не только дети, но и внуки, которых у Бонча было четверо, могли жить безбедно до конца дней своих. И желательно — не здесь, не в России.

В двадцать часов сорок семь минут двадцатидевятилетняя Надя Королева, валютный кассир отделения Сбербанка, того самого, что на Искровском, возвращалась домой с работы. По пути зашла в магазин, купила продуктов. Тяжелая сумка оттягивала плечо.

Жизнь у Нади складывалась не совсем удачно. Точнее — совсем неудачно…

Не повезло с родителями: нищие работяги — отец и мать, оба с «Красного треугольника», всю жизнь вкалывали на вредном производстве, а сейчас, доходяги, едва сводят концы с концами на свою убогую пенсию. Хорошо хоть участок в Синявино есть — за счет подсобного хозяйства в основном и вытягивают.

Замуж Надя вышла рано — еще когда в торговом техникуме училась. Дурочка была молодая, восемнадцать лет. В голове — одна любовь… Вот и выскочила. Года два прожили хорошо и даже вроде бы счастливо, а потом началось: пьянки, драки, мат-перемат. В общем, козлом любимый оказался. В конце концов с какой-то шлюхой спутался, вещи из дома потащил. И как результат — где-то по пьянке нарвался. То ли украл что-то, то ли избил кого-то. Посадили на пять лет. Надя даже и на суд не пошла. Век бы его, урода этого, не видеть!

Подала на развод — развели заочно. Слава Богу, не прописала и ребенка от него тогда, еще в начале, не оставила. Зато теперь свободна, как птица.

А мужики… Мужики — не проблема, было бы желание. Но все не то… Хорошие почему-то не попадаются. Или нищие какие-то, типа инженеров, или уже окольцованные. Да в последние годы еще аферистов развелось, как тараканов. Прицепился один в прошлом году: люблю, люблю… Потом — пропиши! Ага, как же, прямо спешу и падаю.

Тут еще перестройка эта, как снег на голову. Копеечную зарплату, и ту стали задерживать. Когда рубль посыпался, совсем тошно стало. И с работой тоже: в девяносто третьем их управление торговли просто закрыли. Вот так — в один день взяли и прикрыли большую контору. Двести человек — на улицу. И катись Надюша на все четыре стороны, скатертью тебе дорожка.

А ведь хорошая специальность была — товаровед, и вдруг стала никому не нужной. Почти год мыкалась, как цветок в проруби. На бухгалтерские курсы пошла, корочки получила. А что с ними делать без блата, с корочками этими? В каком-нибудь кооперативе ларечном хозяина от налогов отмазывать не хотелось, самой запросто можно под статью влететь. А на приличную работу бухгалтером без протекции не возьмут.

Что за жизнь?! Обидно. Родилась, училась, комсомолкой была. И не ленивая ведь, на работе всегда хвалили. Грамоты, благодарности… И не дура вроде. В квартире идеальный порядок, чистота, уют. Симпатичная. Фигура — не фотомодель, но вполне… Все на месте.

Другие, вон, ни кожи, ни рожи, а денег — как грязи. И все хапают, хапают, а делиться не любят. Ох, как не любят! Сегодняшняя стерва сушеная, которая пять с лишним тысяч немецких марок на рубли меняла, она что — заработала их? Работница! Интересно, каким трудом она занимается? Ударница переднеприводная, наверное. Вон из-за этой работницы сколько народу покрошили! Стрельба — как на войне, из пулеметов.

Несколько пуль во время перестрелки попали в зеркальные, враз осыпавшиеся ледяным потоком, стекла Сбербанка… И вновь на нее накатила волна пережитого страха, даже мурашки по телу пошли. Очень просто могли и случайно убить. Сейчас этим никого не удивишь.

Когда неожиданно на улице раздались выстрелы, они все — и клиенты, и девчонки-кассиры — упали на пол, полезли кто куда. Сама она за большой сейф присела. И охранник залег за барьер — даже и не подумал свой пистолетик вытаскивать, секьюрити долбаный! Но кто-то из девчонок тревожную кнопку все же успел нажать — милиция приехала быстро. Да что толку-то: там, на улице, уже никого в живых не осталось — одни покойники. А все из-за этой сучки крашеной! Или это парик на ней был?

Господи, а кровищи-то на асфальте — лужи. Даже смотреть противно. Противно и страшно. И как это милиционеров не тошнит? Ее бы сразу вырвало…

Надя вспомнила кровавые пятна перед окнами Сбербанка, и ее пронзил импульс животного страха, ужаса.

Что же ей теперь-то делать? Позвонить по номеру, или не звонить? Видно, придется звонить, надо ведь как-то предупредить диспетчера. Может, там ничего еще и не знают? Морду этой тощей крысы она, вообще-то, хорошо запомнила, ни с кем не перепутает.

Менты опрашивали всех работниц и клиентов:

кто что видел, слышал, знает? Надя сказала, что испугалась очень, ничего не знает, ничего не видела.

Она не была дурочкой и прекрасно осознавала, что сегодняшняя стрельба с кучей трупов тесно связана с ее звоночком по условленному номеру. Поэтому, выставляться перед милицией ей было совершенно ни к чему.

За два с половиной года работы валютной кассиршей в банке звонить диспетчеру ей пришлось всего четыре раза. Но чтобы вот так — со стрельбой из автоматов и пулеметов… Нет уж, спасибо! Позвонить, дать сигнал — это да, это была ее обязанность, одно из условий работы. Но кто же знал, что так страшно и со стрельбой все будет?

Казалось, все просто: звонить нужно было только при появлении клиента, снимающего со счета или меняющего крупную сумму. Не меньше тысячи баксов. Меньше — не стоило и людей беспокоить. Дать приметы диспетчеру и потянуть время, сколько сможет — дальнейшее ее не касалось. Три раза все прошло хорошо, а на четвертый — вот, чуть не убили!