Сергей Яковлев - Петля на зайца

— Ну, Бог с ними, — вздохнул генерал. — Дашь им всем команду, вместе с Зямой этой, где-нибудь собраться. Александр Иванович подъедет, разберется с ними, объяснит все и рассчитается полностью. Отпускные, выходное пособие… что там еще? По тысяче долларов каждому выдаст. Хватит им на первое время. Все уляжется — придумаю тебе еще какое-нибудь занятие. Может, не облажаешься в очередной раз. А насчет фамилии, — он пожевал губами, — пожалуй, ты прав. Возьмешь потом фамилию матери, так спокойнее всем будет. Все понял?.. Ну вот, теперь, Александр Иванович, твоя работа — займись сынком моим и его фирмой. Примерный круг вопросов мы с тобой уже обсудили, врач на точке есть — специалист хороший, наш. Кишки из сынули не выматывайте, но все из его дырявого котелка вычистите. И не забудь прокатчика этого.

— Не забуду, Станислав Георгиевич. За подступами к его сгоревшей квартире уже наружка местная приглядывает. Адрес его тещи установили. В ближайшее время тоже возьмут под наблюдение.

— Сразу надо, сразу… — недовольно сказал Мальков-старший.

— Сразу за всеми — не получается. Наших людей сюда тащить вряд ли стоит, а местные «просто так», под мое слово, не торопятся пахать. Неплохо бы здесь, в питерском отделении, хотя бы оперативное дело на этого Зайцева открыть. Вот тогда мы смогли бы на него местную бригаду официально нацелить.

— Да знаю я, что неплохо… — раздраженно сказал Мальков. — Но формально на него пока ничего нет, и любой козел из местной прокуратуры может потом зацепить нас. Не стоит лишний раз здесь светиться. В общем, дело заводить не будем, но раскрути его, как следует. Милицию подключи. Этих можно вообще втемную использовать, полномочий у тебя достаточно. Выясни, что за птица? Не думаю, чтобы за ним кто-нибудь был. Скорее всего, ПП.

Под термином ПП, или «просто прохожий», в ФСБ понимается случайный свидетель или случайный участник оперативных мероприятий, не подозревающий, что он волею случая оказался втянут «в игру». Впрочем, если ПП оказывается задействован не волею случая, а волею разработчика операции, то он уже идет под другими шифрами:

П, АП — «пешка» или «активная пешка».

— Потом — сразу ко мне в столицу вернешься, — продолжил Станислав Георгиевич. — Основная работа скоро начнется. Подготовительный этап вроде бы уже прошли. Тема века… — генерал закрыл глаза, помолчал.

— Пройдет все, как следует, станем состоятельными людьми. По-настоящему состоятельными. И всегда в деле, всегда в игре. Скучно не покажется. Если сложится, если не рухнет из-за какого-нибудь пустяка, вроде этого, — он кивнул на Валерия. — Связь — как обычно.

Мальков-младший хотел что-то возразить, но генерал поднял руку:

— Все, сынуля, прения закончены. Через полчаса, чтобы духу твоего здесь не было. Выметайся.

Отправив сына с майором на конспиративную дачу, генерал позвонил в «контору», заказал билет на Москву и машину с сопровождением до аэропорта. Неторопливо собрал в кейс документы, выключил компьютер и, налив себе полстакана коньяку, прилег на диван.

Ситуация складывалась совсем не блестящая. Документы документами, кассета кассетой, но… это все — вторично. Не затем он здесь уже несколько дней почти нелегально торчит, рискует. А с его положением не засветиться в определенных кругах довольно сложно.

Здесь, в Петербурге, Малькову нужно было решить некоторые вопросы со своим человечком… Серьезные вопросы, а человечка этого как корова языком слизнула. Пропал. Бесследно исчез. А ведь, собственно, только для этого, для личной встречи, и пришлось самому в Питер ехать.

Человек этот — Михаил Фридман, бывший работник крупной геологической конторы союзного значения — с разрешения «комитета» эмигрировал в восьмидесятые годы в Канаду. Неплохо устроился там, обжился, наладил связи, а сейчас, точнее три недели назад, вернулся с «деловым визитом». И сразу вышел на Малькова. Через старый, еще доперестроечный канал связи подал весточку и сообщил, что имеет предложения по сотрудничеству.

Мальков тогда сильно занят был, но суть предложения с Фридманом они обсудили. Показалось интересно, даже очень интересно. Идея была глобальной, и на ней можно было реально взять десятки, сотни «лимонов».

Обсудить-то обсудили и совместные мероприятия по этому делу успели наметить… Но Фридман вдруг исчез. Здесь, в России, исчез: генерал проверил — за рубеж не выезжал. И где его теперь искать, охламона этого еврейско-канадского?

А машина-то уже завертелась…

По ходу дела, совершенно случайно, генерал узнал, что Васька Бонч — бывший его подчиненный, вышедший в отставку несколько лет назад, тоже ручки шаловливые к разрабатываемой теме протянул. Это было неожиданно.

«Унюхал что-то старый пройдоха, — с удивлением подумал Мальков. — Значит, и его взволновал „бриллиантовый дым“. Ишь, раскатал губу! Алмазы его заинтересовали!..»

Дело закручивалось слишком серьезное, чтобы подпускать к нему посторонних. Пришлось укоротить Бонча. А убрав Бонча, следовало убирать и троих его дураков-подельников. Это — закон.

Теперь еще и кассета с материалами из сейфа покойного Бонча всплыла…

Всплыла и утонула! Но все же молодец Валерка. Молодец и дурак! Схватил кусок, а удержать не смог. Видеопрокат, где могла быть кассета, валеркины ребята обыскали, квартиру вверх дном перевернули… И не нашли. Значит, плохо искали, плохо работали.

Придется Александру Ивановичу задержаться здесь дня на три-четыре. Кассету эту надо поискать серьезно. Поискать и найти.

Шура офицер толковый — ему времени вполне хватит и на Васькиных «концессионеров», и на Юркиных помощников. Заодно и на прокатчика, Зайца этого кассетного, петлю поставит, поймает его и допросит.

И вот мы с Борькой пилим на моем отечественном джипе со скоростью девяносто километров в час строго на восток-северо-восток. Мотор гудит ровно, лента асфальта летит под колеса. Время — к вечеру, но до конечной цели нашей поездки добираться еще часа два с половиной, если не три. И пешком еще надо топать. Далековато… Зато надежно и безопасно.

Мы в бегах. Бежим панически из славного города на Неве в леса и болота. Что-нибудь более умного я не придумал.

Говорят, что первобытные люди в случае опасности замирали. Защитный рефлекс у них такой был — замереть, затаиться. И современные люди в большинстве случаев также следуют этому рефлексу: ай! — и замереть. У меня почему-то — не так. Меня в таких случаях инстинкт в бега тащит. Короче — ноги, ноги, уносите мою ж…! На волю, в лес, в тайгу. Здесь, среди деревьев, я — у себя.

А в городе, несмотря на обилие друзей и знакомых, и спрятаться-то мне толком некуда. Да и не наводить же злыдней на мирные хижины? Живут себе люди, поживают, а тут — я: «3др-расьте». Нет уж, нет уж… Сами выкрутимся!