Дэвид Дворкин - Время для Шерлока Холмса

— Замечу, Уотсон, что теперь вы говорите уже об оставшихся годах, а не месяцах.

Я снова устроился в кресле с бокалом медовухи и чашкой чая, а Холмс продолжил спокойным задумчивым тоном:

— Вы совершенно верно подметили, что лондонский воздух и лондонская вода куда грязнее, чем в сельской местности, как верно и то, что пребывание в деревне может продлить жизнь по сравнению с пребыванием в городе. Тем не менее факт остаётся фактом: людям отпущен определённый промежуток времени. В итоге здоровый образ жизни позволяет прожить максимально длинный срок, но за рамки этого промежутка всё равно не выйти. Это по силам только при вмешательстве человека!

Странная речь меня озадачила, но, прежде чем я успел вставить хоть какой-то комментарий, Холмс снова заговорил, и его голос звенел в вечерней тишине:

— Вино, которое вы пьёте с такой охотой, Уотсон, — вино, как вы выразились, слишком сладкое, на ваш городской вкус, — омолаживает каждую клетку вашего тела! Точно так же, как поддерживает молодость не только мою, но и моей экономки миссис Хадсон.

После этого необычного заявления на несколько минут воцарилась тишина. Господи, подумал я, он сошёл с ума! Блестящий аналитический разум в итоге уступил дряхлости. Зная из медицинской практики, насколько осторожно надо вести себя с человеком, которого мучают приступы бреда, я заострил внимание на последних словах и осторожно уточнил, хотя и не без дрожи в голосе:

— Разумеется, ваша экономка, та женщина средних лет, — это не наша миссис Хадсон с Бейкер-стрит, а её дочь?

Сверкая глазами, Холмс объявил:

— Это именно та миссис Хадсон, которую вы знали много лет назад на Бейкер-стрит, и вовсе она не средних лет. Как и я, она молода физически, но маскируется, чтобы выглядеть старой, дабы не вызвать подозрений и суеверной враждебности среди местных жителей и не шокировать вас, пока вы ещё слабы.

Я открыл рот, намереваясь произнести какие-нибудь умиротворяющие слова, но, прежде чем я успел заговорить, Холмс продолжил в более спокойной манере:

— Я понимаю, нельзя ожидать, что вы поверите мне на слово, Уотсон. Поэтому, чтобы доказать, что я не безумен и не впал в старческий маразм, я хочу, чтобы вы провели самый тщательный и полный врачебный осмотр. Я позволил себе доставить сюда из Лондона все ваши инструменты. Вкупе с оборудованием, которое я использую в собственных биологических изысканиях, они помогут вам удостовериться, что я говорю чистую правду.

Как обычно, Шерлок Холмс оказался прав. После тщательного осмотра я вынужден был признать, что физическое его состояние соответствует возрасту между двадцатью пятью и тридцатью годами. Затем я подверг анализу самого себя, насколько это представлялось возможным, и к моему изумлению и радости обнаружил, что всего через неделю приёма загадочного молодильного вина процесс старения повернулся вспять и я стал ощутимо моложе и здоровее, чем неделю назад. Как мог я теперь сомневаться в необычных заверениях моего друга?! После долгих лет разгадывания самых запутанных преступных деяний людей этот великий аналитический ум в конце концов одолел одну из величайших загадок природы! Шерлок Холмс открыл настоящий эликсир молодости. Он предложил и мне прибегнуть к этому чудодейственному средству, получив от меня обещание, что, во-первых, я переберусь из Лондона в Суссекс на постоянное жительство, а во-вторых, сохраню наш секрет в строжайшей тайне.

— С первым условием я практически готов был согласиться ещё до того, как вы открыли мне волшебные свойства вина, Холмс. Но второе! Почему бы не поделиться этим чудесным достижением с миром?

Но Холмс был непоколебим.

— Мир, мой дорогой Уотсон, катится в тартарары, — решительно возразил он, а потом добавил мрачным тоном: — После ужасной войны, свидетелями которой мы только что стали, обществу придётся достичь куда большей разумности и социальной зрелости, чем оно когда-либо демонстрировало, прежде чем я даже просто задумаюсь о том, стоит ли открыть людям секрет. Если я поделюсь своим знанием сейчас, результатом, я уверен, станет социальный сдвиг катастрофического масштаба, а вторая мировая война, которая определённо грянет максимум через пятнадцать лет, будет иметь куда более пагубные последствия, чем при естественном развитии событий.

Я поделился секретом с миссис Хадсон, — продолжил он, — просто потому, что она великолепная экономка и мне не хватило бы терпения выучить кого-то ей на смену. Кроме того, ей можно доверять: миссис Хадсон ни с кем этими знаниями делиться не станет. Теперь я предлагаю приобщиться и вам, поскольку вы мой давний и преданный друг и я доверяю вашему умению хранить тайны. Конечно, я по понятным причинам включил в круг избранных и Майкрофта, но больше никому рассказывать не собираюсь.

Когда дальнейшие споры оказались неэффективными против решимости Холмса сохранить секрет омоложения в тайне от остального мира, я в конце концов сдался, согласившись и на второе условие тоже. Правда, я периодически возвращался к этой теме в последующие годы, но преуспел не более, чем в ходе выше описанной беседы. Десятилетие за десятилетием Шерлок Холмс настаивал, что человечество не исправляется, а, напротив, вырождается.

То, насколько Шерлок Холмс отдалился от старых знакомств и всех воспоминаний о прежней жизни, можно продемонстрировать на примере одного случая, который я помню очень ярко. Как-то раз мы с Холмсом прогуливались неподалёку от нашего поместья и проходили мимо большого красивого дома, главные ворота которого украшала табличка с именем Уинделшэм. За воротами виднелись прелестные лужайки и деревья, а посреди этого великолепия стоял крепко сбитый высокий мужчина средних лет, осматриваясь вокруг с гордостью хозяина. Он заметил нас и с доброжелательным выражением двинулся в нашу сторону с явным намерением завести беседу, однако Шерлок Холмс поторопил меня, хотя я выразил желание познакомиться поближе с владельцем столь величественного поместья и попросить провести экскурсию. Мне показалось, что манеры Холмса необъяснимо грубы, о чём я не преминул сообщить ему самым честным и решительным образом.

— Этот субъект, — ответил он раздражённо, — пишет детективные рассказы. Вы, должно быть, теперь уже понимаете, что я не горю желанием соприкасаться в какой бы то ни было форме со своей бывшей профессией, будь то настоящие сыщики или те, кто имел глупость попасть в сферу их внимания. Я уж не говорю о людях, которые зарабатывают на жизнь описанием приключений выдуманных сыщиков.

— Но, — робко возразил я, — этот человек наверняка пишет и что-то другое?

— Исторические романчики и трактаты по спиритологии, — насмешливо ответил Холмс. — И это ещё более легкомысленно, чем сказочки о выдуманных детективах! С этими словами он пошёл прочь, яростно попыхивая трубкой и пресекая все мои попытки продолжить разговор.