Дэвид Дворкин - Время для Шерлока Холмса

— Бедняга! — вырвалось у Лили.

— Да уж. Подобной участи не пожелаешь даже такому типу, как профессор Мориарти! Но есть и ещё одна вероятность, которая тревожит меня куда сильнее. Предположим, что равенство временных промежутков — это не совсем совпадение. Допустим, что совпадение заключается только в том, что промежутки приблизительно равны без Мориарти. Определённо, это максимум, чего можно ожидать от двух не связанных между собой исторических событий, каждое из которых требовало от его коварных исполнителей тщательного планирования. Тогда можно поверить, что на точное время гибели Садата повлияло присутствие Мориарти, которого отбросило из дня убийства Пхитсанулока.

— Что за странная цепь предположений, — нахмурился я. — Вдобавок совершенно нереальная. Неужели это говорит человек, который предостерегал меня от того, чтобы с готовностью нагромождать гипотезы или выбирать слишком уж сумасбродные?

Холмс бросил на меня угрюмый взгляд:

— Но я также часто напоминал, что гипотеза, оставшаяся после вычёркивания совсем уж невозможных вариантов, должна быть истинной, какой бы неправдоподобной она ни казалась. — Внезапно он рассмеялся. — Однако на самом деле здесь не применим ни один из принципов, поскольку у меня есть и другие факты, которых вы не знаете. Например, возьмём Рамона Меракдера.

— Что? — спросил я.

— Кого? — одновременно со мной спросила Лили.

— Это убийца Льва Троцкого. Его задержали через несколько минут после преступления, и Меркадер сказал схватившим его охранникам Троцкого: «Это он. Тот человек. Я не знаю, кто он. Он заставил меня это сделать». Кроме того Меркадер утверждал, что некто удерживает его мать в заложниках. Последнее, правда, оказалось ложью. Через восемь лет убили великого миротворца Ганди. Я обнаружил полицейский отчёт, в котором свидетель говорит, что видел высокого худого человека, судя по внешности, англичанина, сопровождавшего убийцу к тому месту, где впоследствии был убит Махатма. По понятным политическим причинам этот отчёт спрятали от греха подальше. Подумайте, сколько великих лидеров в истории пало от рук убийц, не успев завершить задуманное. И сколько смертей всё ещё окутано загадкой! Разумеется, миссис Чалмерс в девяносто первом. Пхитсанулок — сейчас, на наших глазах. Анвар Садат в восемьдесят первом. Мартин Лютер Кинг в шестьдесят восьмом. Джон Кеннеди в шестьдесять третьем. Король Иордании Абдалла в пятьдесят первом. Ганди в сорок восьмом, Троцкий в сороковом. Пётр Столыпин, великий российский реформатор, в тысяча девятьсот одиннадцатом. И ещё один наш соотечественник, премьер-министр Спенсер Персиваль, которого Джон Беллингем убил прямо в здании палаты общин в тысяча восемьсот двенадцатом году.

Я покачал головой:

— Мой дорогой Холмс, если ключевыми моментами считать насильственную смерть, высокий пост жертвы и некую долю загадочности, то тогда под вашу систему подпадут чуть ли не все подобные убийства. Авраам Линкольн, Хендрик Фервурд, Роберт Кеннеди, или Вильгельм Оранский, или… или, скажем, канцлер Дольфус, или… — Я бешено рылся в памяти.

— Достаточно, Уотсон, — поднял руку Холмс. — Вы в полной мере продемонстрировали свою отличную память, которой радуете и восхищаете всех своих друзей.

Я смущённо замолчал, однако Лили с горящим взором вступилась за меня:

— Хватит над ним смеяться! Будь вы хоть какой старый друг…

Холмс смутился.

— Да-да. вы правы. — поспешно сказал он. — Вы защищаете своего мужа. — Он чуть поклонился мне; — Всё верно. Уотсон, простите меня, прошу вас.

Я великодушно махнул рукой. Лили успокоилась, и Холмс продолжил:

— Я упомянул именно эти убийства, поскольку в них фигурируют факты, относящиеся к нашему расследованию. Начнём с Меркадера. Когда его стали расспрашивать подробнее, он описал загадочного человека так: англичанин, высокий и худой, лицо бледное, высокий выпуклый лоб, глубоко посаженные глаза. Он настаивал, что его загипнотизировала странная манера англичанина еле заметно покачивать головой из стороны в сторону.

— Боже! — ахнула Лили. Я же не мог вымолвить и слова.

— Разумеется, это профессор Мориарти, — кивнул Холмс. — Описание англичанина, в сопровождении которого видели убийцу Ганди, опять-таки соответствует внешности нашего заклятого врага. Что же до остальных случаев, можете прочесть мои заметки. Однако кое-что вас заинтересует особенно.

Холмс подошёл к маленькому столику, отведённому под документы, касающиеся расследования, — теперь на нём громоздились горы книг, стопки фотографий и ворох бумаг. Несколько секунд наш друг копался в этой куче, а потом вытащил один листок и передал нам.

Это были последовательные кадры из знаменитой съёмки, запечатлевшей ужасный момент. На заднем фоне — размытая толпа, всё ещё не до конца понимающая, что случилось нечто страшное. А на переднем плане в кадре на мгновение появляется уличный фонарь на фоне ещё более размытого лимузина, но он не может заслонить расфокусированное изображение президента, который дёргается вперёд и тут же откидывается назад, а голова его взрывается. Над ним облако красной пыли. Через несколько минут это облако прольётся на толпу зевак жутким дождём из крови, осколков черепа и мозгов. А ещё через какое-то время кортеж понесётся на предельной скорости в главную больницу Далласа. Но увы, будет слишком поздно.

У меня сжался желудок, когда я рассматривал фотографии, поскольку они пробудили воспоминания о фильме, откуда были вырезаны кадры, и о том ужасе и отчаянии, которые лично я испытал в 1963 году. Мои глаза наполнились слезами. Лили в 1963 году ещё не родилась, поэтому она смогла увидеть важную деталь, ибо её взгляд не затуманили эмоции. Она взяла у меня из рук распечатку и пристально её изучила.

— Да. Он и здесь, да? Мне кажется, я его вижу.

— Молодец, — похвалил Холмс. — Я с помощью компьютера увеличил изображение и навёл резкость на нужное место. И так же обработал несколько следующих кадров. Вот. — Он передал Лили небольшую стопку фотографий.

Я смотрел через плечо Лили, пока она изучала снимки. К счастью, благодаря попытке более чётко показать определённую точку в толпе, вся остальная сцена исказилась, и мне не пришлось смотреть на публичную и бесславную кончину Кеннеди, зато искомая область видна была очень и очень чётко. Там стоял высокий человек, наблюдавший убийство президента с улыбкой, и всё его тело застыло в нетерпении. Нужно ли описывать вам внешность? Разумеется, это был профессор Джеймс Мориарти. Он присутствовал в каждом кадре, перемещаясь постепенно слева направо, поскольку камера скользила в противоположном направлении, следуя за лимузином.