Артур Жейнов - Пилюля

– Ага… будем… Можно подумать, ты станешь копать… Скажи, мудрый, признайся, все, что рассказывал про меня, – неправда?

Старик повернулся к Сане лицом, приподнялся на локтях, спустил с кровати ноги, сел ровно, посмотрел в темноту, туда, где предположительно находилось лицо собеседника.

– К чудесам привыкают. Хотят все новых и новых… Если бы я творил их так же быстро, как мои куры несут яйца… Не получается. Скажешь им: не воруйте, хуже будет – не поверят, а начнешь вытаскивать жуков из их ушей и животов, тогда поверят, послушают. Вам мудрость нужна? Нет, трюков хотите.

Мудрый снова лег и замолчал. Саня подумал, что старик уснул, и больше ни о чем его не спрашивал.

– Ты не один, – через десять минут, будто читая мысли гостя, произнес Хуши. – Он старше тебя, он много знает. У вас одна кровь. Он найдет тебя. Он уже нашел тебя, но не узнал.

– Говоришь загадками.

– Ты хочешь уйти, я знаю, – продолжал мудрый. – Послезавтра отпущу. Хочешь – оставайся. Живи год, потом уходи. Я многому научу. Ты будешь читать судьбы. Уйдешь сейчас, много не проживешь. Человек не победит льва. Он испугается, закроет глаза, и лев перережет ему когтями горло. Скоро, совсем скоро: через двенадцать дней. Дальше не вижу. Эта ветка совсем короткая.

– Двенадцать дней, – повторил Саня. – У вас тут и львы водятся?

– Я видел тигров. Львов не видел.

Саня усмехнулся.

– Чего тогда бояться? Уйду послезавтра. Колодец тебе вырою и уйду.

Кровать заскрипела, мудрый поднялся и вышел на улицу. Через минуту вернулся с хворостом, несколько веток положил на угли, подул, полетели искры.

– Посмотри, какой плохой огонь, – сказал он. – Не угли – язвы. Разве не видишь смерть? Это лев. Он прыгнул… Ты закрыл глаза… Вот его пасть, вот зубы… Вот опять… Ты еще дышишь, а он ест твою печень. Посмотри!.. Посмотри…

Саня уперся руками в доски, на которых лежал, и приподнялся.

– Просто огонь. Представить можно все что угодно. Будем верить в хорошее, и оно случится.

Мудрый залил костер из чайника, поднял и перевернул лист железа, затухающие угольки рассыпались по полу.

– Завтра новый разожгу, – как бы разговаривая с самим собой, произнес он. – Значит, уйдешь?

– Да.

– Кого ты собираешься искать? – спросил Хуши гневно. – Кто тебя ждет, блоха? Ты один навсегда. Ты на скале, а вокруг бездна. Все, что ты видишь и слышишь, люди, их истории, жалобы, мечты – просто песок, сыплющийся сквозь пальцы. Ничего нет, но есть все! Все – это вечность. В понимании ее – суть.

О главном думай, на тлю не отвлекайся. Похотливая, жадная, трусливая тля за тысячи лет не стала и не станет лучше. Тля омерзительна, она оправдывает свои пороки, она сбивается в кучи и делает из пороков законы. Если две тли захотят обворовать третью, то воровство станет законом. Захотят убивать – будут убивать… – Мудрый поднял вверх палец. – По закону! Тля под небом, но делает вид, что небо над ней. Тля дает, только чтобы брать. Делает только для себя и дарит – для себя! Для себя, – повторил он. – К кому ты хочешь идти? Хочешь потратить жизнь на эту серость?! Тля не стоит седого волоса с моей головы. Твое место здесь. Постигай мудрость. Стой над ними! Не спрашивай выхода у заблудших – они не подскажут.

– Нет, – покачал головой Саня. – Не останусь я с тобой. Тебе нечему меня учить. Мудрый, ты ослеп и не заметил. Как не можешь ты отличить человека от тли? Я верю в хорошее и светлое в людях. Я буду искать и находить в них это. Я верю в бескорыстие, в любовь, в дружбу…

– Что ты знаешь об этом, мальчишка? – возмутился старик. – Ты ничего не знаешь, не помнишь, чтобы верить!

– Я чувствую.

– Чувствует! Что ты видел?! Может, тебя сажали в клетку за то, что ты беден. Может, ты плакал, держа на руках умирающую от голода жену, а люди плевали тебе в лицо за то, что ты украл для нее миску рису. Украл, но не донес! Десять лет я жил в Камбодже. Кхмеры искали меня. Я нес на руках внука и стучался в дома. Я просил спрятать хотя бы его! Никто не открыл! Никто! Что светлое ты хочешь найти в людях, блоха?! Бескорыстие – туман, но он исчезает, и ты видишь выгоду, она огромна. Друг будет с тобой пока ты в силе, упадешь – не поможет, заставят – предаст. Любовь?! – Страшнее ада нет! Не ищи ее. Это всегда больно. Живи один, слушай меня, стой над другими, сохранишь силы, нервы, познаешь истину…

– Нет, – перебил его Саня, – я не останусь с тобой. Я не хочу сохранять силы, жить для себя. Зачем? Это твой любимый вопрос, старик. Люди так верят в тебя, почему же ты не веришь в них? Разве смысл в том, чтобы прожить долго и радоваться тому, что знаешь то, что другим не дано? Я совсем другого хочу. Я помочь им хочу. Хочу быть полезным людям. Если бы я мог, я бы обязательно дал твоей жене рису. И я открыл бы тебе дверь. Я никогда не бросил бы и не предал тебя, старик. Плохо, что меня там не было, но для кого-то я буду там, где надо быть. Наверное, смысл не в том, куда придешь, а в том, как идешь. Будешь жить честно, будешь щедрым, много не накопишь и ладно. Зато тебе не будет стыдно ни за один свой шаг. Люди будут благодарны. Друг не предаст. Мудрый, надо верить. И любовь будет. Настоящая, на всю жизнь. Надо много работать, помогать слабым, отдавать людям всего себя без остатка, ничего не жалея.

На несколько секунд зависла пауза, а затем Хуши тихо произнес:

– Да-а… Для них хочешь… Они возьмут, они не подавятся. Ох и переломают они тебе хребет! Ох и потопчутся по твоим позвонкам! Жернова жизни сотрут твои кости вместе с верой и глупостями, которые ты тут наговорил. Ох и пожалеешь…

– Может, и сотрут, – согласился Саня. – Значит, такая судьба. Но это достойная судьба. И я не пожалею. Жить, стыдясь, что смалодушничал, испугался – страшнее.

Опять помолчали. Хуши больше не пытался переубедить молодого человека. «Мои шишки ему не нужны, – рассуждал он. – Свои набить хочет. Старый спор старости с молодостью бесполезный…»

– Значит, уйдешь… Плохо, плохо, – произнес Хуши печально. В его голосе чувствовалась искренняя тревога, отчего на душе у парня становилось тягостно.

«Как-то на него не похоже, – заметил Саня. – Непривычная интонация. Лучше бы ворчал и обзывался, как раньше. Ему это больше идет».

– Она будет плакать, – продолжил мудрый. – Выплачет целую реку слез. Пойдешь вверх по течению этой реки, найдешь ее.

– Опять загадки? Кого «ее»?

– И еще, – не слушая молодого человека, сказал старик, – тебе это не пригодится, но я скажу. Не закрывай глаза… Знаю, не сможешь, но хотя бы попробуй.

Саня провел в доме Хуши еще один день, а потом ушел. Он направился в город.

«Старик говорил, что я пришел из города, – рассуждал он. – Следовательно, там кто-то должен меня знать. Если никто меня не вспомнит, пойду дальше. Может, придется идти всю жизнь. Ну что ж, такая, значит, она, моя ветка».