Михаил Черненок - Ставка на проигрыш

Бирюков посмотрел на часы — за разговором время незаметно приближалось к половине одиннадцатого. За дверью послышались возмущенные голоса — видимо, из-за отсутствия контролера скопилась изрядная очередь клиентов.

— Не иначе, что-то серьезное случилось с Крохиной. Не в больницу ли слегла… — тревожно проговорил заведующий и, открыв дверь кабинета, распорядился: — Женя, пересядь на контроль, а ты, Лидочка, сходи, пожалуйста, к Марии Степановне, узнай, почему она сегодня задерживается.

Полная женщина, недовольно поморщась, пересела к окну с табличкой «Контролер», возле которого возмущенно переговаривались человек десять клиентов. Блондинка с шиньоном еще несколько раз скрипнула арифмометром, затем неторопливо достала из стола зеркальце и, ни слова не говоря, стала прихорашиваться.

Бирюков побарабанил пальцами по столу. Ждать Крохину особого смысла не было — вряд ли она могла добавить что-либо к тому, что уже сообщил заведующий. Гораздо полезнее было встретиться с фотокорреспондентом.

Придя в райотдел, Антон сразу же набрал номер редактора районной газеты. Тот без лишних объяснений догадался, о каком снимке идет речь.

— Мы уже разбирались с этим ляпом, — досадливо проговорил он. — Фотокорреспондент наш напутал. Понимаете, у нас обычно в воскресенье газета не выходит, а на сей раз решили выпустить номер, посвященный передовикам уборки урожая. Так сказать, спецвыпуск. Верстали его в спешке, вот и опубликовали непроверенный материал по неопытности фотокорреспондента. Во вторник дадим поправку, извинимся перед читателями.

— Скажите, можно ли денек-другой воздержаться от публикации поправки? — спросил Антон.

— Не желательно, конечно, затягивать с таким делом, но если надо…

— Надо, — сказал Антон. — И, пожалуйста, пусть фотокорреспондент срочно зайдет в уголовный розыск.

Минут через десять после того, как Бирюков положил телефонную трубку, в кабинет смущенно вошел молоденький стройный парень в очках. Придерживая свисающий на ремне с плеча фотоаппарат с длинным, как подзорная труба, объективом, он робко присел на предложенный стул и настороженно, словно ожидая подвоха, уставился на Антона. Антон попросил рассказать, как произошла путаница с фотографией.

— Ну, глупо, конечно, с моей стороны вышло… — густо краснея, фотокорреспондент помялся. — Пришел сразу к Крохину, как меня направил заведующий сберкассой. Говорю: «Надо для газеты сфотографировать с выигранным мотоциклом». Так… Крохин удивился: «Еще чего?.. Этот мотоцикл уже у одного парня в Ярском». Иду мимо автоинспекции, вижу, новенький «Урал» стоит, еще без номера. Думаю: «Поговорю с хозяином, если передовик труда, сфотографирую». Совсем недолго подождал — из ГАИ выходит парень. Одет прилично, медали на пиджаке. Короче, как раз то, что мне надо. Спрашиваю: «Купил мотоцикл?» — «По трехпроцентному займу выиграл», — смеется. Вижу, парень с юмором. Медали у него: одна — «За доблестный труд», вторая — «За трудовое отличие». Говорю, мол, прямо как специально для фото оделся. Он в ответ, дескать, на районную доску Почета только что снялся. Не знаю, что мне в голову стукнуло, будто этот мотоцикл выигранный. Вчера напечатали снимок, а сегодня с утра заведующий сберкассой тарарам устроил — не того, мол, сфотографировал.

— А что Крохин насчет парня из Ярского говорил?

Фотокорреспондент поправил очки.

— Ну я теперь не помню, на прошлой неделе это было.

Антон немедленно позвонил в автоинспекцию. Дежурный инспектор, пошуршав у трубки бумагами, сообщил, что при постановке мотоцикла на учет Птицыным были предъявлены документы комиссионного магазина. Отпустив фотокорреспондента, Бирюков тут же стал звонить своему старому знакомому — председателю Ярского колхоза Маркелу Маркеловичу Чернышеву. Тот, выслушав, засмеялся:

— Вошел мой Птицын в моду! То на доску Почета вызывают фотографироваться, то в газете портрет печатают. Теперь вот и до уголовного розыска очередь дошла. Что у тебя к нему, если не секрет?

— Как он «Урал» с коляской приобрел?

— Говорит, выиграл по лотерее. Завидуешь?

— Нет. Хочу увидеть счастливчика, — пошутил Антон. — А солгать Птицын не может?

— Парень за словом в карман не лезет, может и сказку про белого бычка рассказать.

— Пусть на новом мотоцикле приедет ко мне. Желательно сегодня же.

— Уборочная в разгаре… — устало проговорил в трубку Чернышев. — Но для тебя постараюсь, оторву Птицына от работы.

Дверь кабинета без стука распахнулась. В нее заглянул дежурный по райотделу:

— Антон Игнатьевич, оперативная группа вас ждет!

Положив телефонную трубку, Антон посмотрел на дежурного:

— Что опять случилось?

— На Береговой, кажется, убийство.

Служебная машина, проскочив железобетонный мост, свернула на Береговую улицу и резко затормозила возле дома с мезонином. У калитки переговаривались женщины, по всей вероятности, соседки. Среди них Бирюков сразу узнал блондинку с шиньоном, которую заведующий сберкассой посылал за Крохиной. Едва оперативники показались из машины, женщины замолчали.

Прокурор подошел к ним. Внимание всех сразу сосредоточилось на блондинке из сберкассы. Она заметно растерялась, ни с того ни с сего стала вдруг сбивчиво рассказывать, как долго искала телефон, чтобы позвонить в милицию. Прокурор отозвал ее к машине, предложил спокойно вспомнить все по порядку.

— Конечно, конечно… — по-прежнему волнуясь, заговорила девушка и, увидев Бирюкова, словно обрадовалась. — Сейчас я по порядку. В общем… вот при этом товарище, — она показала на Антона, — заведующий попросил меня сходить к Марии Степановне. Подхожу к калитке, звоню. Собака молчит… Обычно только до звонка дотронешься — собака аж из себя выходит. А тут молчит… Толкнула калитку — открыта. Позвала — молчание. Тогда прошла в дом. Двери все открыты, а никого нет. Спустилась в кухню — кухня у Крохиных в полуподвале. Свет горит, хотя день уже вовсю. Заглянула в ванную, а там… Мария Степановна…

Девушка потерла горло, как будто ей стало тяжело дышать.

Пригласив понятых, оперативная группа приступила к работе.

Крохина повесилась на бельевом шнуре. Один конец шнура был привязан к трубе отопления, проходящей под самым потолком ванной комнаты. Помогая Борису Медникову и эксперту-криминалисту Семенову вынимать тело Крохиной из петли, Бирюков ощутил его необычную легкость, хотя нельзя было сказать, что Крохина была чрезмерно худа. А еще Антону бросилось в глаза, что лицо мертвой Марии Степановны было таким же, как у живой, — отчужденно-замкнутым, усталым. На ее шее резко выделялась сизо-черная полоса.

Следователь Петр Лимакин и Борис Медников начали наружный осмотр трупа. Понятые, словно набрав воды в рот, настороженно смотрели на них. Эксперт-криминалист разглядывал бельевой шнур. Прокурор вполголоса разговаривал с блондинкой из сберкассы, оказавшейся в роли свидетельницы. Стараясь ни к чему не притрагиваться, Антон прошел на кухню. Вчера он заходил сюда вместе с Крохиным и обратил внимание на безупречный порядок. Сейчас на кухне был полный разгром: посудный шкаф отодвинут от стены, дверца плиты распахнута, возле поддувала — куча золы, кафельные облицовочные плитки на стенах во многих местах расколоты, точно стены пытались долбить.