Б Паркер - На живца

В восемь часов я подозвал Хоука:

- Пора наконец поесть, а то я сейчас расплачусь.

- Не могу не согласиться с тобой, - подхватил Хоук.

- Здесь недалеко есть приятное местечко под названием "Маленькая монашка". Я заглядывал туда в свой последний приезд.

- И что же ты тут делал, старик?

- Отдыхал. С одной дамой.

- Это была Сюзан?

- Да.

В "Маленькой монашке" было все по-прежнему. Никаких перемен. Полированный каменный пол, беленые стены, низкие потолки и неброские витражи в окнах, много цветов и прекрасная кухня. На десерт нам подали ассорти из красной смородины, вишни, клубники, малины и черники в ликере. По-моему, в Голландии все говорят по-английски, и почти без акцента.

Мы отправились спать в отель с чувством полного удовлетворения после ужина и с чувством нарастающей тревоги по поводу завтрашнего дня. Мне казалось, что и завтра нам предстоит бесцельно слоняться от магазина к магазину.

Так и получилось. Целый день мы мотались по Калверстраат. Я разглядывал попадавшиеся витрины с такой дотошностью, что в конце концов выучил цены на все продававшиеся товары. За день я съел пять сэндвичей: три, потому что хотел есть, а два - от нечего делать. Наиболее интересными событиями дня стали два посещения общественного туалета на улице Рокин рядом с Главным туристическим бюро.

Вечером мы отправились поесть в ресторан "Бали" на Ляйдсестраат, где подавали индонезийские блюда. Мы насчитали два с половиной десятка блюд из мяса, овощей и риса. Естественно, мы пили "Амстель". Даже Хоук. Шампанское мало подходит к индонезийской кухне. Отхлебнув пива, Хоук обратился ко мне:

- Спенсер, сколько еще мы будем мотаться около этого чертова книжно-сексуального магазина?

- Не знаю, - ответил я. - Прошло всего два дня.

- Послушай, мы ведь даже не знаем, там она или нет. С таким же успехом можно расхаживать перед какой-нибудь почтенной старушенцией.

- Но ведь туда в течение двух дней никто не входил и не выходил, соответственно. Тебе не кажется это странным?

- А может, там никто и не живет?

Я ел говядину с арахисом.

- Подождем еще денек, а потом проверим. Договорились?

Хоук только кивнул.

- Я бы зашел да посмотрел, - пояснил он. - Куда как лучше, чем без толку болтаться по улице.

- Я же говорил, что ты активная личность. Я не ошибся, - сказал я в ответ.

- Кто бы сомневался, - хмыкнул Хоук. - Я предпочитаю делать все быстро.

В отель мы возвращались по Ляйдсестраат, бурлящей ночной жизнью; музыка сопровождала нас до самого "Мариотта". Фойе почти опустело. Два парня, игроки какой-то южноамериканской футбольной команды, мирно дремали в креслах. Посыльный, навалившись на стойку, разговаривал о чем-то с администратором. Тихая музыка, доносящаяся из ночного бара, была продолжением звуков улицы. Мы молча поднялись на восьмой этаж. На двери нашего номера висела табличка "Не беспокоить". Я взглянул на Хоука, тот недоуменно пожал плечами. Мы такой таблички не вывешивали. Я приложил ухо к двери и прислушался. Отчетливо различил скрипение кровати и что-то, напоминающее тяжелое дыхание. Я поманил Хоука рукой, и он тоже припал к двери.

Наш номер был последним перед поворотом, и я жестом пригласил Хоука в соседний коридор.

- Судя по звукам, у нас в номере крутят эротический фильм, высказался Хоук. - Как ты думаешь, в нашем номере кто-то занимается сексом?

- Это же полный идиотизм! - воскликнул я.

- Может быть, горничная, видя, что нас целый день нет, пригласила туда своего дружка, чтобы поиметь полное удовольствие?

- Если ты допускаешь такую мысль, то наверняка есть люди, которые не только так думают, но и поступают, - размышлял я. - Только мне трудно в это поверить.

- Можно подождать, пока они выйдут оттуда. Если там кто-нибудь удовлетворяет свою телку, не может же это длиться вечно.

- С тех пор как я приехал в Европу, только и делаю, что прячусь в гостиничных коридорах и мотаюсь по улицам. Мне это надоело.

- Ну тогда давай вперед, - предложил Хоук, вытаскивая обрез из-под пиджака.

Я вынул ключ из кармана, и, завернув за угол, мы направились к номеру. Коридор был пустынен.

Хоук занял позицию лежа прямо перед дверью; прицелившись, он кивнул. Я как можно тише повернул ключ в двери, стараясь не попадать на линию огня, и толкнул дверь. Револьвер - на изготовку.

- Боже праведный, - пробормотал Хоук и мотнул головой в глубину комнаты.

Я проскользнул внутрь, прижимаясь к стене. На полу валялись двое мертвых парней, а на кровати лежала Кэти. Она была жива, хоть и связана. Я пинком открыл дверь ванной. Никого. Левой рукой Хоук уже закрывал входную дверь. В правой он все еще держал наготове свой обрез - так, на всякий случай. Я вышел из ванной.

- Никого и ничего, - констатировал я, засовывая револьвер обратно в кобуру.

Хоук присел возле двух неподвижно лежащих тел.

- Оба готовы, - сообщил он мне.

Я молча кивнул в ответ. Кэти лежала на кровати со связанными за спиной руками. Ноги были опутаны веревкой. Такая же веревка охватывала ее талию и плотно прижимала Кэти к кровати. Рот был залеплен клейкой лентой.

Взглянув на нее, Хоук обрадовался:

- Так вот что мы слышали. О сексе никто и не помышлял. Это Кэти пыталась освободиться.

В подтверждение этих слов Кэти издала низкий придушенный звук возмущения и снова задергалась, пробуя ослабить путы.

- Кто же прикончил этих двух молодцов? - задал я вопрос то ли Хоуку, то ли себе.

- Каждый из них получил пулю в затылок, чуть ниже уха. Дырочка очень маленькая.

- Калибр все тот же?

- Скорее всего, да. Времени прошло порядком. Они успели остыть.

У Кэти на правом бедре было приклеено письмо. Лента, держащая его, совпадала с той, что стягивала ее губы. Я потянул конверт.

- Может, мы выиграли эту куколку в лотерею? - предположил я.

- Готов поспорить, что нет, - моментально отреагировал Хоук. Он все еще держал наготове обрез, но не так напряженно, как раньше.

Я вскрыл записку. Кэти извивалась на кровати, продолжая издавать возмущенные звуки. Хоук читал записку, заглядывая мне через плечо. Там говорилось:

"Нам предстоит огромная работа, вы же встали на нашем пути. Если бы у нас было время, мы бы избавились от вас. К сожалению, убить вас непросто, особенно черномазого. Поэтому мы оставляем вам то, за чем вы так упорно охотились. Этих двоих (последних из вашего списка) мы сами пустили в расход. Возможно, я еще пожалею, что оставляю в живых женщину, но я оказался более сентиментальным, чем нужно. Мы испытывали друг к другу нежность, и я не могу убить ее.

У вас больше нет причин разыскивать нас в дальнейшем. Если же вы будете продолжать преследование, мы сумеем его пресечь более радикальными методами.

Пауль".

- Сукин сын, - пробормотал я.