Ростислав Самбук - Взрыв

— В семнадцатом сейчас кто-то живет? — спросил Хаблак.

— Сегодня уехали, — ответила дежурная. — Двое из Москвы, ревизоры.

— Выходит, номер свободен?

— Я там еще не прибрала, — предупредила Нина. — Не успела.

— А можно туда?

Горничная вопросительно взглянула на дежурную.

— Вообще не положено… — начала нерешительно.

— Я могу договориться с директором.

— Зачем? У Нины есть ключи.

Дежурная тут же взяла с тумбочки связку ключей.

— Открыть? спросила она. — Проводи в семнадцатые — приказала дежурная и первая направилась к номеру. Она дождалась, пока горничная открыла двери люкса, и уже собиралась войти туда, но Хаблак придержал ее за локоть.

— Благодарю, — сказал вежливо, но твердо, — наверно, у вас дела… Не смею задерживать.

Дежурная удивленно посмотрела на него: де могла поверить, что ее так бесцеремонно устраняют. А Хаблак, пропустив вперед горничную, пошел за ней не оглядываясь, и дежурная, раздраженно пожав плечами, возвратилась в холл.

В номере царил беспорядок , на столе и полу валялась оберточная бумага и обрывки шпагата , на подоконнике стояла недопитая бутылка вина, а рядом с холодильником пустые бутылки от воды, на кое-как прикрытых кроватях лежали смятые подушки.

Горничная нерешительно остановилась посреди первой комнаты, служившей гостиной. В мягком кресле виднелась оставленная постояльцами коробка от обуви, Хаблак убрал ее и указал горничной на кресло:

— Садитесь, прошу вас, извините, Нина?

— Илларионовна.

— Прекрасно, Нина Илларионовна, я хотел бы по го ворить с в ами об этом человеке. — Положил на стол фотографию Манжулы.

Горничная не взяла снимок в руки, посмотрела издали, но сразу узнала — Хаблак понял это по выражению ее лица: оно как-то отвердело, а глаза стали суровее.

— Знаю, — ответила лаконично.

— Он жил тут, — обвел рукою комнату Хаблак, — несколько дней назад.

— У меня хорошая память.

— Это облегчит наш разговор.

— Хотите расспросить меня о нем? — ткнула пальцем в фотографию.

— Непременно.

— Что же я должна отвечать? — Горничная так и не села, как бы подчеркивая свою занятость и нежелание тратить время на пустые разговоры, — Не нанималась я за людьми следить.

— Никто этого и не требует.

— Так ведь из милиции. И фото подсовываете…

Пожалуй, у нее были основания поершиться. Нина Илларионовна производила приятное впечатление, да и резкий тон в данном случае свидетельствовал в ее пользу .

— Погиб он, — закрыл ладонью Хаблак снимок Манжулы, может, убит, потому и пришел я к вам, Нина Илларионовна.

Горничная посмотрела на Хаблака все же недоверчиво, но опустилась в кресло и спросила:

— Откуда знаете?

— Так ведь из милиции я…

Вдруг женщина поняла все.

Такой здоровый мужчина… — начала раздумчиво. — Кто же его?

— Не знаю. Пока еще не знаю, — поправился Хаблак.

— Ищете?

Ищем, — ответил, как будто извиняясь.

Видно, доверительный тон Хаблака подействовал благотворно; устроилась в кресле поудобнее и сказала властно:

— Должны найти! Это что ж такое: среди белого дня людей убивают!..

— Вот и обращаемся к вам, — продолжал Хаблак в том же духе, — может, поможете поймать преступников,

— Я?

— Именно вы, Нина Илларионовна. Вижу, глаз у вас зоркий и знаете вы немало, от вас ничто не скроется. Вспомните, кто приходил к Манжуле, — постучал указательным пальцем по фотографии, — и с кем он общался? Нам это крайне необходимо знать.

Женщина прищурилась, изучающе взглянула на Хаблака, и майор вдруг понял, что первое впечатление его обмануло и эта женщина не такая уж и добрая, как ему сначала показалось. Глаза у нее стали холодными и прозрачными, видно, решала, стоит ли открываться перед этим назойливым милиционером и до какой степени.

Сообразив это, Хаблак развивал наступление:

— Вам ничто не угрожает. Если видели людей, с которыми встречался покойный, скажите, когда и с кем. Может, помните их?

Горничная подумала еще немного, наконец отважилась и сказала:

— Ходила тут одна… Енесой зовут, и путалась с ним, — указала на снимок. — Манжулой, говорите?

— Так уж и путалась ! — сделал вид, что усомнился, Хаблак.

— Не хотите, не верьте, эту Енесу я знаю, горничной работала тут, в гостинице, как и я, девка молодая и ничего себе, все имела, кроме ума. Раньше Сонькой была, а стала Енесой… Знаете, тут, в гостинице, жизнь такая, что девке, да еще красивой, трудно держаться, мужики, они все одинаковые… Ну, разбаловали Соньку, распустили, а потом она, значит, во вкус вошла: деньги завелись, шмутки разные. Мужчины ухаживают, шампанское, водка, ужины, вот она и в Енесу превратилась.

— Вы что, видели Инессу вместе с Манжулой? — поинтересовался Хаблак.

— А как же, утром убираю в пятнадцатом, смотрю — из люкса Енеса шмы гн ула. Я тут ее и застукала. Откуда, спрашиваю. А она: хи-хи, тетенька, земляка проведывала, Михаила Никитича, хи-хи, ха-ха, давно не виделись, пр и ехал в Киев, позвонил, неудобно не прийти. А какой он Енесе земляк? Он — из Одессы, она — из Иванкова, будто я не знаю. Да, в конце концов, мне это до фени, нам лишь бы в номерах чисто было, а кто с кем…

— Может, и в самом деле знакомый?

— Подождите, я еще не закончила. Думаю, земляки, ну и пусть земляки, иди с богом. Однако через день или два зовет меня тот, Манжула, говорите? С самого утра, я только на работу пришла. Пальчиком так из номера, зайдите, мол, по делу. Захожу. Он мне — полсотни. Сбегайте в магазин, тетенька, а то ресторан еще не работает, купите бутылку коньяку и закуски спроворьте, торт еще возьмите или пирожных. И вдруг из ванной она высовывается, Енеса, значит, непричесанная и в нижней сорочке. «Шампани еще возьми, — приказывает, — я шампань с утра уважаю. А сдачи не надо, сдачу, тетка Нина, себе забери…» — Вдруг горничная запнулась, видно, сообразила, что и сама не очень-то привлекательно выглядит в этой истории. Сдача с пятидесяти рублей за получасовые хлопоты — плата немаленькая.

— Ну-ну, — успокоил ее Хаблак, — ваши доходы н е такие уж и большие, почему не заработать?

— И я так считаю, — обрадовалась горничная. — Принесла все, что заказывали. Енеса уже одетая, в этом же кресле сидит, где я сейчас, они и мне коньяку налили, но не употребляю я. Еще вино сладкое могу, но шампани не предлагали…

Рассказ горничной заслу ж ивал внимания, и Хаблак спросил:

— И где можно ее найти? Эту вашу Соню-Инессу?

— О на такая же н аша, как и ваша! — решительно отрезала Нина Илларионовна.

— Может, знаете, где работает?

— Енеса?

— Да.

— В баре ищите, — указала большим пальцем на пол. — Енеса в баре крутится. А уж потом сюда с клиентами.

— Фамилия Инессы?

— Сподаре н ковой зовется. Соня Сподаренко, я же вам говорила; из Ива н ковского района. Она в баре и сейчас, наверное сидит . У н ее дети не плачут, и на работу не нужно .