Фридрих Незнанский - Опасный пиар

Он внимательно посмотрел на кухонный нож в крошках и колечках лука, потом на седой аккуратный узел волос, стянутый на затылке, потом ниже, туда, где начиналась шея, и замер на месте, затаив дыхание.

— Ты чего, Леша? — обернулась она, и он снова встретился с ее взглядом. — Да что с тобой?

— Тетя Галя… вы мне как мать… — всхлипнул Леха. — Вот как умерла она… Ведь никто, только вы одна… Что бы я делал, если б не вы!

Она улыбнулась, обняла его, прижала к себе, как маленького.

— Ну конечно, Лешенька, она ж мне родная сестра была. Как же иначе?

…Игнат, проклиная себя за то, что связался с Лехой, ходил, чтобы не замерзнуть, вдоль забора вокруг дома. Сколько можно, бормотал он про себя, он чаи там гоняет, разомлел от родственных чувств…

И — замер на месте за очередным поворотом, откуда уже была видна калитка, наткнувшись на темную машину с погашенными огнями, стоявшую к нему задом. Хотя он мог поклясться, что несколько минут назад, когда он здесь проходил, ее не было. Конечно, за шумом непрекращающегося дождя он мог не услышать, как она подъехала… Но чтоб не заметить? Или они так и подъехали — с погашенными фарами?

Пригнувшись пониже, он приблизился. Теперь он увидел черную «Волгу» с приоткрытыми окошками. И услышал — обрывочно, не всегда понятно — негромкий разговор тех, кто там сидел.

— Слышь, может, опоздали?

— Чертих… (неразборчиво). Вроде не должны… (снова неразборчиво). Свет вроде горит.

— Зайти, что ли, взглянуть?

— Собака, забыл уже?

— Да она на цепи.

— Хипеж поднимет, соседей разбудит…

— Вон она… Жрет, сволочь, видно, корм недавно вынесли.

— Если они вообще там есть… Если они вообще пришли.

— Там они, там, вон за занавесками… (неразборчиво) видишь? Чай, поди, с ней пьют. Для понта. Так что не все сразу… (неразборчиво).

— Игнат тоже там? Я думал… (неразборчиво) он поумнее будет.

— Черт их знает, где кто. Говорил тебе, надо было самим… (неразборчиво)…

— …(неразборчиво) здесь нельзя, придется дождаться. Кончим, и сразу в лес. А уж там я место приметил…

Игнат присел на корточки, потом, пятясь, стал отступать назад, пока не завернул на угол. Дела, подумал он. Мы пришли по ее душу, а эти, выходит, по нашу… А что, вполне можно было ожидать… И ведь говорили, суки позорные, уговаривали, мол, все будет путем, без обмана, только проверни это дельце… Большие бабки в этом деле, вот что… Знал ведь, старый хрен, коли тебе такие бабки отгружают, значит, приговорили тебя! И к гадалке не ходи, и думать тут нечего… хорошо, что к ней не пошел… И потому их засек… А все жадность одолела, как последнего салабона… Тьфу!

Он лихорадочно соображал, прислонившись спиной к мокрому забору. Кто они и как быть? Дождь шумит, по голосам узнать трудно, но можно. Только не в этом дело! Ждут они, когда дело сделаем… Чтоб сделать свое… Черт, раньше надо было думать. Выходит, я, старый пес, не нужен им стал? Кость кинут — и на живодерню? Это мы еще посмотрим… Можно, конечно, прямо сейчас дать деру, и черт с ним, с Лехой… Ну а если Леху схватят и начнут выпытывать, где, мол, Игнат… Да они из него душу вынут, чтоб узнать, где я схоронился! А Леха, сяв-ка, знает мою нору.

Он прислушался, потом постарался тихо зайти с другой стороны дома, отгородившись им от машины и собаки, которая с урчанием пожирала корм, вынесенный хозяйкой. Игнат привстал, приподнялся на руках, чтобы заглянуть в окно. И тут же вздрогнул, услышав женский крик, так что снова присел.

— Лешенька!.. Ты что! Лешенька! Ой помогите! Помогите!

Игнат, подтянувшись на руках, перевалил через забор, свалился на землю, потом вскочил, услышав лай собаки, и рванулся к дому.

Подбежав к окну, он увидел за занавеской мятущиеся тени, ударом локтя разбил окно.

— Кончай! — громко сказал Игнат. — Да не туда… По глотке ее полосни, чтоб орать перестала…

И увидел обезумевшие глаза Лехи и окровавленный нож в руке. Его лицо было забрызгано кровью. Он снова и снова, в слепой ярости, наносил беспорядочные удары по обвисшему на нем, залитому кровью телу тетки.

— Ах ты, сука! — придушенно орал он. — Ты мне за мать была, да? Учить меня будешь, учить?

Еще меня пырнет, мельком подумал Игнат. И оглянулся на соседний, через ограду дом. Там теперь тоже лаяла, заливалась собака, потом погасло одно окно, заскрипела дверь. Рвать бы отсюда, тоскливо подумал Игнат.

— Кончай, говорю, если жить хочешь! — сказал он громче. — Прыгай сюда, пока цел! Да не возись ты…

Леха снова встретился с ним взглядом, кажется, что-то сообразил. Отбросил нож, попятился от окна.

— Менты? — шепотом спросил он.

— Хуже! — не выдержал Игнат. — Бумаги и бабки взял? Прыгай!

Леха кивнул и рванулся к окну. Они перескочили один забор, другой, третий. Вслед им несся собачий лай. Когда пробегали мимо пруда, Игнат протянул руку за папкой, которую Леха прижимал к груди, и, как только тот отдал документы, столкнул его в воду.

— Ты чего?.. — стал захлебываться Леха, протянув к нему руку — Я ж плавать не могу…

Лучше там бы тебе и оставаться, подумал Игнат, схватив его за руку и рванув на себя.

— Чтоб кровь смыть, дурила, пока не застыла, — сказал он, толкнув Леху снова, теперь уже в направлении леса, возле которого было шоссе. — Все равно дождь хлещет, какая теперь разница…

— Так на мне все сухое было, — чуть не плакал, выбивая зубами дробь, Леха. — Она мне в дядино переодеться дала!

А ты за это глотку перерезал, подумал, озлобясь, Игнат. И с еще большей силой толкнул его — так, что тот упал.

— Вставай! Беги, согреешься!

— Нож потерял… — сказал Леха, шаря по траве.

— Черт с ним… Бежим! — крикнул Игнат, заметив сполох автомобильных фар на пустынном шоссе. — Может, подфартит, успеем…

Когда они выбежали на шоссе, Игнат рванулся едва не под колеса «жигуленка», который невольно затормозил, столкнув его на асфальт, потом стал разворачиваться, но на его пути теперь выскочил, размахивая палкой, Леха и ударил ею по смотровому стеклу. Невольно свернув в сторону, «жигуленок» ткнулся носом в кювет и заглох. Оттуда выскочил какой-то пузатый коротышка в кожаной куртке и, что-то крича, побежал в сторону поселка, откуда навстречу уже бежали люди с фонарями.

Морщась от боли, Игнат с трудом поднялся, не отпуская папку с документами, сел за руль. Ключи зажигания были на месте.

— Толкай! — заорал он на Леху и включил двигатель. Визжа колесами, «жигуленок» выкарабкался из кювета, так что Леха, потянувшись за ним, ткнулся мордой в грязь.

— Залазь! — крикнул ему Игнат и рванул его на себя за шиворот, втянув в кабину. Потом, не дав закрыть дверцу, врезал по газам.

Они оторвались от преследователей, потом, проехав несколько километров, свернули в лес. Леха пьяно всхлипывал, дрожал от холода и размазывал по лицу грязь вместе с кровью. Вот связался, в который раз подумал Игнат, искоса глядя на него.