Фридрих Незнанский - «Заказ» на конкурента

На подготовку операции понадобится день, максимум два. С Деркачем вообще все просто, а Семен Семеныча тоже, наверное, можно как-то разыскать…

Автоматически проверяясь, Шаранин вошел в свой двор — чисто. Никого лишнего, ни подозрительных бомжей, ни влюбленных. В подъезде тоже было пусто. Значит, Семен Семеныч еще не в курсе. Григорий открыл дверь, вошел в темный коридор своей квартиры и потянулся к выключателю. Но руку словно сковал столбняк — за его спиной кто-то стоял.

Ну, вот и все. Он закрыл глаза, молитву, что ли, прочесть?

В коридоре вспыхнул свет, и двое или трое обступили его со всех сторон.

— Григорий Шаранин?

Руку, все еще тянувшуюся к выключателю, опустили за спину. Защелкнулись наручники. Ловкие пальцы ощупали его карманы, вытащили стилет. Что они делают, не понимал Григорий, зачем их столько?!

— Пройдите, пожалуйста, в комнату.

Он медленно, как во сне, шагнул в комнату. На подоконнике сидел хмурый Щербак, за столом — незнакомый, но тоже хмурый, мужчина лет пятидесяти с пегой взлохмаченной шевелюрой. Только тут до Шаранина начало доходить, что он все неправильно понял: и схватили его никакие не убийцы, а обыкновенные спецназовцы в камуфляже и масках, и отношения к бомбе около Минфина это никакого не имеет. А взяли его из-за Коротаевой, и присутствие Щербака это подтверждает, и этот «пегий», наверное, какой-нибудь милицейский чин или Машин родственник, или и то и другое одновременно. Двое в камуфляже толкнули его к дивану и стали по обе стороны.

— Рассказывай, — устало сказал «пегий».

Шаранин не знал, что именно они хотят услышать, что им уже известно. А «пегий» взял со стола ежедневник Коротаевой и слегка потряс им:

— Это ее?

— Ее.

— Откуда он у тебя?

— Из ее квартиры.

— Что еще ты оттуда унес?

— Сообщения с автоответчика.

«Пегий» вдруг вскочил и схватил Григория за грудки:

— Когда узнал, что она мертва?!

— Вячеслав Иванович, — подлетел Щербак. — Не надо, он сам все расскажет.

«Пегий» Вячеслав Иванович тряхнул Шаранина еще раз и отпустил:

— Когда?

— Сегодня, когда нашел машину.

— Врешь.

— Не вру. До сегодняшнего дня думал, что она жива и просто от кого-то прячется. И Деркач тоже так думал. Она же позвонила пару дней назад Дер-качу. То есть теперь-то я понимаю, что звонила не она, но тогда думал: она. Был уверен, что она в Москве и вот-вот на нее выйду.

— А Гмызу почему пытались убить? — спросил Щербак.

— Родю? Мы не собирались его убивать. Деркач сказал: только машину изуродовать, а водитель должен был остаться жив-здоров. Но это не имело отношения к поискам Коротаевой, Деркач, по-моему, не знал, что Родя имеет к ней отношение…

— Кончай мямлить: по-моему… я думаю… — оборвал «пегий». — Давай для протокола: только факты. С подробностями и датами.

Григорий рассказал все: и про слежку за Щербаком, и про девушку Валю, и про то, как прослушивал Грязнова, не скрыл ничего, что касалось Коротаевой. Грела мысль, что, может, все и к лучшему. Отберут лицензию, скорее всего даже посадят. Проникновение в квартиру Коротаевой, кража вещественных доказательств, даже с учетом того, что он действовал по приказу Деркача, потянет годика на два — на три. Может, колония и есть лучшее место, куда можно сбежать от Семен Семеныча.

«Пегий» слушал молча, и было непонятно, верит он или нет. Щербак, похоже, поверил, а когда услышал про «жучок», прицепленный к куртке Грязнова в прачечной, чуть не кинулся на Григория с кулаками.

— Ладно, — «пегий» поднялся, видя, что Шаранин закончил. — Забирайте его, ребята. О том, как ты замминистра минировал, не я с тобой буду разговаривать.

— Что? — Григорий подумал, что ослышался, но «пегий» не удостоил его ответом.

— Фамилия, имя, отчество: Шаранин Григорий Иванович, — сказал подследственный, увидев, что Турецкий пододвинул к себе бланк протокола допроса.

Турецкий кивнул.

— Хорошо. Продолжайте в том же духе. Что вы делали двадцать пятого сентября сего года в первой половине дня?

— В 9.53 я вошел в здание Минфина. В 10.05 проник на министерскую автостоянку и прикрепил к днищу красного «БМВ-850», номерной знак Н387ЕС 77, со стороны водителя коробку, после чего покинул территорию министерства. Больше ничего представляющего интерес для следствия я в тот день не совершал.

— Каким образом вы проникли в Минфин и на охраняемую автостоянку?

— У меня были пропуск и план здания. Я знал, что на стоянку можно попасть через служебный вход с 10.05 до 10.06: в это время заменяется кассета, на которую записывается изображение с видеокамеры наблюдения.

— Вы успели за одну минуту прикрепить взрывное устройство к автомобилю Вюнша и вернуться в здание через служебный вход?

— За сорок секунд. Расстояние от служебного входа до машины составляло примерно тридцать метров, устройство было магнитным, и установка его заняла не более двух секунд, а деловым шагом за минуту можно преодолеть сто метров. Прошу занести в протокол: кому принадлежит красный «БМВ», я не знал.

— Но то, что ваше «устройство» — бомба, вы знали?

— Не знал. Но догадывался.

— Как вам пришла в голову идея подложить взрывное устройство в красный «БМВ-850», № Н387ЕС77?

— Мне приказал это сделать мой бывший шеф — полковник ФСБ Ефремов Семен Семенович. Он же передал мне устройство, пропуск в Минфин и инструкции, как проникнуть на автостоянку.

— Как давно вы работаете под его началом?

— Вы имеете в виду неофициально? С мая 1997 года — с момента увольнения из ФСБ.

— Ваш бывший шеф уволился до или после вас?

— С чего вы взяли, что он вообще уволился из ФСБ? Насколько я понимаю, он продолжает там служить и занимает прежнюю должность. Когда я сказал «неофициально», то имел в виду — с моей стороны, а не с его.

— Понятно. Что послужило причиной вашего увольнения?

— Простите, но я не уверен, имею ли право отвечать на ваш вопрос. Обратитесь в ФСБ в официальном порядке.

— Как часто вы исполняли подобные поручения Ефремова?

— Явно криминального характера — впервые. До того несколько десятков раз выполнял различные мелкие задания, преимущественно связанные с наружным наблюдением, иногда курьерского плана.

— Когда именно Ефремов передал вам взрывное устройство и инструкции?

— Он позвонил мне двадцать четвертого около полуночи и попросил к телефону Степана Яковлевича, якобы ошибся номером. Это был один из условных сигналов, означавший, что через полтора часа мне нужно быть на Ленинградской железнодорожной платформе. Там он все мне и передал. Но само задание в общих чертах сформулировал на предыдущей встрече неделей раньше.

— Зачем понадобилось встречаться дважды? Он не был уверен, что вы согласитесь?