Фридрих Незнанский - ...Имеются человеческие жертвы

Если верить историкам, городу шел пятый век, и теперь он входил в десятку важнейших стратеги­ческих центров страны. Может быть, оттого, что в годы войны в ходе многочисленных операций по взятию и оставлению города как нашими, так и немецкими войсками он был превращен в обуглен­ные развалины, уже потом, в конце сороковых и начале пятидесятых, его решено было словно в от­местку врагу сделать одной из главных оружейных кузниц СССР.

Сказано — сделано. И много десятилетий подав­ляющее большинство заводов, фабрик и производ­ственных объединений Степногорска работали почти исключительно на оборону, и потому вплоть до начала девяностых он входил в список так назы­ваемых «закрытых городов», куда въезд иностран­цам был настрого запрещен и допускался только в исключительных случаях по специальным пропус­кам.

Здесь делали танки, выпускали боевые и пасса­жирские самолеты, клепали детали подводных лодок, боевых ракет и ракетных крейсеров, которые потом доставляли баржами и железной дорогой на секретные верфи Николаева и Новороссийска, здесь собирали ракетные двигатели и сложную, умную электронику.

Однако, несмотря на это, жизненный уровень населения, то есть прежде всего тех, кто составлял основу коллективов этих гигантских промышлен­ных объектов, оставался всегда сравнительно невы­соким, по крайней мере, ни в коем случае не соот­ветствующим ни масштабам города, ни его значе­нию в союзной экономике. И многие годы, целые десятилетия, это принималось людьми, теми же ра­бочими, инженерами и их семьями как нечто неиз­бежное, обычное и неизменное.

Но грянули события конца девяносто первого года, и жители города поняли, что представления о неизменности всех оснований жизни, с которыми привычно и покорно прокуковали они едва ли не весь свой век, было обманчивым.

Вдруг все задрожало, зашевелилось и сдвинулось с места. Начались перемены, и перемены эти оказа­лись драматическими, поставившими огромный ме­гаполис в невиданно тяжелые, дотоле неслыханные условия, сравнимые только с временами послевоен­ной разрухи, когда город лежал в развалинах и его надо было поднимать из обугленных руин.

Вдруг все, что раньше стояло и держалось вроде бы прочно и основательно, как бы в одночасье на­чало рушиться, рассыпаться и развеиваться резкими степными ветрами.

Все, на что было положено столько людских сил, столько народной крови, столько неимоверных тру­дов и сталинско-бериевских зеков, и вольных бескон­войных совграждан, — все пошло прахом. Катастро­фически резко и стремительно сокращалось число военных заказов. Налаженные контакты со смежни­ками других республик, прежде всего Украины, Бело­руссии и Прибалтики, лопались и переставали дейст­вовать, как пересохшие реки и ручейки.

Тысячи людей оказывались переведенными на сокращенные рабочие дни и рабочие недели, а иные и вовсе на улице, в неоплачиваемых вынужденных отпусках.

И все это — на фоне неугомонных криков запис­ных дежурных борзописцев, наперебой уверявших всю страну и весь мир о наступлении светлой эры подлинной демократии и долгожданной социаль­ной справедливости.

Быть может, если бы они помалкивали и не пре­возносили до небес с утра до вечера преимущества и сомнительные достижения новой власти, народ Степногорска, как и многих, многих других городов России, относился бы к происходящему куда спо­койнее и терпеливее.

Но вопли пропаганды подстегивали накапливав­шееся раздражение, которое и вовсе начало зашка­ливать, когда на город навалилась новомодная ла­вина очень странного акционирования и приватиза­ции большинства дотоле государственных предпри­ятий, которые стали распродаваться за бесценок всем тем начальствующим выжигам и ловкачам, что сумели вовремя подсуетиться, нагреть руки и на­бить карманы еще при «старом режиме».

Народ словно начал догадываться о чем-то, про­сыпаться и прозревать, как бы силою вещей приби­ваясь и примыкая к так называемому «красному поясу» России... А потому мало кто удивился, когда на выборах конца памятного девяносто третьего года губернатором области с ощутимым перевесом голосов был избран Николай Иванович Платов, бывший второй секретарь Степногорского обкома КПСС, опытнейший хозяйственник, как рыба в воде чувствовавший себя во всех стихиях родного города, где он привык быть на ведущих ролях, а с момента избрания — всемогущий властный хозяин всего региона.

Он уверял, что с его приходом начнется возрож­дение региона, что будет наведен порядок во всех сферах жизни, что будут выявлены и сурово наказа­ны — отрешены от должностей и отданы под суд — все, кто запятнал себя беззаконным присвоением народных денег, разрушением промышленности, финансовыми махинациями, связями с преступны­ми «авторитетами» и прочая и прочая...

Но... после избрания и воцарения в своем высо­ком губернаторском кресле, став членом Совета Фе­дерации, главный администратор региона Платов не выполнил ни одного из своих предвыборных обеща­ний, и положение населения стало еще стремитель­нее ухудшаться-

Происходило то же, что и повсюду, — все власт­ные учреждения области и ее столицы все сильней опутывала, как повиликой, коррупция, по-прежне­му невесть куда растворялись направленные на под­держание города федеральные средства, местная знать цинично отгородилась ото всех и нагло бога­тела, законность приходила в полный упадок, и на этом фоне все откровенней заявляла о себе неимо­верно выросшая преступность, позиции которой становились все прочней, отчего уже многим каза­лось, что именно она, преступность,сделалась под­линной властью, а официальные органы управле­ния, уступив ей без боя поле деятельности, не то пошли ей в услужение, не то накрепко срослись с ней, не то перешли в бессильную жалкую оппози­цию криминальному миру.

И все же имелись в городе силы, оказывавшие поистине героическое сопротивление этим процес­сам тотального разложения и распада. Это были десятки отважных честных журналистов, немногие не поддавшиеся общим тлетворным веяниям работ­ники милиции и областной прокуратуры, а также простые рядовые жители, не желавшие закрывать глаза на происходящее и становиться покорными бессловесными игрушками в руках расхитителей, мошенников и негодяев.

И во главе почти всех этих сил, объединяя, на­правляя и координируя их усилия, встало на правах признанного морального лидера общественно-по­литическое движение «Гражданское действие», ко­торое создал в девяносто четвертом году из сотен своих единомышленников молодой ученый-социо­лог, университетский преподаватель Владимир Ру­саков.

Субботняя студенческая демонстрация в Степногорске была организована и разогнана силами правопорядка как раз в то время, когда губернатор Платов находился в Москве, участвуя как член Со­вета Федерации в очередных заседаниях верхней па­латы Российского парламента. Было ли это простым совпадением?