Фридрих Незнанский - Падение звезды

— Поэтому вы и потребовали встречи со мной?

Алмазов пожал плечами:

— Отчасти. Я слышал, что сделали с тем мужиком… Ну с тем порнографом, которого мы засадили в тюрягу. Вы правы, я не хочу возвращаться в камеру. По крайней мере, в ту камеру. Вы сможете помочь мне?

— Думаю, это в моих силах, — ответил Турецкий.

Алмазов вновь усмехнулся разбитыми губами:

— Если буду с вами сотрудничать?

Вопрос прозвучал насмешливо, с оттенком презрения.

— Если не ошибаюсь, вы сами сюда пришли, — сухо напомнил Турецкий.

— Да, конечно, — поспешно кивнул актер. — Я ничего не имею против вас лично. Это ваша работа — ловить таких, как я. Но поймите, я не причастен ни к каким убийствам. Да, я разоблачил… помог разоблачить парочку мерзавцев. Так я же сделал за вас вашу работу! Разве не так? Ведь без меня вы бы их сроду не нашли. Ну или поймали бы через два года. Представляете, сколько детей они успели бы за это время совратить?

— Это все, о чем вы хотели со мной поговорить? — по-прежнему сухо спросил Александр Борисович.

— Нет. Нет, конечно! Я хотел назвать вам имя моего… как вы это называете? Подельника — так, что ли? — Поскольку ответа не последовало, Алмазов продолжил: — Я клеил эти конверты вместе с Ларисой Подгорной. Она студентка МГУ. И по ящикам мы их разбрасывали вместе. Она подтвердит, что больше мы ничего не делали. Правда! Если вы не верите мне, послушайте ее! Понимаете, она убедила меня, что мы… ну вроде как робин гуды, что ли! Не надо было мне ее слушать. Повелся на всю эту лабуду как ребенок.

— Лариса Подгорная, — повторил Турецкий. — Адрес и телефон помните?

— Конечно. Запишите, я продиктую.

Александр Борисович записал.

— И еще, — вновь заговорил Алмазов. — Вы только сильно ее не пугайте. Она девушка хорошая, но немножко нервная. Не сажайте ее в изолятор, просто поговорите — она и так вам все расскажет.

— Это уж как получится, — ответил Турецкий, пряча листок с адресом в карман.

— А что теперь со мной? — жалобно спросил актер.

— Что касается моего слова — я его выполню. К вашим однокамерникам вы больше не вернетесь. Подыщем для вас камеру поспокойнее. А насчет всего остального… — Турецкий пожал плечами. — Посмотрим.

Ларису Подгорную Турецкий решил навестить сам. Черт его знает, этого артиста; может, все это ложь — насчет ее помощи? Может, он сознательно запутывает следствие, чтобы отвести следы от своих реальных заказчиков?

Перед визитом к Подгорной Александр Борисович позвонил ей. Голос у девушки был недовольный и нагловатый.

— Что ж, приходите, — сказала она. — Но если меня не окажется дома — я не виновата. Всего хорошего! — И Подгорная положила трубку.

«И впрямь нервная», — подумал Александр Борисович, вспомнив характеристику, которую дал девушке Алмазов. Тем не менее встречу откладывать не стал.

Спустя час он стоял перед дверью квартиры Ларисы Подгорной и жал на кнопку звонка. За дверью послышались тяжелые, торопливые шаги и вслед за тем звонкий женский голос спросил:

— Ну кто там еще?

— Турецкий. Я звонил вам сегодня.

Последовала пауза. «Давай соображай скорее!» — нетерпеливо подумал Турецкий.

— А, это вы, — отозвалась наконец девушка. — Знаете что, господин Персидский, гуляйте-ка вы отсюда. Я не открою вам дверь.

Такого поворота Александр Борисович не ожидал. Однако отступать, ясное дело, не стал.

— Лариса, не дурите, — резко сказал он. — Нам все равно придется поговорить.

— Поговори-ить? — насмешливо протянула из-за двери девушка. — А знаете такой анекдот? Звонят человеку в дверь. Он спрашивает: «Кто там?» Они ему: «Милиция». — «А чего нужно?» — «Поговорить». — «А сколько вас?» — «Двое». — «Простите, а вы не могли бы поговорить друг с другом?»

— Смешно, — оценил Турецкий. — Да только я один. И мне уже надоело здесь стоять. Откройте, я не собираюсь вас арестовывать.

— Тю! А если не открою? Вы что, дверь вышибете?

— Возможно.

И вновь пауза. И вслед за тем:

— Ладно, черт с вами. Открываю.

Лязгнул замок, и дверь открылась. На пороге стояла невысокая, ширококостная девушка с черными, длинными волосами и дерзким, курносым лицом. Она ткнула кулаки в бока и нагло произнесла:

— Ну вот. Открыла. И что дальше?

— Дальше — пригласите меня войти, — спокойно сказал Александр Борисович.

— Зачем?

— Так принято в цивилизованном мире.

— Да ну? Ну раз так, то проходите.

Она посторонилась, и Турецкий вошел. Разговаривали они на кухне, так как в комнату Подгорная Александра Борисовича не пустила. Впрочем, Турецкий не расстроился, — ведь на кухне можно было курить. Одна беда — кухня оказалась залита водой.

— Труба лопнула, — объяснила девушка, усевшись прямо на стол.

— Вы знакомы с Павлом Алмазовым? — спросил Александр Борисович, чиркнув спичкой и поднося ее к сигарете.

Девушка покрутила головой:

— Нет. У меня нет знакомых с такой идиотской фамилией. Был один Хрусталев, да скончался в прошлом году.

Турецкий затушил спичку и бросил ее в блюдечко, которое служило пепельницей. Выпустил дым и сказал:

— А вот он вас знает. И утверждает, что вы помогали ему в одном… благородном деле.

— Если меня спросят, что здесь делал господин Турецкий, я буду утверждать, что он приходил стирать белье в моей стиральной машинке, так как своей машинки у него нет. И попробуйте мне не поверить! Вот!

Турецкий усмехнулся:

— Лариса, вы взрослая девушка. Ну что за чушь вы несете? Я не протоколирую наш разговор. Считайте, что я пришел сюда как частное лицо. Давайте поговорим по душам. Павел Алмазов сидит в следственном изоляторе. Сидит, бедолага, и ждет, пока хорошая девушка Лариса Подгорная подтвердит его слова. А вы, вместо того чтобы помочь парню, дурака валяете.

Черные глаза девушки вспыхнули.

— А за что вы его посадили? Он совершил что-то подсудное?

— Может быть. Но сказать я вам этого не могу.

— Почему? у.

— Тайна следствия, — объяснил Турецкий.

Девушка наморщила нос и быстро проговорила:

— Дурак он, этот Пашка! Корчит из себя крутого парня, а наделе — сопля. Чуть надавили, он во всем и признался. Ну хорошо. Ну разносили мы с ним эти конверты — и что дальше? Мы кого-нибудь ограбили? Нет. Мы кого-нибудь убили или покалечили? Тоже нет. Если мне не изменяет память, мы помогли вам засадить в тюрягу двоих злостных преступников. Какие, вообще, претензии?

Турецкий поднял брови:

— А разве я сказал, что у меня есть претензии? Мне просто нужно знать, кто попросил вас сделать это. Я хочу встретиться и поговорить с этим человеком.

— А почему вы решили, что в этом деле замешан кто-то кроме нас с Пашкой?

— У меня есть свидетельские показания.

— Чьи?

— Парня, который достал фотографии. Те фотографии, которые вы разослали родителям детей.