Фридрих Незнанский - Опасное семейство

— И у вас, — загадочно улыбнулся Поремский, — тоже, наверное, здорово наболело?

— А как же! — снова вроде бы удивилась женщина. — Эти гады с лета зарплату не выдают! А жить-то на что?

— Трудно, да? — сочувственно спросил Порем-ский. — Один огород, поди, и кормит.

— А то. — Женщина поскучнела. — Само жалованье — смех, да и жаловаться — тоже толку никакого. Вон у нас, директора на собрании сняли, а теперь говорят, что раз его нету, то и долги по зарплате некому платить. А когда нового назначат, вот пусть тот тогда и думает. Издеваются, правда? — уже с новой надеждой спросила она у Владимира.

— Конечно, самое настоящее издевательство. Может быть, познакомимся?

— Светлана. — Женщина словно расцвела. — А вы откуда, что-то я вас прежде не видела.

— Да ведь город большой! — пошутил Поремский.

— Большой-то он, может, и большой, да только, — приблизила она свое лицо к нему, — мужчин симпатичных не так много.

— Зато у вас женщины, я заметил, просто замечательной красоты.

— Это когда ж вы успели заметить?

— Да вот только сейчас.

— Ишь, какой! А-а, так, значит, вы не местный?

— Я недавно приехал, из Москвы, — шепнул ей доверительно.

— Оно и видно, — поскучнела Светлана. — А вам-то зачем Михал Матвеич? Тоже на что-нибудь жалуетесь?

— Я не с жалобой, а совсем по другому делу.

— Погодите, значит, вы?.. Из Москвы?! Так чего ж вы стоите тут, лясы со мной точите? Идите же к нему без очереди! Граждане! — крикнула она, когда народ недовольно зашумел. — Он совсем не по нашему делу! Ступайте, ступайте, третий этаж, двенадцатая квартира, да там и дверь всегда открыта…

— Мы еще увидимся? — тихим тоном заговорщика спросил Поремский.

Светлана загадочно улыбнулась и сверкнула горячими глазами:

— А это мы посмотрим, москвич.

Владимир подмигнул ей, легко взбежал на третий этаж, вошел в приоткрытую дверь и постучал в филенку:

— Хозяева, к вам можно?

— На кухню пройдите, — недовольно отозвался из комнаты женский голос.

Узким коридорчиком он прошел направо, в кухню, и увидел сидящих за столом двоих мужчин. Один из них — пожилой, с седыми казацкими усами, опущенными ниже подбородка, и в пиджаке с рядами орденских планок, строго посмотрел на него и спросил:

— Вы с химического?

— Нет, я совсем по другому делу.

— Так нет у нас других-то дел, молодой человек.

— Мне вас надо на два слова, Михаил Матвеевич. Вам фамилия Щукин известна?

— Это Иван Гаврилович, что ли? — подумав, спросил старик.

— Он самый. Уделите мне буквально несколько минут а потом вы продолжите, можно?

— Ну, что поделаешь, — прямо-таки закряхтел старик, поднимаясь. — Ерофеич, ты тут без меня посиди маленько, сейчас вернусь. Дело-то, надо полагать, секретное, да?

— Угадали, — улыбнулся Поремский.

Они вышли в одну из комнат, где никого не было. Старик между тем говорил:

— Вот, решили письмо написать и послать самому президенту. Нет мочи больше терпеть беспредел бандитский. Так вы ко мне с чем?

— Вот, смотрите. — Поремский протянул Москаленко свое удостоверение следователя Генеральной прокуратуры.

— Господи! — Старик даже руками всплеснул. — Дождались наконец! Чего ж вы молчали? Это ж нам всем такая радость! И поддержка!

— Михаил Матвеевич, вчера прибыла большая бригада. Задания между нами распределены, у каждого своя четкая линия расследования. Мне приказано пройти по вашим следам, по всем фигурантам, которых вы посещали и с кем разговаривали еще в первый день. Я просил бы вас назвать мне все имена и адреса.

— Так чего ж вам-то пустую работу делать? Давайте и я с вами побегу. Скорей обернемся.

— Подождите бежать, — улыбнулся Поремский. — Мы с вами должны уточнить один вопрос. Вы ведь просто разговаривали с людьми, не больше?

— Ну да, я хотел знать, что произошло? Спросить, что они сами видели.

— И они охотно с вами беседовали?

— Скажете тоже! Только что к черту не посылали, да, видать, старости моей стеснялись.

— А мне все нужно будет говорить под протокол. Понимаете разницу? И потом ваше присутствие при допросах наверняка напомнит им, что они уже либо правду говорили, либо врали вам. Ну и сведения могут быть… соответствующими. Нет уж, лучше я сам. Да у вас и очередь там, внизу — на весь день и с хвостиком. Но я обещаю, если ваша помощь потребуется, немедленно извещу, а уж тогда вы не откажите в любезности.

— Да какой тут может быть отказ! Тогда вы присядьте, погодите чуток, я Ерофеича отпущу, и мы с вами займемся.

Минут десять спустя Поремский держал перед собой исписанный лист с фамилиями, именами и должностями тех лиц, с которыми успел побеседовать в то трагическое утро Михаил Матвеевич Москаленко, а также их домашними и служебными адресами и указаниями, как к ним проехать.

Кроме того, он вручил Поремскому два десятка листов собственных показаний, написанных убористым почерком. Это была, по сути, копия тех материалов, которые Москаленко по указанию подполковника Веселко уже передал вместе с заявлениями от семей остальных пострадавших в Правобережный отдел милиции, но где дело так с места и не сдвинулось. Никто не проверял заявления, не приходил в семьи пропавших людей за показаниями, ни о чем никого не расспрашивал, и, естественно, милиция никому ничего не сообщала. Становилось ясно, что расследование, даже не начавшись, замерло на мертвой точке.

В краевой прокуратуре сообщили, что раз нет факта преступления — не имеется никаких доказательств того, что люди были убиты или похищены, — то до выяснения обстоятельств возбуждать уголовное дело тоже никто не станет. И повторять операцию с заявлениями показалось и Москаленко, и всем остальным заинтересованным лицам делом бессмысленным. Тут, в городе, все преступники повязаны, надо понимать, одной веревочкой. Надежда оставалась на Москву.

Отпустив старика продолжать важную «общественную работу», Владимир углубился в чтение его материалов. И уже через короткое время имел не просто приблизительное, а довольно полное по-своему представление о происшедших здесь событиях. Москаленко подробно описывал свои беседы со свидетелями, переговоры в милиции и в тот день, когда бесследно пропали люди, и позже, после того, как толпа возмущенных родственников, в буквальном смысле штурмовала дачу зятя губернатора и нашла там доказательства преступления — следы, похожие на кровь, и стреляные гильзы. В милиции эти вещественные доказательства у них забрали, сказав, что отдадут на криминалистическую экспертизу, но на том все и заглохло. Ни экспертизы, ни вещдоков. Словом, картинка для Поремского окончательно прояснилась, и он понял, с чего надо начинать.

Уходя, Владимир попросил старика, чтобы тот о визите к нему следователя никому не рассказывал, а если ему срочно потребуется помощь, то следует обратиться напрямую к руководителям прибывшей из Москвы группы, государственному советнику юстиции Турецкому или генералу Грязнову, которые остановились в гостинице «Кубань». Но там тоже надо вести себя осторожно, потому что все прослушивается.