Лаура Ван Вормер - Публичное разоблачение

Избегая моих расспросов относительно ее личной жизни, мать стала мыть в раковине томаты и перевела разговор на мои отношения с Дагом.

– Если не возражаешь, я бы не хотела говорить об этом.

– А мне бы хотелось знать, что ты решила, Салли, – сказала она в двадцатый раз за этот год.

Даг испытывал точно такое же недовольство. Он говорил, что не может понять, что происходит между нами и что у нас за отношения. Я не знала, что ему ответить; я любила его, но не знала, насколько сильно. Достаточно для того, чтобы выйти за него замуж? Я так не думала. Но возможно. А возможно, и нет. Черт его знает. Интересно знать, что чувствуют другие женщины, когда им делают предложение, а им кажется, что они не любят человека всем сердцем.

– Да, мам, между прочим, – сказала я, открывая заднюю дверь, чтобы свистом позвать Скотти, – сегодня утром ко мне приходил сумасшедший Пит.

– Бедняжка.

– С ним, кажется, все в порядке, мама. Он по-прежнему увлечен своей теорией заговоров и работой в библиотеке. К тому же он живет в большом доме вместе с отцом, где разместил всю аппаратуру и ловит бесплатное марсианское радио.

Мать посмотрела в окно над раковиной.

– Мне кажется, они возвращаются, – сказала она, имея в виду собак. – А вот и они! – Она рассмеялась, наблюдая за ними.

Я откинула экран и впустила их в дом.

– Кстати, – продолжила я, – Пит говорил что-то о связи папы с масонами. – Я не стала говорить ей, что он полагает, будто они его убили.

– Твой отец был масоном, – сказала она, наливая в миску воду для собак.

– Да?

Она кивнула.

– И его отец. И его дед и твой прадед, и так далее до самого Ланкашира времен веселой Старой Англии, я полагаю.

– Хм!

– Что ты сказала?

– Ничего особенного. Просто не знала этого.

– Твой отец был масоном и членом клуба «Ротари».

– А как насчет клуба «Лоси»?

– Гм. – Она прикрыла рукой рот, вспоминая. – Нет. Он был членом какого-то другого клуба. Вспомнила! Клуба «Юнисон»! Точно. Ленч по четвергам. «Ротари» по вторникам, а масоны по вечерам.

Мы еще немного поболтали, пока я не взглянула на часы. Пора домой. Мать проводила меня до двери, а Абигейл проводила Скотти.

– Я рада, что в твоей жизни появился Мак, – сказала я матери.

– Спасибо, дорогая. – Она смущенно улыбнулась.

– Полагаю, тебе хотелось бы сказать то же самое и о Даге в моей жизни.

– Я радовалась, глядя на вас, когда вы учились в старших классах, – сказала она.

Нельзя сказать, что сейчас ей Даг не нравится, но мать не могла понять, как можно не быть замужем в тридцать лет, и во всем винила Дата.

– Спокойной ночи, мама. – Я поцеловала ее в щеку. – Поговорим об этом позже.

– Спокойной ночи.

Сев в джип, я достала мобильный и позвонила Питу. Автоответчик сказал его голосом: «Выбирайте выражения, оставляя сообщение».

«Буду подбирать, Пит, уверяю тебя. Послушай, мне хотелось бы поговорить с тобой о моем отце. Перезвони. Договорились?» Я оставила свой номер.

Чем больше я раздумывала над его словами, тем сильнее раздражалась. Сумасшедший он или нет, но вряд ли Пит говорит мне эту чепуху.

Когда я подъехала к дому, Скотта выскочил из машины и стал кружить вокруг дома в поисках невидимых врагов. Войдя в дом, я прослушала очень длинное сообщение от Верити Роудз.

– Мне больше нравится «Вэнити фэр», чем «Экспектейшнз», – прокомментировал Даг, поворачивая свой синий седан «вольво» на автомагистраль номер 202 в Литчфилд.

Мой бойфренд, или, как говорила мать, кавалер, Даг Рентам – помощник окружного прокурора криминальной полиции в Нью-Хейвене. Важно знать, что, говоря сущие пустяки, Даг сохранял серьезный вид. А так как мы уже подъезжали к дому Верити Роудз, редактору журнала «Экспектейшнз», мне оставалось надеяться, что с его стороны это не моветон. Ему не хотелось сюда ехать. Он мог бы пойти поиграть в американский футбол, ведь его команда планировала игру с «Моряками».

– Может, ты на время оставишь свои замечания при себе, – сказала я, сдерживая возмущение, иначе все бы фатально изменилось.

Возмущение – это форма сопротивления, подразумевающая конфликт, а законник в Даге просто не переносил никаких перепалок, если не выходил из них победителем. Или мне так казалось. Я взглянула на него.

– Я очень нервничаю, Даг, и действительно ценю, что ты поехал со мной, – промурлыкала я.

– Я тоже переживаю, – ответил он, делая новый поворот.

– Правда?

– Полагаю, что за тебя.

«Обед в нашем загородном доме, – говорил голос Верите таким тоном, который заставил меня расправить плечи. – Вы должны приехать. Это в благодарность за наше спасение».

Мне было неловко, так как уже из телефонного разговора с Верити Роудз я поняла, что на обед она приглашает только меня и у нее нет ни малейшего намерения распространять свое приглашение на фотографа Девона. Когда же она спросила, не хочу ли я привести с собой кого-нибудь, у меня язык не повернулся назвать Девона. Но когда я назвала Дага, в трубке наступила пауза, словно Верити была разочарована моим выбором. Но потом она заторопилась:

– В таком случае вы обязательно должны привести с собой Дага.

И вот мы едем субботним вечером; мой Даг оказался хорошим другом и согласился меня сопровождать.

– Тебе не кажется странным, что они просто не послали тебе цветы? – спросил Даг. – Или не дали тебе бесплатную подписку на журнал? Почему они заставили тебя проехать полштата, чтобы поесть с ними?

Я не возражала, что Даг относится к этому так скептически, потому что испытывала то же самое, получив приглашение, но сейчас говорить об этом уже поздно.

– Не думаю, что это странно, – ответила я, расправляя юбку. – Учитывая круги, в которых они вращаются, приглашение в их дом – особый подарок.

– Тогда все ясно, – саркастически ответил Даг.

Я промолчала. Сарказм Дага заставил меня вспомнить, что наши с ним отношения уже дважды за последние два года прерывались, но возобновлялись, несмотря на наши намерения расстаться навсегда.

– Ты думаешь, она предложит тебе какую-то работу, не так ли? – спросил Даг. Помолчав, добавил: – Я тоже так думаю.

– Не будь смешным, – сказала я, но мое сердце затрепетало.

О Господи, неплохо бы стать независимым журналистом. Начать наконец по-настоящему работать, уехать из Каслфорда и получить свободу действий. Пусть это будет не Лос-Анджелес, а что-нибудь менее чуждое – Нью-Йорк, к примеру, всего в девяноста милях. Мне бы это подошло.

Но какого рода может быть эта работа? Возможно, проверка фактов, но не исключено и редактирование. Уверена, что ничего захватывающего.

– Куда теперь? – спросил Даг, останавливая машину.

– Где мы?… Ах да, здесь мы должны свернуть налево. – Я прочитала указатель: «Грасс-Гейт-Медоу» – и, сделав глубокий вдох, медленно выдохнула. – Свернем налево и сразу увидим.