Энн Кливз - Вороново крыло

— Что бы это могло значить?

— Слова из все того же стихотворения. — Юэн взял антологию и прочитал вслух надтреснутым, будто старческим, голосом:

— Интересно, что Кэтрин хотела этим сказать? — Фрэн позабыла, что совсем недавно Юэн ее раздражал. Загадочные слова пробудили в ней азарт исследователя. — Что Катриону убили, испытывая к ней страсть? Или ненависть? Это можно отнести к любому преступлению. Но как это связано с фильмом?

— Думаю, нужно копать глубже. — Сидевший в кресле Юэн выпрямился. И заговорил четким, хорошо поставленным голосом — как профессор, читающий лекцию: — Начнем с самого начала: почему вообще Кэтрин заинтересовалась Катрионой Брюс? Я, к примеру, узнал о ее существовании совсем недавно. Слышал, конечно, что раньше в этом доме жили Брюсы, но понятия не имел, что у них в свое время дочь пропала. Неужели Кэтрин что-то узнала об исчезновении этой девочки? Если так, это вполне могло послужить мотивом для убийства.

Фрэн слушала Юэна и ушам своим не верила. Ей казались невероятными такие далеко идущие умозаключения, выведенные из нескольких слов на мятой бумажке. И все же в логике ему не откажешь.

— А давайте пролистаем блокнот до конца? И посмотрим, что в папках, — предложила она.

И тут же поняла — такая напористость попросту неприлична. Как будто для нее расследование обстоятельств гибели Кэтрин — всего-навсего захватывающая игра. Она обернулась к Юэну, надеясь, что тот все же не обиделся, но его внимание привлек шум снаружи.

— Машина, — сказал он. — Наверняка Брюсы. Не ждал их так скоро.

Юэн сунул чек в блокнот, блокнот — в сумку и пошел открывать. Фрэн сложила книги и бумаги с сочинениями Кэтрин обратно в коробку и задвинула ее под стол.

В глубине души Кеннет и Сандра ожидали увидеть дом таким, каким оставили. Они робко вошли в гостиную, но ничего не узнали. Озираясь подобно деревенским простакам, попавшим в большой город, Кеннет и Сандра растерялись.

— Красиво, — наконец нашлась Сандра. — У вас очень красиво.

Фрэн видела, что мыслями Юэн далеко — без сомнения, его больше занимают найденные в сумке дочери чек из супермаркета и непрочитанный блокнот. Может, перебирая ее вещи, он верит, что ушедшая из жизни дочь по-прежнему рядом. И продолжает с ним говорить.

Однако семейство Брюсов наверняка сочло его человеком нелюбезным, даже высокомерным. Роль хозяйки Фрэн пришлось взять на себя: предлагать кофе, показывать, куда повесить верхнюю одежду. Брюсов сопровождала женщина-полицейский в штатском. Возможно, они знали ее давно, еще до отъезда, потому что обращались к ней по имени — Мораг.

— А хотите, можете походить по дому одни, — наконец предложила Фрэн Брюсам. — Как вы, Юэн, не возражаете?

Юэн от неожиданности вздрогнул:

— Да-да, конечно.

Сын Брюсов, Брайан, следовал за родителями; на все вопросы Фрэн, предлагавшей кофе, прохладительные напитки, он отвечал односложно. Парень был долговязым, нескладным, с ломающимся голосом и очень себя стеснялся. Когда родители пошли на второй этаж, он остался внизу — сидя у камина и уставившись себе под ноги, вертел в больших ладонях банку колы. Юэн стоял у огромного окна и обозревал Вран-горку; казалось, он и не заметил, что парень еще здесь. Фрэн первой не выдержала гнетущей тишины.

— Ты, наверное, мало что здесь помнишь, да? — обратилась она к Брайану. — Когда вы уехали, тебе ведь было всего ничего.

Парень поднял голову — она заметила его усеянный прыщами подбородок.

— Кое-что очень даже помню, — сказал он. — Тот день, когда сестра пропала. Хорошо помню.

Фрэн ждала продолжения, но он замолчал. Немного погодя отпил из банки, запрокинув при этом голову.

— Какие-то отдельные детали, да? — сделала новую попытку Фрэн. — Что ел на завтрак, что надел…

Парень улыбнулся, и Фрэн подумала, что из него вполне может вырасти симпатичный молодой человек.

— Ну да, на мне была футболка с эмблемой «Селтика» [8] «Селтик» — шотландский футбольный клуб из города Глазго. . Не знаю почему, но я всегда болел за них.

— Это случилось летом, верно? В летние каникулы? Школьных занятий в тот день ведь не было?

— Школа — полный отстой.

— Правда? — Фрэн хотелось спросить почему, но она боялась, что парень снова замкнется.

— Мне кажется, это все сестра. Она школу терпеть не могла, ну а я — на нее глядя.

— Почему ей в школе так не нравилось?

Парень пожал плечами:

— Миссис Генри ее невзлюбила. Я случайно услышал. Знаете, как бывает: родители думают, что дети не слышат или не понимают, что к чему, и откровенничают. Папа хотел перевести сестру в другую школу. Говорил, в этой миссис Генри вечно будет ее шпынять. Мама возражала: мол, неудобно, да и что они скажут миссис Генри? — Он посмотрел на Фрэн: — На самом деле они и Генри никогда не были друзьями. Так, заходили друг к другу по-соседски. Понимаете, так запросто Кат в другую школу было не перевести. Все равно что сказать миссис Генри в лицо: «Учительница из вас хреновая». Когда Кат исчезла, мать во всем винила себя: учись Катриона в другой школе, ничего этого не случилось бы. Папа говорил, чтобы она не выдумывала чепухи. Тогда как раз были каникулы, и о школе сестра думала меньше всего.

— А почему миссис Генри невзлюбила Катриону?

«И что произойдет, если она невзлюбит Кэсси?»

— Ну, не знаю. Сестра егозой была той еще. Вечно ей не сиделось на месте, она часто поступала наперекор. А еще ей нравилось быть в центре внимания.

— Тебе, наверное, трудновато приходилось?

— Да нет. Я-то к этому не стремился. — Брайан помолчал. — Миссис Генри считала, что Катриону необходимо показать врачу. Ну, там, психологу или еще кому. Папа тогда не на шутку разозлился. Говорил, что с Катрионой все в порядке. Что она смышленая девочка, просто надо суметь ее заинтересовать. А миссис Генри не сумела. — Брайан снова улыбнулся. — Ясное дело, это тоже было не для моих ушей.

Брюсы осматривали комнаты наверху — Фрэн слышала их шаги, приглушенные голоса. Сейчас они в спальне Юэна — там, где раньше сами спали, где зачали своих детей. Фрэн решила было, что Брайан так и будет сидеть как в рот воды набрав, но, видимо, дом, пусть и изменившийся до неузнаваемости, настроил его на воспоминания.

— Помню, сестра все вертелась у мамы под ногами. День был солнечный, но ветреный, а мама стирала занавески. И вот она стояла на стуле — снимала их с окна. Окно тогда было меньше теперешнего, но все равно с занавесками приходилось повозиться. Сестра бегала вокруг и задела стул. Мама упала, порвав при этом занавеску. Ну и накричала на нас обоих. А потом выставила на улицу. — Он помолчал. — Отлично помню, что мама к тому времени уже постирала часть белья — полотенца и наволочки — и развесила во дворе на веревке — ветер их так и трепал. Правда, прикольно, как мы запоминаем всякое?