Эндрю Тейлор - Загадка Эдгара По

Но его взгляд метнулся к кучке пьяниц, выползших из пивной. Этого было достаточно, чтобы я насторожился и поспешил прочь, размахивая тростью и стараясь казаться как можно более угрюмым и грозным. Благотворительность — это роскошь. Вы не встретите ее в трущобах, где любой благой порыв может дорого обойтись.

Я свернул в переулок Немощеный, не больше полутора метров в ширину, покрытый толстым слоем грязи и экскрементов, человеческих и животных, кое-где еще влажных, кое-где — превратившихся в ледышки. Проход был забит спящими, пьющими и беседующими людьми. Две маленькие девочки сидели прямо в грязи, лепили из нее куличики и нянчили самодельных кукол из соломы. Всего лишь в метре от них мужчина и женщина стонали и охали, сливаясь в любовном порыве, который, казалось, приносил им скорее боль, чем удовольствие.

Угрожающе выставив перед собой трость, я пробирался через толпу. Из тупика, заполненного туманом, доносилась медленная танцевальная мелодия «День святого Патрика», которую кто-то играл на скрипке. Я и раньше слышал этот мотив, когда нас расквартировали рядом с ирландским полком. Трущобы называют Святой землей или Маленьким Дублином, поскольку нищие ирландцы стекаются сюда со всего Лондона и даже со всего королевства.

Я дошел до конца переулка. На здании справа висела топорно сделанная табличка, изображающая фонтан. Я открыл двери и, переступив через еще одного ползающего младенца, оказался в таверне. Темное помещение с низкими потолками, всего-то двенадцать футов в длину и двенадцать в ширину, но на этой крошечной площади помещались по меньшей мере тридцать человек. Я с трудом протиснулся сквозь толпу посетителей, пока не натолкнулся на женщину с телосложением гвардейца, у которой вокруг пояса был затянут толстый кожаный ремень, а с него свисали кожаный кошель и связка ключей. Я сдернул шляпу и изобразил поклон, насколько это было возможно в таком ограниченном пространстве.

— Мадам, — начал я, — возможно, вы смогли бы мне помочь. Я ищу писаря, мистера По.

Она сделала большой глоток из высокой пивной кружки, которую держала в руках, и уселась на полку, стоявшую рядом. Затем великанша повернулась ко мне, отерла пену с усов и сказала:

— Боюсь, вы опоздали, — ее веки трепетали над маленькими карими глазками. — Этот джентльмен знал столько стихов. По вечерам он декламировал их нам. А еще он обладал на редкость благородным почерком, так что никогда не сидел без работы. То ходатайство напишет, то послание с советами и увещеваниями любимому чаду, или весточку стареющим родителям заграницу, — она снова отхлебнула пива. — Для любого события у него был особый стиль.

— Но его больше нет здесь, мадам?

— Увы! Хотя он столько времени спал у нас на третьем этаже у окна, буквально стал нам как родной. «Мария, любовь моя, — говаривал он, — вы обращаетесь со мною как с королем, а вы моя королева, и эта комната — наш дворец».

Она приблизила лицо к моему и широко улыбнулась, обнажив розовые вспухшие десны. Я почувствовал резкий запах алкоголя и сильный душок гниющего мяса.

— Что ж, я могла бы показать вам комнату, если хотите, сэр. Мистер По говорил: «Ах, какое удобное ложе!» И ему ни с кем не нужно было делить постель, ну, если только он сам не хотел, надеюсь, вы понимаете, о чем я. Ну? Хотите сходить и посмотреть комнату вместе со мною?

— Очень любезно с вашей стороны, мадам. К несчастью, мне срочно необходимо увидеться с мистером По.

— Все куда-то спешат, — сказала Мария, толкая меня внушительным бюстом. — Ну, может, все-таки не так срочно и вы успеете выпить стаканчик чего-нибудь горячительного, чтобы согреться. Как только туман проникает в легкие, он может за считанные дни свести в могилу. Мой первый муж страдал от чахотки, и третий тоже.

Я подчинился неизбежности и спросил, не окажет ли она мне честь и не выпьет ли со мною. Мария сделала меня беднее на один шиллинг, а потом открыла створку шкафа над полкой, налила нам по бокалу джина и разбавила водой.

Вскоре после этого хозяйка несколько опьянела. Для начала она прислонилась к стене, схватила меня за плечи своими мускулистыми ручищами и сообщила, что я видный мужчина. После чего попыталась поцеловать меня, выпила еще джина и принялась оплакивать своего третьего супруга, который тронул ее сердце более остальных.

— Мадам, скажите, где я могу найти мистера По, — прервал я ее душевные излияния. — Вы любезно пообещали поведать мне.

— Мистер По, — запричитала она, безуспешно пытаясь стащить передник через голову. — Мистер По покинул свою голубку. Вылетел из нашего счастливого гнездышка.

— Да, я понял, мадам, но куда?

— В Семь Циферблатов [21] Старинный пригород Лондона, где в XVII веке действительно существовала колонна с семью циферблатами на центральной площади, от которой радиально расходились семь улиц; в более позднее время этот район был средоточием нищеты, разрухи и высокой преступности. , — всхлипнула Мария и внезапно стала спокойной, как монашка. — Он сказал, что получил место секретаря при каком-то джентльмене, поэтому нужно переехать поближе к новому месту работу. Видите ли, «Фонтан» для него уже не слишком хорош.

— А где именно в Семи Циферблатах?

— Он живет в доме на Куин-стрит, — при этом ноги хозяйки подогнулись, и она медленно сползла по стене, а ее колени возвышались как две горы, пока, наконец, не коснулись гигантских холмов груди. — В том доме еще живет предсказатель судьбы. Такой воспитанный мужчина. У него попугай говорит по-французски. Так вот, он посмотрел на мистера По — ну, предсказатель, конечно, а не попугай — и сказал, что видел у его ног красивую женщину и все богатства мира.

Когда я покинул таверну «Фонтан», туман сгустился еще сильнее. Глаза болели и слезились, из носа потекло. Я пробирался через кашляющую и плюющуюся толпу по направлению к Семи Циферблатам. По дороге я миновал церковь Святого Джайлса. Сама церковь возвышалась, как огромный серый кит на ложе океана. Казалось, я путешествую по городу, покоящемуся на дне моря, по подводному царству.

И только я развил эту фантазию, как вспомнил, что в Сент-Джайлс люди и правда тонули. Несколько лет назад в пивоварне «Подкова» взорвалась огромная цистерна с пивом. Тысячи литров пива, словно приливная волна, хлынули в церковный приход, смывая прилавки, телеги, сарайчики, животных и людей. А здесь многие жили в подвалах. Эти подземные дома залило, и восемь человек утонули, захлебнувшись в пиве.

Мысль о карающей волне, несущейся через улицы и переулки, подкрепила мучающее меня подозрение.

Это ощущение незаметно наползало на меня, постепенно становясь все более ощутимым, словно влага на простынях. Хотя я оборачивался и снова и снова посматривал через плечо, из-за тумана было сложно увидеть отдельных людей в толпе, буквально наступавшей мне на пятки.