Сильви Гранотье - Додо

А теперь главный вопрос: действительно ли в нас сосуществуют все возрасты, через которые мы прошли? Если да, значит, стареть – это собирать все больше и больше народа под одним черепом. Следите за моей мыслью?

Той, кто ждала у телефонной кабины, когда ей перезвонят, было уже не двадцать лет, она краснела под взглядами прохожих, которые видели старую пьянчужку, уставившуюся в не очень чистое стекло с надеждой увидеть себя молодой и прекрасной. А мое волнение? Было ли оно настоящим или простым отражением воспоминания в грязном стекле? Я только знаю, что если бы молодой Хуго явился с букетиком фиалок в руке, чтобы отвести меня на выставку совершенно непонятной современной живописи, я пошла бы за ним, даже не удивившись.

Годы меня догоняли по мере того, как затягивалось ожидание, и вскоре они уже перегнали меня сегодняшнюю, подстегнутые разочарованием. Я превратилась бы в столетнюю старуху, если бы стала дожидаться окончательного заката дня и моих иллюзий. Кстати, было очень глупо ждать, пока закроется офис, чтобы туда пойти. Я взяла такси до авеню Марини, где размещалась компания Хуго. Одернула свою форму, сняла фуражку. Пора начинать.

Цербер в холле посмотрел на меня с забавным выражением лица, но я заявила, что меня ждут в «Мейерганц-фильм» на пятом, и сердито добавила, что у меня не было времени переодеться после съемок, и если его развлекает то, во что меня вырядили, значит, у него пошлое чувство юмора.

На пятом я увидела ту трехгрошовую секретаршу, которая столько раз отвечала в трубку «"Мейерганц-фильм", слушаю», что в конце концов сама в это поверила. Она бросила на меня потрясенный взгляд, который я ей незамедлительно вернула. На улице взгляд прохожих скользит по нам, как по катку, – слишком быстро, чтоб мы успели отпечататься на сетчатке. Но тут эта предательница своего класса вгляделась в мое лицо, так и не сумев распознать за внешним обличьем другого представителя рода человеческого, и безапелляционно заявила:

– Господина Мейерганца нет. Вы по какому делу?

– По личному. Ничего страшного, я подожду.

Я приметила небольшую комнату, вроде приемной, где и устроилась. Девица встала, так и не выйдя окончательно из-за своего стола, и уставилась на меня с явной антипатией. А ведь мы не были знакомы. Это напомнило мне, что пора представиться, а заодно дать ей весомые основания для враждебности.

– Послушайте, крошка. Мой наряд свидетельствует достаточно ясно, чтобы не требовать дополнительных доказательств, до какой степени мне начхать на мнение других людей, поэтому я готова тихо и спокойно подождать, никому не мешая, но если вы попытаетесь меня выставить, то получите порцию такого дерьма, которое вы и представить себе не можете, пока в нем не окажетесь. Усекли?

Она помедлила на пороге, потом поскакала шушукаться с другими типами, которые в последующий час под разными предлогами продефилировали через приемную, словно посетители зоопарка, не слишком уверенные в прочности решетки их социального статуса. Но меня оставили в покое, и я только поддерживала уровень адреналина в крови, что пресекало всякие попытки расслабиться.

Я прислушивалась ко всем передвижениям в бюро – курьеры, разные посетители, но по-настоящему навострила уши, только когда перешептывания сменились зычным голосом пигалицы. Я поняла, что появился Хуго, и постаралась унять забившееся сердце. Оно успокоилось, когда этот огрызок человеческий явился сообщить мне, что господина Мейерганца сегодня не будет, но он примет меня завтра с утра.

Я сделала тот же вывод, что и вы. Хуго избегал меня. Предаться горю у меня еще будет время, а вот терять его сейчас не следовало.

Мое долгое ожидание позволило мне как следует изучить местную топографию. Кабинеты располагались квадратом вокруг лестничной клетки, коридор поворачивал направо и, сделав полный круг, возвращался к исходной точке с другой стороны.

Я выказала полную покорность и только попросила разрешения перед уходом воспользоваться туалетом, а заметив колебания этой ломаки, пригрозила, что иначе помочусь стоя, не сходя с места и прямо у нее под носом.

Она указала мне дверь чуть подальше слева.

Я двинулась, куда было сказано, и дошла по прямой до конца коридора, который сворачивал направо. Большинство дверей были приоткрыты, и я быстро прошла мимо.

Я навострила уши перед двойной закрытой дверью. Один мужской голос говорил с сильным итальянским акцентом, а второй, отвечавший ему, не оставил у меня никаких сомнений в том, кем был его владелец.

Я набрала в грудь воздуха, взялась за ручку и изо всех сил толкнула дверь, прежде чем сообразила, что надо было тянуть на себя, и едва переступив порог, наткнулась на два внимательных взгляда, устремленных на меня.

– Мадам, – тут же сказал Хуго, поднимаясь. – Вы, очевидно, ошиблись…

Все случилось в одно мгновение. Мне уже давно не двадцать лет, да и ему тоже, но все равно нас связывало то, что мы пережили вместе. Он был все такой же – может, только живот еще больше втянулся. Легкая седина ему шла, кости обозначились четче, так и до скелета недалеко. Наверно, я изменилась сильнее, и в худшую сторону, но когда-то мы любили друг друга, и я не наивна, пусть эта любовь прошла, но конечно же он меня узнал, в любом случае его предупредили и о моем звонке, и о моем присутствии, так что его мерзко высокомерное «мадам» избавило меня от всех комплексов, которые он надеялся зародить.

– Доротея, дорогой мой Хуго, – срезала я его сразу же. – Доротея Мистраль.

Он сделал вид, что роется в памяти, что дало мне время присоединиться к нему в его директорском кабинете.

К моему большому удивлению, ответил макаронник:

– Мистрале.

Я не устояла перед старым приколом, и обернулась к нему:

– Очень приятно, синьор Мистрале.

Тогда Хуго довольно сильно ухватил меня за руку и сказал:

– У меня сейчас встреча, мадам. Поэтому, если желаете…

И тут я, к своему изумлению, ощутила запах страха, который перекрывал даже мой собственный.

Инстинктивно я попыталась воспользоваться своим преимуществом:

– Не дури, Хуго, это срочно и касается тебя тоже. Речь идет о Поле.

– Поль Кантер? – осведомился итальянец.

Я глянула на него – маленький пузатый и лысый человечек в безукоризненном костюме из альпаги, с дружелюбной улыбкой. Он проявил ко мне внимание, от которого я отвыкла.

Хуго еще крепче сжал мою руку.

Я повернулась к нему. Мы по-прежнему были одного роста, и я скрывала его от взгляда итальянца. Глаза его умоляли, а голова чуть заметно качнулась, обозначая «нет».

Я притормозила в нерешительности. У меня не было особого желания сажать его в дерьмо, но благоприятный случай вводил в искушение. И потом – я была очень заинтригована. По всей видимости, у меня имелся рычаг, но вот что именно им можно было сдвинуть?