Михаил Петров - Гончаров и погоня за бриллиантом

Михаил Петров

Гончаров и погоня за бриллиантом

Аннотация

В повести "Гончаров и погоня за бриллиантом" в охоту за драгоценностями, украденными у знаменитого ювелира, вступает маньяк-людоед. Сыщик Гончаров втянут в замкнутый круг чудовищных преступлений, где либо убиваешь ты - либо тебя...

Ранее повесть выходила под названием "Смерть догоняет смерть".

Часть первая

Паутинно-матовая лампочка слегка освещала грязь подъезда. Втиснутый между стеной и батареей отопления, отчаянно вопил, требуя освобождения и заботы, тигровой масти котенок.

Промозглый мартовский вечер, грязь и лужи, по которым я шлепал больше часа, не располагали к милосердию. А мокрые ноги да только что состоявшийся разговор с предполагаемым тестем - и подавно.

- Тебя где черти носят? Весь день не могу дозвониться, - из открывшейся двери первого этажа высунулся Юрка, бывший коллега. - Где был?

- У тещи на блинах, - вытаскивая котенка, недовольно буркнул я. - Чего тебе?

- Дело есть, сейчас к тебе поднимусь!

- Не надо!

- Надо, Костя, надо!

- Тогда через час. Душ горячий сначала приму.

Но первым все-таки вымыл котенка. Мокрый, вымазанный шампунем, он стал похожим на крысу. Завернув его в полотенце, помылся наконец сам, возмущаясь гнусным поведением Ленки и ее папаши. Я был приглашен к ним в гости на обед, и вначале все шло хорошо. Ели блины, причем с икрой, запивая этот буржуазный пережиток хорошим коньяком. После кофе в десятый раз смотрели "Бриллиантовую руку", в общем, все было "отлично, Константин". Но потом Ленкин отец предложил устроить нам свадьбу и стал планировать совместную жизнь своей дочери со мной. Ленка при этом согласно, скромно и кротко кивала головкой. Я не был готов к такой решительной атаке, растерялся, неловко высказал отцу несколько замечаний насчет ее характера. Семейка взбеленилась, меня выкинули вон.

Теперь я сидел в компании полуобсохшего котенка и мечтал о чашечке горячего чая.

Голодный котишка, робко вонзая остренькие коготки в мою голень, просил есть.

Я продемонстрировал ему мою несостоятельность, открыв пустую пасть холодильника, но котенку это было непонятно. Раз и навсегда почувствовав во мне спасителя, а значит - хозяина и кормильца, он требовал, пищал, выпрашивал еду.

- Да чтоб тебя, тигр чертов! Сидел бы себе за батареей, тварь Божья, а я бы горя не знал.

- Мя-а-а, мя-а-а, - не соглашался эгоистичный кот.

- Не ори, сейчас что-нибудь куплю. Прямо поверх майки я натянул пуховик и отправился в еще работающее кафе.

- Ты куда? Опять исчезаешь? - на втором этаже путь мне преградил Юрка.

- За колбасой! Не было у бабы хлопот...

- Поворачивай, у меня с собой джентльменский набор. - Для пущей убедительности он потряс перед моим носом пухлым пакетом.

- Чего это вдруг? - провожая непрошеного гостя на кухню, поинтересовался я. - И как это тебя твоя "кобра" ко мне выпустила?

- По делу, Кот, по делу. - Довольно ухмыляясь, он выложил огурчики, сало, шпроты, кусок запеченного мяса и в итоге торжественно извлек бутылку. - Сейчас по маленькой, потом расскажу.

- Не пью и вам не советую, - на всякий случай произнес я.

- Что слышу, Гончаров? - Юрка молитвенно сложил руки. - Господи, не допусти второго потопа!

- Пошутил, - выставляя лафитники, успокоил я. - Открывай свое зелье!

Котенок, урча, давился беконом, а мы хрустели солеными огурцами и высохшими хлебными корками.

- Еще по одной? - Мой гость с готовностью потянулся к спирту.

- Нет, сначала повествуй!

- В общем... Ну... словом, тебя шеф хочет взять назад на работу.

- Не понял...

Я растерялся. Чего-чего, но подобного не ожидал. Пару лет назад шеф вытурил меня из органов чуть ли не с позором, а теперь... Закурив сигарету, очистив легкие от дыма, а язык - от табачных крошек, я внимательно посмотрел на Юрку.

- Значит, вот что, передай своему Артемову - пусть идет сам знает куда, ферштейн?

- Какой Артемов? Костя, Артемова уже месяц назад на заслуженный отдых отправили. Ты бы видел, как он сопротивлялся, - цирк! Теперь у нас новый начальник - полковник Ефимов.

- Кто такой? Почему не знаю?

- Его толком никто не знает. Вынырнул откуда-то из Азии, и сразу в кресло. Вроде мужик ничего.

- Все они сперва ничего. А потом, оказывается, ничего... не стоят.

- Одним словом, ждет тебя завтра к двенадцати, так назначил. Там сам увидишь, оценишь, решишь.

- Ого! "Назначил", а может, уже и приказал? Нет, Юрик-Ёрик, никуда я не пойду. Жми ему ручки и передавай сердечный привет с наилучшими пожеланиями.

- Да не дури ты, Кот! Пора...

- Все, Юра, переходим к другой теме.

- Как знаешь.

Еще около часа мы болтали, предаваясь воспоминаниям и спирту. Потом долго определяли пол приобретенного мною домашнего животного. В конце концов решив, что это кошка, нарекли ее Марией. Выпив за крещение, Юрка поплелся к любимой супруге, а я, обняв дорогую находку, не раздеваясь, завалился спать.

* * *

Где-то в Каракумах под нещадно палящим солнцем меня пытали. Привязанный к столбу, я был беспомощен. Полуденный зной убивал жестоко и неотвратимо. Голова, стиснутая раскаленным обручем, казалось, вот-вот лопнет. Во мне не осталось ни капли влаги. Гортань и язык были в шершавом горячем песке. Я просил пить, а вокруг стояли знакомые и незнакомые люди. Один из них главный палач, Ленкин отец, - измывался изощреннее остальных. В его руках в хрустальном бокале плескалась, играла холодная вода. Я тянулся к ней и молил:

- Пить! Пить! Пить!

- На том свете напьешься, сволочь, - мерзко хохотал он, - дадут тебе ковш смолы твои братья дьяволы и ублюдки.

- Воды, воды!

- Женись на Елене, тогда дам напиться. Много, целое ведро, - улыбался гнусный тесть.

- Я умираю, старец, сжалься! - еле слышно шептали мои кровоточащие губы.

- Женись на дочери, потаскун! Грех прелюбодейства искупишь и воды напьешься.

- Согласен. Воды, - наконец сдался я.

Старец приблизил к моим губам огромный запотевший стакан. Я жадно глотнул. Но что это? Вместо живительной влаги в гортань посыпался все тот же раскаленный песок.

- Изверг! - прошептал я, а он захохотал как-то хрипло и длинно, подобно дверному звонку.

Наконец до меня дошло, что в дверь действительно кто-то настойчиво трезвонит. Я резко вскочил и тут же растянулся, поскользнувшись на кошачьем дерьме. Громко поминая весь кошачий род и собственную глупость, я доковылял до двери и осведомился, какого черта и за каким хреном кого-то принесло в такую рань.

- Извините, ради Бога, мне хотелось бы видеть Константина Ивановича Гончарова, - ответил чуть нараспев приятный баритон. - Может, неверно попал?

- Верно, верно, только скверно, - впуская незнакомца, проворчал я.