Михаил Петров - Гончаров попадает в притон

- Пойди сюда, голубок, - грязно улыбаясь, поманил я его пальчиком. По тому, как он съежился, я понял, что взял в разговоре нужную тональность.

- Что тебе? - немного осмелев и обнаглев, подошел он ко мне, вихляясь. Ухватив парня за нос, я пригнул его к земле. Он загундосил, то ли жалуясь, то ли возмущаясь.

- Ты зачем замок испортил, гаденыш?

- Какой замок? Отпусти.

Отпустив сопливую носопырку, я ухватил малого за ухо и, медленно выворачивая, ласково спросил:

- Ты не знаешь какой?

- Не знаю. Отстань, больно

- А будет еще больней, в камере всегда больней. Есть у нас сержант, дядя Коля, он любит делать больно плохим мальчикам. Сейчас пойдем к нему.

- Не надо, - захлюпал мальчишка.

- Тогда рассказывай, зачем испортил замок.

- Я ничего не знаю.

- Тогда пойдем. Дядя Коля тебя ждет не дождется. Колись, говнюк.

- Это не я. Я ничего не знаю.

- Кто знает?

- Не знаю!

- А этот клистир тоже не твой?

- Не мой.

- Только отпечатки пальцев на нем твои, усек, шелудивый? А в остальном с тобой разберутся в камере предварительного заключения. Может, девочку из тебя сделают. И выйдешь ты оттуда уже не Сергеем, а какой-нибудь Снежаной или Серафимой. Тебе как больше нравится?

- Никак, я все скажу, отпусти ухо.

Все-таки никудышный я психолог. Поверив ему, я отпустил ухо. Подскочив козлом, он еще в воздухе заработал ногами и задал бешеного стрекача. Гнаться за ним было бесполезно. "Ну да ничего, - успокоил я себя. - Не сегодня так завтра проявится, а ночью я наведаюсь к нему домой. С чисто превентивной целью".

На сегодня - все. Недовольный собой, я отправился к родному очагу и вечно голодному коту.

Это вошло в привычку, поднимаясь по лестнице, шагать тихо, а перед тем, как вставить ключ в дверь собственной квартиры, несколько секунд постоять молча. Вот и сейчас на несколько мгновений я затаился, слушая жизнь подъезда. Кажется, тихо. Открыв дверь, я вошел и остолбенел.

Прямо передо мной на низком стульчике в передней сидел полковник Ефимов.

- Вы как открыли дверь? - невольно вырвалось у меня.

- Было бы что открывать, а уж как? Это нетактично с вашей стороны задавать подобные вопросы. Значит, клоун Гончаров снова на манеже. Значит, вновь меня ожидают ночные кошмарики? Но я думаю избежать этого. И знаешь как?

- Наложить запрет на мою деятельность, не пролонгировать лицензию.

- Умный ты, Гончаров, ну прямо как я в юности. Сколько времени?

- Шестой час,

- Ну и ладненько. Будем считать, что вечер я посвятил тебе.

- Благодарю вас, Алексей Николаевич. У меня для вас сюрприз.

- Начинается. И откуда ты свалился на мою седую голову?

- Осторожно, стульчик развалится, а сюрприз настоящий, его вам передал один наш знакомый.

Из тайничка я выудил массивный золотой перстень-печатку с вензелем "Ане" и протянул полковнику.

- Это что, взятка?

- Какая же это взятка, когда на перстне ваши инициалы. К, тому же вещь не моя, я просто выполняю поручение известного вам лица.

- Хорош, собака.

- Кто, мастер?

- Нет, изделие. Гляди-ка, как раз впору. Если от чистого сердца, то заберу.

- Носите на здоровье.

- Я чего пришел-то?..

- Вот и я думаю...

- Не хами, особенно старшим по званию.

- Да нет у меня никакого звания, полковник, отставной козы барабанщик.

- Вот и я думаю, не пора бы тебе пересмотреть свое поведение и место в обществе?

- А я уже пересмотрел и пришел к выводу, что я-то как раз на своем месте. Водку пить будете?

- Буду. Чего это ты сегодня ошивался возле дома Крутько?

- Да так, гулял, озоном дышал.

- Чего надышал?

- Ничего существенного. Зря день пропал.

- Не думаю. Серые "девятки" дарят не каждый день.

- Это не подарок, а оплата.

- Так вот откажись от нее, потому что лицензию мы тебе не продлим, если, конечно, не поумнеешь.

- Уже поумнел.

- Тогда рассказывай все, что знаешь и что успел вынюхать. Только коротко и конкретно.

Пришлось выложить все, что я знаю, начиная со вчерашнего вечера и кончая бегством четырнадцатилетнего оболтуса.

- Ну пацанчика-то мы словим, прямо сейчас.

Подвинув телефон, он набрал номер и выдал известные координаты почтальона.

- Звоните Гончарову. Я здесь жду. Оперативней! Отбой. Так что ты думаешь, Костя? Ты уверен, что три убийства подряд, совершенные одним почерком, не могли быть совершены Длинным Геной?

- Почти уверен.

- Но ведь кругом кровавые отпечатки его пальчиков, чуть ли не на потолке.

- Это тем более странно. Если он, конечно, не чокнулся. Но если бы он сошел с ума, то проявился бы обязательно.

- Я тоже так думаю. Сказать только боюсь.

Затрещал телефон, и полковник первым сдернул трубку. По мере того как его мозг всасывал информацию, физиономия его, словно мешок осьминога, меняла цвета.

- Что?.. Вы уверены?.. Когда.. Кто опознал?.. Ничего не трогайте, я выезжаю.

- Ну вот, - раздраженно бросив трубку, Ефимов допил остаток водки, доигрался ты, Гончаров. Опять труп.

- Чей?

- Твоего почтаря.

- Где?

- В лесопосадке, едем.

Через двадцать минут мы стояли перед кучей веток, которыми был забросан труп мальчишки. На этот раз череп был расколот не колотушкой, а острием туристического топорика. Окровавленный, со множеством отпечатков, он лежал туг же. Удивительная забывчивость. Убийца прямо-таки делает рекламное объявление: "Не теряйте напрасно времени. Это сделал я, Длинный Гена".

- Что скажешь? - гневно пророкотал полковник.

- Это он, Сергей.

- И убили его из-за тебя, сукин ты сын, а не Гончаров. Спугнул зверя, и он этого малолетку пришил на всякий случай. Все, гуляй, и чтоб близко я тебя не видел!

Согласно кивнув, я поплелся к обводному шоссе. Именно там проскакивали редкие автомобили. Голосовал я минут сорок, пока наконец сердобольный частник или закаленный мышелов не подобрал меня. Домой я добрался в густых вязких сумерках.

Подъезд встретил меня запахом кошачьей мочи и кромешной темнотой. На ощупь, цепляясь за перила, я начал восхождение на родной четвертый этаж. На лестничном пролете от третьей площадки я вдруг оказался в невесомости. Черный космос с красными всполохами окружил меня. С бешеной скоростью я летел в нем, то и дело натыкаясь на метеориты, спутники и планеты. Легко и стремительно таранил их лбом. Они безмолвно рассыпались миллионами золотистых звездочек и огоньков, освобождая мне путь в дальнейший молниеподобный полет. Огромная базальтовая скала вдруг преградила мне путь. Остановиться или облететь ее я не мог. На всей скорости я врезался в нее головой и застонал от дикой всепроникающей боли.

Где я и что со мной? С трудом разлепив глаза, я увидел белый потолок с дорогой вычурной люстрой. Из пяти рожков горел только один, потому в комнате стоял полумрак. Пахло незнакомыми духами и псиной. Я попробовал чуть повернуть голову и вновь на какое-то время потерял сознание. Наверное, я вскрикнул, потому что, когда открыл глаза во второй раз, надо мной склонилось красивое женское лицо, обрамленное распущенными, чуть вьющимися волосами. Лицо склонялось все ниже и ниже, растворяя меня черными зрачками зеленых глаз. Эти глаза я уже где-то видел.