Михаил Петров - Гончаров приобретает популярность (Часть 2)

- Перебьетесь, дорогой Алексей Николаевич.

- Недобрый ты, Константин, и поэтому я задам тебе каверзный вопрос, который ты пропустил в своих рассуждениях. Скажи ка мне какая из трех оставшихся кошек, дай Бог ей здоровья, могла запереть тебя в церковном подвале?

- Любая. - Не задумываясь ответил я.

- Сомневаюсь. Федьковские головорезы вряд ли стали бы с тобой церемониться. Закопали бы тебя как делать нечего, а с тобой обошлись тихо и лояльно, просто решили законсервировать до лучший времен, до того как ты сдохнешь от голода. И при этом, заметь, они даже не стали с тобой общаться. Почему? О чем это говорит?

- Об их слабоумии.

- Это говорит о твоем слабоумии, идиот! Так сделать они могли по двум причинам. Во - первых они не хотели, чтобы ты слышал их голос, а это позволяет нам предположить, что действовали знакомые тебе людишки. Во вторых так орудовать мог очень робкий человек, который на такое грязное дело шел впервые. Возможно это была женщина. И ещё учти, что дверь не подперли колом, а аккуратно закрыли на ключ. Подумай, у кого он мог быть. Ну а теперь запрягай в эти обстоятельтва любую из двух оставшихся кошек и скачи вперед, а мне принеси коньяк.

Вечером я позвонил Светлане домой и извинившись за непристойное поведение тестя осведомился об обещанном портрете подозрительного субьекта.

- Он уже готов. - Довольно сухо ответила она. - Причем в четырех экземплярах, а на вашего отца я не обижаюсь, можете так ему и передать.

- Благодарю вас, я неприменно так и сделаю. Когда я могу забрать портреты?

- Хоть сейчас.

- Сегодня уже поздно, а вот завтра я бы хотел с вами встретиться у Белой церкви часов в одиннадцать. Вас устраивает такое время и место.

- Время устраивает, но, Константин Иванович, зачем нам тащиться в такую даль?Удивилась она. - Все вопрогы ма можем решить в черте города?

- Мне нужно ещё раз осмотреть церковь.

- Еще раз? А вы что, её уже осматривали?

- Только снаружи. - Проклиная себя за излишнюю болтливость поправился я. - А теперь бы мне хотелось все основательно и не торопясь осмотреть внутри.

- Хорошо, в одиннадцать часов я вас буду ждать. До встречи.

- Погодите, вы что - то говорили насчет спортивной сумки, которую второпях забыл взломщик. Мне хотелось бы её осмотреть. Она ещё при вас?

- Да, она так и осталась в ризнице.

- А вы что же, даже милицию не вызывали?

- Нет, а зачем мне лишние разговоры? Именно поэтому я к вам и обратилась. Мне кажется что я не ошиблась и у вас появились какие - то соображения?

- Я польщен. Есть кое что но пока говорить об этом рано. До завтра.

К церкви, уже ставшей мне родной и близкой, я подъехал без четверти одиннадцать, но там, рядом со стареньким автобусом уже стояла её белоснежная "десятка" с тонированными стеклами и прочими дешевыми выкрутасами.

В отличии от прошлых моих посещений, сегодня работа здесь шла полным ходом. Иноки смиренные трудилась аки мураши. За эти десять дней, что меня не было, двор, куда я загнал машину, преобразился. Кельи-барак стал неузнаваем, заново отштукатуренный битым бутылочным стеклом, он сиял в солнечных лучах пасхальным яичком. А спорткомплекс с классными комнатами для витязей уже находился на последней стадии кладки стен и скоро на нем должна была появиться крыша.

Нет, определенно, этой стервочке не этику преподавать, а на стройке прорабом вкалывать. Несколько минут не выходя из машины я с интересом наблюдал как старательные пацанчики тащат непомерно тяжелые носилки и как боязливо косятся на стоящую в дверях Лютову. На лесах, куда они забрались до половины, жидкие ручки носилок лопнули и красный кирпич детскими кубиками посыпался вниз. Пацаны ошалело смотрели то на дело рук своих, то на неподвижно стоящую, бесстастную Светлану.

- Отец Никодим. - Не громко, через губу подозвала она толстопузого попа или как он там у них называется. - Этих двоих накажи розгами. - А, Константин Иванович, не ждала вас так рано. - Заметив меня поспешила она к машине. - Прошу вас, пройдемте внутрь. Здесь ужасная пыль и дурные запахи. Отец Никодим, я передумала, оставь отроков, скажи, что бог им их прегрешение простил. И вот что, на сегодня я думаю достаточно, езжайте обедать, а остаток дня проведете в мастерских.

- Как вам угодно, матушка. - Послушно ответил поп.

- Добры вы к ним безмерно. - Ехидно заметил я.

- Мне тоже так кажется. - Усмехнувшись ответила она. - Пойдемте.

Через дворовые ворота мы прошли в церковь. Здесь тоже кипела работа. Все стены храма уже были расписаны фресками и теперь усердные богомазы корпели над потолочными сюжетами. Три бородатых мужика лежа на спинах, с длинноногих козел прямо у меня на глазах творили чудо, серый обшарпаный свод мановением их кистей оживал, превращаясь из мрачного и угрюмого в нечто радостное и светлое.

- Нравится? - Как - то насмешливо спросила распорядительница фонда.

- Нравится. - Лаконично отозвался я. - А вам разве нет?

- Да так. В пределах средней паршивости, мазилы второсортные, а хорошие художники дорого просят. Алексеюшка! - Негромко окликнула она богомазов. - Где вы там?

- Ась? Здесь мы, Светлана Сергеевна. - Отозвалась всклоченная волосатая голова свесившаяся вниз. - Что - то не так?

- Пойдет. Спускайтесь, на сегодня все, ступайте с богом.

- Вы сама доброта, совсем их разбалуете.

- В то время как вы осматриваете церковь им незачем здесь находится. Пойдемте в ризницу, а то здесь краской пахнет, не переношу!

В ризнице все, за исключением застекленного окна оставалось таким каким было в в день моего тайного визита. Озираясь по сторонам я с любопытством первооткрывателя осматривал помещение и вещи находящиеся там.

- Константин Иванович, очнитесь. - Протягивая мне несколько листов стадартной бумаги развеселилась Светлана. - Вот портреты, кажется получилось сносно. Я смогла уловить в нем главное, его характер, а это удается не часто. Посмотрите.

С плотного белого листа на меня пронзительно и настороженно смотрел тридцатилетний мужик. Острые черные глаза хищными зверьками притаились по обе стороны тонкого горбатого носа, крылья которого резко расширялись у основания. Впалые щеки рельефно вырисовывали выпирающие скулы, а подбородок как - то терялся под непомерно губастым ртом. Высокий его лоб не могла скрыть даже летняя шапочка с козырьком. Что и гворить, художником Светлана оказалась отменным, это я понял когда посмотрел на остальные варианты её прочтения. Под каким бы углом я не рассматривал этого типуса, всегда он смотрел на меня вроде бы безразлично, иногда с ухмылкой, но одинаковой внутренней настороженностью, одинаковой скрытой энергией готовой взорваться в любой момент. Он был острый и мгновенный как укол шпаги, как удар скорпиона и честное слово, мне не хотелось чтобы мы оказались врагами.