Михаил Петров - Гончаров влезает в аферу

Михаил ПЕТРОВ

ГОНЧАРОВ ВЛЕЗАЕТ В АФЕРУ

Было утро холодного четверга.

Сидя в продавленном кресле, я мучил себя и Козьму Пруткова, ногой лениво отталкивая слюнообильную пасть Студента. Псина была голодна и навязчива.

- Пшел вон, - авторитетно посоветовал я, зевком до треска напрягая челюсть. Ленивая скука прочно садилась на шею.

На зеленом экране умирающего телевизора эгоист попугай Гоша менял верную дружбу Вовы на заграничные шмотки и холуйскую службу. Телефон молчал уже несколько дней, дверной звонок тоже. И лишь на кухне судорожно агонизировал холодильник. Должно быть, перед верной кончиной.

Ленка не звонила уже десять дней. Наверное, обиделась за то, что я собрал ее чемодан с барахлом и без ее ведома отвез его несостоявшейся теще.

А как я, по-вашему, должен был поступить, если она без предупреждения явилась с ним, набитым какими-то салфетками, картинками, вазочками, вмиг испортив мой своеобразный дизайн всем этим барахлом? Вечером я ей не сказал ничего, а вот поутру, дождавшись ее ухода на службу, взял всех этих слоников за хоботы, сложил вместе с салфеточками в чемодан и отвез папке с мамкой.

Явившись после работы и углядев исчезновение символов женской домовитости, Елена завибрировала ноздрей и, трагически бросив у порога "прощай", ушла.

И вот, как сказывал Демон, опять один, опять зефир. На Демона я сейчас похож, как курица на коршуна. Работы нет. Денег нет. Чего много, так это долгов. Их больше, чем волос на Студентовой шкуре.

- Пшел вон, Студент ты вечный!

А он, встав на задние лапы, довольно сердито рыкнул мне в лицо.

- Ну пойдем, - обреченно согласился я, поднимаясь с кресла. - Хоть ты и пес, но кормить тебя надо.

Вытащив застывшую в предсмертном балете курицу, я бросил ее размораживаться. Поставил кипятиться воду. Пес зевнул одобрительно.

Зазвонил телефон, и мы, мешая друг дружке, бросились к нему наперегонки. Студент успел первым. Положив лапу на аппарат, вопросительно посмотрел на меня черными кругляшками глаз.

- Слушаю, - как можно сдержаннее ответил я.

- Извините, мне нужен Константин Иванович Гончаров. - Женский голос был дежурно очаровательным.

- Он самый, - без всякого энтузиазма ответил я.

- Минутку, с вами будет разговаривать Степан Ильич Князев.

- А на хрен он мне нужен?

Женский голос смешком оценил тонкую шутку.

- Але, Константин Иванович? Извините, что беспокою вас. Встреча с вами возможна?

- На паритетных началах за ваш счет.

Князев попытался усмехнуться и хрипло крикнул в трубку:

- Вы не могли бы приехать?

- Чего ради? Чтобы твои "скульпторы" изменили мою внешность?

- Оставьте это. Дело серьезное.

- Тогда это тем более не ко мне. Я люблю юмор, и желательно без коротких штанишек.

- А к вам приехать можно?

- Но ведь сегодня четверг, а я принимаю по пятницам.

- У меня несчастье!

- Я тоже счастья давно не видел. Приезжайте, только один.

- Понятно.

У маленького туза большой колоды несчастье, и он просит меня помочь. Интересно.

Студент сидел изваянием, перекрыв доступ врагу. Но меня, поощрительно щерясь, пропустил. Что-то где-то как-то выдрав и обломав, я бросил останки куриного трупа в кипяток и закурил.

Зачем я понадобился сильному мира сего? Первая мысль была: провокация. Но я отбросил ее. Больно неграмотно проведена. А уж Князюшке с его талантами иезуитства не занимать.

Я заварил остатки кофе - получилась почти полная кружка - и до прихода напросившегося гостя выпил. Собака кофе не любит, потому все досталось мне.

* * *

Он пришел минут через десять, пришел, как приходит принцесса в лачугу дровосека. Мое убогое жилье стало еще скучнее на фоне такого великолепия. Наверное, так одевался лорд Байрон, хотя и не был бизнесменом. Князев брезгливо вдохнул запах варящейся курицы и, не разуваясь, пропер в комнату.

Из-за обилия рыжей шерсти в кресло садиться он не захотел, а больше было некуда, потому что мой диван тоже чистотой не блистал.

- Чем обязан приходу столь дорогого гостя? - осведомился я, встав напротив.

- Деньги украли.

- Это хорошо.

- Что?

- Когда есть чего красть.

- Оставьте.

- Я при чем?

- Поможете?

- Что?

- Найти!

- Что? Или кого?

- Кто - я знаю. Найти нужно деньги.

- Много?

- Сто.

- Ну что такое для Князева сто...

- "Лимонов", - прервал он, и я заткнулся.

- А в милицию?

- Не хочу!

- Почему?

- Украла жена.

- О-ля-ля! Такая солидная, почтенная дама...

- Нет, не та. У меня последнее время другая была.

- Помоложе лет на...

- Двадцать пять, а что?

- Нормально. Меняя количество лет на качество тела, мы вершим прогресс. Диалектика!

- Не фиглярствуй, Гончаров. Чем у тебя воняет? Дышать нечем!

- Псом и курой, - гордо ответил я и любезно добавил: - Если кому не по нутру, могут выйти.

- Я к вам пришел с серьезным деловым предложением, а вы...

- С каким?

- Прийти к взаимно выгодному соглашению, составить договор и работать.

- То есть искать пропавшие миллионы, которые уперла неблагодарная супруга?

- Да!

- Скажите, Степан... э-э-э...

- Ильич.

- Ну да... А почему вы деньги в банке не хранили?

- Ну, видите ли, это в общем-то мое личное дело... Но... если вы... интересуетесь, то... Должна была состояться... гм-м... крупная покупка, и...

- Нет, Князев. - Сухим тоном следователя я выдвинул версию: - Вы, Князев, скрываете свои доходы от налоговой инспекции! - И весело заржал, потому что влепил в яблочко.

Он завякал нечленораздельно:

- Да как сказать... какая, наконец, разница?

- "Где фланговый, а где племянница", - блестяще перефразировал я Козьму и, довольный, пошел снимать куриную пенку.

- Вы будете, наконец, серьезно слушать меня? Сто "лимонов" - сумма для меня нешуточная, и десять ваших процентов, если...

- Что-что? - Мне стало чертовски нравиться сегодняшнее утро. Лучезарно улыбнувшись, я изрек: - Двадцать пять!

- То есть?

- Процентов!

- Ты что, сдурел?

- Отнюдь, - ответил я смущенно. - Тридцать пять! - Но, не выдержав, швырнул ложку на стол и заорал: - Ты что, тупой? Или дуру гонишь, в игрушки играешь? Ты понимаешь, что их сначала найти нужно, эти твои "лимоны", на что я не очень-то рассчитываю. Ведь наверняка перед тем, как похитить деньги, она отработала пять-шесть вариантов. И не за один день, а, наверное, вычисляла, сопоставляла все плюсы и минусы неделями, месяцами.

Кажется, он понял всю смехотворность произошедшего торга. Хлюпнулся на табуретку и тоскливо-просяще, барбосом смотрел на меня. Так вот и замерли: я с поварешкой возле своего варева, а рядом - полные надежд и чаяния две пары глаз. Но помочь я мог только Студенту, потому как по опыту знал, что князевскую подругу найти трудно. Почти невозможно. Это ведь с виду они глупышки-обаяшечки, а заглянешь в душу - "обыкновенные крокодилы", причем умные, расчетливые и хитрые.