Лора Роулэнд - Засекреченные приключения Шарлотты Бронте

Вообразите мое потрясение!

— Ты хочешь сказать, что уедешь и будешь жить среди чужих людей? — Я недоверчиво смотрела на Эмили — так же, как Энн и папа. В лице мистера Слейда, не знавшего о нежелании Эмили покидать Хоуорт, читалось только недоумение.

Эмили обратила свой взгляд на меня.

— Я не могу прятаться дома, пока твоя жизнь в опасности, — сказала она храбро, хотя вцепилась в Стража, как тонущий в море хватается за плот.

До сих пор в моем рассказе Эмили выглядела поглощенной собой и непривлекательной, однако в ней жил благородный дух, который пробуждался в минуты грозной необходимости. Кроме того, она сохраняла великое мужество в обстоятельствах, перед которыми могли бы спасовать храбрейшие из нас. Я вспомнила случай, когда несколько лет назад за ней погнался бешеный пес и укусил ее. Она просто прижгла рану раскаленной кочергой и затем занялась своими обычными делами вопреки тому, что могла быть неизлечимо заражена. Теперь она была готова прийти на помощь мне с тем же благородным стоицизмом. Любовь к ней и восхищение ею заполнили мое сердце.

— Благодарю тебя, Эмили, — сказала я с нежностью.

У мистера Слейда вырвалось протестующее восклицание. Он встал.

— Это обсуждение бессмысленно. — Гнев и растерянность омрачили его лицо. — Никто из вас и шагу не сделает из Хоуорта.

Мы его не слушали: радость возвращения духа товарищества и гармонии между нами освободила нас. Одну меня он мог бы и подчинить, но с поддержкой моих сестер я почувствовала, что моя власть над моей судьбой утроилась. Энн сказала:

— Если меня возьмут гувернанткой в дом Локка, а Эмили учительницей в Благотворительную школу, что будешь делать ты. Шарлотта?

— В дневнике Изабели есть важный намек, который нужно расследовать. — Обернувшись к мистеру Слейду, я сказала: — Вы ведь сами предпочтете им заняться, чем полагаться на тех, кто вам помогает?

— Какой намек? — требовательно спросил он.

— Если вы не позволите нам участвовать в расследовании, я не дам вам мою запись дневника и не скажу, что в нем, сверх того, что уже сказала, — отрезала я.

Его лицо исполнилось возмущения.

— Это похоже на шантаж.

Тем не менее я почувствовала, что он пусть и против воли восхищается моей находчивостью. И я испытала большое удовлетворение.

— Пусть так.

Мистер Слейд словно бы растерялся, потом рассердился.

— Даже если бы я позволил вашим сестрам поступить по-своему, я не могу оставить вас без защиты.

— Тогда возьмите меня с собой, — сказала я.

Во власти бодрящего возбуждения я даже не подумала о неприличности нашей поездки вдвоем. Я знала только, что должна доказать ему, чего я стою, и принять участие в защите моих близких и себя самой, как бы ни был велик риск.

— Вы сошли с ума, — сказал мистер Слейд с усмешкой. — Сопровождать меня, пока я буду вести розыски… — Он провел рукой по своим растрепанным волосам. — Это невозможно.

Он посмотрел на папу, который только пожал плечами и сказал:

— Боюсь, я бессилен повлиять на девочек, если уж они что-то решили.

Я чуть было не засмеялась от пьянящего восторга, наблюдая огорчение мистера Слейда. Он сказал:

— Вы все дилетанты и не разберетесь ни что искать, ни как избежать разоблачения. Вы можете погубить наши шансы схватить злодея и сорвать его замыслы, не говоря уж об опасности, которой себя подвергнете. — Мистер Слейд скрестил руки на груди с упрямым выражением. — Если вы хотите моей помощи, то последуете моему плану.

Я почувствовала в нем властность человека, привыкшего отдавать приказы. И еще я заметила окружающую его огненную ауру честолюбия.

— Если вам нужно наше содействие, вы примете наши планы.

Мое сердце заколотилось, когда Энн, Эмили и я одновременно поднялись на ноги и встали плечом к плечу, объединившись против мистера Слейда. Слишком часто моими сестрами и мной помыкали, злоупотребляли и не считались с нами. Поодиночке мы были слабы, но сейчас наш союз дарил нам мистическую необоримую силу. Мистер Слейд попятился от нас на шаг, и его лицо приняло выражение, какое бывает у человека, наблюдающего непонятный ему феномен. Я созерцала руки, которые однажды сдержали меня, лицо, которое я ударила, фигуру, чьей силе я противостояла, губы, которые я хотела поцеловать. Мое сердце гремело, как гроза над вересками, моя кровь мчалась с бешенством ветра.

Изумление в глазах Слейда сменилось на нечто вроде озарения. Невысказываемые слова раздвигали его губы, и, затаив дыхание, я ждала… какого откровения? Затем ясные глубины его глаз стали непроницаемыми, словно он скрылся от меня за внутренней стеной. Его черты омрачила угрюмость капитуляции.

— Да поможет Бог нам всем, — сказал он.

Миновала неделя, в течение которой мистер Слейд жил у нас, ел с нами и разделял наши вечерние молитвы. Кроме того, много времени у него уходило на письма, которые он разбирал в верхнем кабинете, где мы его поместили. Если я куда-нибудь выходила, он сопровождал меня в роли моего защитника. Его ирландское обаяние завоевало ему в деревне общую симпатию и вызвало немалое волнение среди юных барышень. Папа питал к нему уважение, Энн была с ним приветлива. Даже Эмили перестала прятаться от него, а Страж теперь вилял хвостом мистеру Слейду.

Можно бы подумать, будто долгие часы, которые мы проводили вместе, породили новую близость между мной и мистером Слейдом. И все же я опасалась проговориться и выдать мои чувства к нему, а потому в его обществе я была молчалива. Со своей стороны, он был образцом осторожной сдержанности.

По ночам мистер Слейд оставался внизу, охраняя дом, однако он словно бы совсем не страдал от своих бессонных ночей. Вероятно, его бдительность предотвращала угрозу, и все-таки я не чувствовала себя в безопасности. Так не могло продолжаться. Мистер Слейд каким-то магическим способом устроил Энн гувернанткой к детям мистера Джозефа Локка. Она уехала в Бирмингем в понедельник, 7 августа; в тот же день Эмили отправилась в Благотворительную школу. Мы с мистером Слейдом в то же утро отбыли в Лондон.

Выполняя условие нашего уговора, я показала ему мою запись дневника Изабели и подчеркнула упоминание о премьер-министре. Теперь мы сидели в поезде, направляясь расследовать именно его. С каждым оборотом колес моя безрассудная опрометчивость ужасала меня все больше. Чего я надеялась добиться? Кто-нибудь догадывается, что я еду с мужчиной, который только представляется моим родственником? Позора я боялась не меньше, чем возможности, что убийца Изабели Уайт выслеживает меня.

Когда мы проехали довольно много миль, мистер Слейд достал какую-то книгу и сказал:

— Узнаете? — На людях он сохранял свой ирландский акцент ради моей безопасности.